Образ королевской власти в памятниках раннесредневековой Англии

Исследователями приводятся сведения о том, что около 600 года в Британии существовало примерно 14 королевств, 10 из которых размещались в южной Англии. Ведущее положение занимали Уэссекс и Эссекс (саксонские), Мерсия и Восточная Англия (англские) и ютский Кент. На севере выделялась Нортумбрия, состоявшая из двух крупных провинций (Берниции и Дейры)⁸¹. Приложение №2: карта 3.

Говоря  о варварских королевствах, возникших на территории Британии, следует отметить их специфику. Римские виллы и города вместе с римскими органами управления, как известно, были сметены в ходе завоевания страны варварами. У англосаксов в V–VI вв. основную массу составляли полноправные свободные, но сохранялась при этом и родоплеменная знать. А местное кельтское население в свою очередь оказалось в приниженном положении. Причем для обеих этнических групп было характерно наличие полусвободных и рабов, не игравших основной роли в процессе производства⁸². На этой социальной структуре базировалась королевская власть. Есть предположение, что чертой германских народов в данную эпоху являлось наличие племенной аристократии с конунгом во главе⁸³.

Следует согласиться с мнением А. И. Селицкого, что состояние постоянной войны с бриттским населением выдвигало ярких военных лидеров, которые объединяли вокруг себя различные племенные общности и превращали свою власть в постоянно функционирующую власть короля. Это был военный путь политогенеза, который в ряде случаев вел к формированию военно-иерархической системы и в дальнейшем раннего государства, что характерно для германцев⁸⁴.

Таким образом, можно говорить о том, что процесс завоевания Британии, начавшийся со второй половины V в., был обусловлен разного рода факторами и являлся достаточно длительным. В территориальном отношении были определены два основных направления завоевания в указанный период. В ходе завоевания Британии, которое происходило в рамках континентального процесса «Великого переселения народов», на территории, занятой племенами англов, саксов и ютов первоначально существовали племенные объединения. Причем о первых варварских королевствах можно говорить лишь с конца VI в. Причем на их формирование оказал определенное влияние военно-колонизационный фактор.

 

§ 1.2. Королевская власть у англосаксов

и представления  об англосаксонских королях V–VI вв.

в нарративных источниках

Обращаясь к проблеме формирования института  королевской власти у англосаксов в V–VI вв., естественным образом возникает проблема, связанная с ограниченностью источниковой базы, освещающей события периода завоевания Британии.

Однако  для начала необходимо определить, что понимается под королевской властью. По данным А. И. Селицкого, исследователя, занимающегося проблемами генезиса королевской власти у англосаксов, под ней подразумевается такая система управления обществом, когда есть постоянно функционирующий легитимный правитель (или соправители), который является носителем верховной власти и обладает обширными властными полномочиями. Такой правитель, как символ своего коллектива, официально представляет его перед всеми реальными и сверхъестественными силами. Он не только руководит, но и навязывает свою волю управляемому коллективу⁸⁵.

Дошедшие  до нас нарративные источники  могут дать некоторое представление о королевской власти у англосаксов V–VI веков. В них англосаксонские короли наделяются неодинаковыми, зачастую отрицательными характеристиками. Вместе с тем представляется весьма сложной задачей сформировать по имеющимся источникам представление о королевской власти у англосаксов. В большей степени внимание уделяется личностным характеристикам некоторых королей: чертам характера, иногда внешним данным. Например, у Гальфрида Монмутского в его «Истории бриттов» есть описание внешнего вида прибывших к бриттам предводителей саксов, Хенгиста и Хорсы: «Когда ему [Вортигерну] доложили о прибытии на больших кораблях неизвестных мужей высокого роста, … те предстали перед ним, и он устремил взор на двух братьев, ибо они выделялись среди всех остальных благородной внешностью и красотой»⁸⁶. Затем Хенгист выделяется в качестве  единственного предводителя, в частности и в силу своих личных качеств, который от имени тех, с кем прибыл, ведет переговоры с другим предводителем: «Тогда Хенгист, отвечая ему [Вортигерну] от имени всех остальных (ибо он превосходил брата и годами и разумом)…»⁸⁷.

Однако  подавляющее большинство исследователей⁸⁸ считает братьев Хенгиста и Хорса вымышленными персонажами. Но, тем не менее, в образы данных персонажей должны были быть заложены характеристики, которыми обладали и реальные конунги периода завоевания Британии. Но в тоже время на характеристики королей влияет и отношение авторов к событиям тех лет. Основные источники, которые являются опорой данного исследования представляют собой продукт реализации враждебной англосаксам стороны, то есть написаны бриттами. Это, прежде всего, Гильдас, который был современником описанных им событий, и, писавшие намного позднее, Ненний и Гальфрид Монмутский. В их произведениях естественный акцент сделан на отрицательных характеристиках предводителей саксов, коварстве, жестокости и прочих: «Высадившись, они … простерли свои ужасные когти на восточную часть острова, как будто собирались защищать страну, а не завоевывать ее. … Прибывшие на остров варвары потребовали дать им провизию, как воинам, готовым, по их ложному уверению, сослужить великую службу своим радушным хозяевам»⁸⁹. Но отличие от Гильдаса, который не делал акцентов на личностях завоевателей, а говорил о них в общих чертах, Гальфрид и Ненний дают некоторые описания королей: «Будучи мужем сведущим, коварным и хитрым, Хенгист, убедившись, что король бездеятелен, а народ его безоружен, замыслил предательство…»⁹⁰. Согласно Гальфриду, короли англосаксов также не отличались порядочностью. Например, он рассказывает о том, как Хенгист со своими людьми коварно убил на переговорах бриттов: «После того как обе стороны изъявили на это согласие, Хенгист, затаив новый коварный замысел, приказал своим подчиненным запастись длинными ножами и спрятать их у себя в сапоге, и когда бритты спокойно приступят к переговорам, он, Хенгист, громко произнесет «Nimed oure saxes!», после чего всякий сакс, будучи наготове, смело накинется на стоящего рядом бритта и, вытащив нож, тотчас его поразит»⁹¹.

Необходимо  отметить, что представленные в доступных  источниках имена англосаксонских  предводителей ограничиваются двумя основными персонажами Хенгистом и Хорсом. Безусловно, было много других предводителей и, возможно, некие общие черты, заложенные в письменной традиции, были сконцентрированы на данных правителях.

Как известно, неотъемлемым атрибутом королевской власти является наличие территории, на которую ее полномочия распространяются. Такая территория необходима была предводителям англосаксов в начале завоевания: «Вортигерн принял их благосклонно и отдал им во владение остров, который на их языке называется Танет»⁹².

Еще античные авторы упоминали о существовании  у древних германцев королей, в полномочиях которых отчетливо выделялся вождеский компонент. Этих королей выбирали для успешного осуществления военного руководства: они возглавляли народное ополчение, участвовали в битвах, руководили миграцией; вокруг них формировался отряд верных воинов (дружина)⁹³. Некоторые подтверждения этому можно найти в источниках. Прибывший к Вортигерну Хенгист говорил о том, что он и его брат были избраны предводителями и происходили при этом из рода вождей⁹⁴. И по сути своей такие короли являлись военными вождями, сумевшими в условиях военного напряжения превратить временную должность военного вождя в институт постоянной королевской власти⁹⁵.

В Британии постепенно складывались королевские роды: «После смерти Хенгиста, его сын Окта передвинулся с левой стороны Британии к королевству Кент, и от него происходят короли последних»⁹⁶. Со смертью Хенгиста его полномочия и власть над определенной территорией перешли к сыну. Это говорит о начале формирования правящих династий. Однако пока еще сложно судить о том, на каких условиях короли владели своей территорией.

Разумеется, прибывшие предводители англосаксов  имели связи с материком, так как посылали за подкреплением, что находит свое подтверждение и в источниках: «Хенгист, будучи мужем просвещенным и хитрым, удостоверившись, что король дружески к нему расположен, сказал ему следующее: «… давай пошлем гонцов в нашу страну и призовем из нее воинов, дабы увеличить нашу численность в предстоящих нам битвах». Вортегирн отозвался на это словами: «Ну что же, отправь в Германию от себя гонцов и оттуда призови кого хочешь, а также проси у меня чего пожелаешь и не опасайся отказа»⁹⁷. И скорей всего речь идет о неком племенном объединении германских племен, скорей всего, континентальных саксах, возглавляемых отдельными конунгами.

При этом необходимо выделить еще один отмеченный в источниках аспект в образе первых королей англосаксов, который заключается в их следовании древнегерманской героической традиции. Согласно этой традиции, короли сами являлись храбрыми воинами, лично принимая участие в сражениях. В сражении у брода Эписфорд пал Хорс: «где сошлись в единоборстве Хорс и Катигерн, второй сын Вортигерна, и оба в нем пали, нанеся друг другу смертельные раны»⁹⁸. Хенгист в свою очередь был тоже храбрым воином, харизматичным лидером и военачальником. Он лично расставлял воинов и напутствовал их перед сражением: «Тем временем во вражеском стане расставлял свои отряды Хенгист и, расставляя, увещевал драться, а увещевая, обходил их один за другим, дабы вселить во всех одинаковую решимость храбро сражаться»⁹⁹. При этом короли в сражениях предпочитали честный поединок, под которым подразумевали бой только с достойным противником: «Когда Окту и Эозу оповестили о подходе бриттов во главе с их королем на носилках, они сочли недостойным сразиться с тем, кто приближался к ним на одре. Они говорили, что он полутруп и что столь великим мужам, как они, непристойно биться с человеком в таком состоянии»¹⁰⁰. Таким образом, слава и авторитет англосаксонского короля как воина напрямую зависели от результата сражения с противником. Победы, естественно, поддерживали авторитет конунга, военного вождя. Все это свидетельствует о преобладании у англосаксов периода завоевания Британии харизматического типа господства. Итак, король всегда был впереди, являя собой пример доблести и оставаясь верным героической традиции.

И все  же военные объединения королей  не были прочны. В случае потери лидера воины оказывались дезориентированными и под давлением противника разбегались. Так произошло после пленения Хенгиста в одном из сражений: «Возликовав, Элдол воскликнул во весь голос: «Победа в ваших руках, мы победили, раз побежден Хенгист!» Тем временем бритты не перестают истреблять язычников, все чаще и чаще на них нападают … И они не успокоились, пока не одержали решительную победу. Саксы бежали кого куда несли ноги: кто в города, кто в поросшие лесом горы, а кто и на корабли»¹⁰¹. Но, как правило, англосаксонские короли оказывались более удачливыми в сражениях с бриттами в течение двух столетий. Это позволяло им сохранять свои военизированные племенные объединения, обеспечивая захват территории и постепенное закрепление там своей власти.

Итак, на основании некоторых сведений о предводителях англосаксов можно сделать определенные выводы. Выяснилось, что, будучи из рода вождей, предводители германских племен, тем не менее, закрепляли свои роды как королевские. При этом военная составляющая при становлении королевской власти у англосаксов была превалирующей, и характер военизированных племенных объединений долго сохранялся. Наконец, несмотря на то, что образы предводителей германских племен, Хенгиста и Хорса, упомянутые в нарративных источниках могут вполне считаться полулегендарными, но линия их поведения и методы осуществления завоевания представляются характерными для реальных конунгов, осуществлявших вторжение и стоявших у истоков королевств англосаксов. Тем самым, генезис королевской власти начал происходить в процессе завоевания Британии.

 

§1.3. Эпико-поэтическая традиция

изображения предводителей германских племен

Помимо  традиции изображения англосаксонских  королей в нарративных источниках существовала также и другая традиция, наиболее ярко отражавшая древнегерманские представления о королевской власти. Сохранился ряд эпических произведений, дающих возможность увидеть характер королевской власти такой, какой она представлялась англосаксам в период завоевания Британии.

Среди прочих источников следует, прежде всего, выделить эпическое произведение «Беовульф», которое является основным памятником англосаксонского героического эпоса. Поэма восходит к дохристианской героической фольклорно-эпической традиции, о чем свидетельствует ее метрика, стиль, сюжет и образы. С точки зрения жанровой природы «Беовульф», в отличие от эддических песен, представляет образец большой эпической формы¹⁰². Произведение было составлено в конце раннего средневековья, но по духу и сюжету «Беовульф» отражает представления германских племен эпохи Великого переселения народов, несмотря на то, что записывали его христианские монахи. Основной мотив поэмы – прославление воинского подвига, героической отваги и чести. Произведение наполнено упоминаниями о воинских подвигах короля-воителя Беовульфа, что во многом отражало собой результат военного пути политогенеза у англосаксов. Необходимо отметить, что предполагаемое время действия произведения относится к V–VI вв. и совпадает с периодом завоевания Британии англосаксами. В произведении изображены разные места действий (Швеция, Дания, Фризия), а также общие культурные традиции вендельского периода. Это подтверждает тот факт, что пришедшие в Британию германские племена принесли с собой устную эпическую традицию, сложившуюся на указанных территориях.

Развивая  тему, связанную с борьбой против чудовищ, а также междоусобными войнами, родовой местью, усиливая авантюрно-повествовательный элемент, поэт создал насыщенный фон, позволяющий выделить высокие моральные и этические достоинства героя – вождя, короля, конунга. В моральном кодексе короля воина преобладало героическое начало – мужество, физическая сила, отвага, одерживающие верх даже над колдовством. Авторитет такого героя основывался на его личных достоинствах¹⁰³. По справедливому наблюдению И. Ю. Николаевой, в культурных текстах эпохи Великого переселения народов все отчетливее звучит мотив ценности «избыточного» мужества. В эпоху повышенной воинской активности социум не мог не воспитывать воинов, готовых пожертвовать всем во имя его сохранения. К тому же сама природа человека той эпохи мотивировала его самоутверждение, прежде всего, в виде демонстрации физической силы и стойкости духа, от которых зависела жизнь и судьба человека¹⁰⁴. Неслучайно одна из первых характеристик при появлении Беовульфа связана с его воинской отвагой:

Вождь гаутов

Ему ответил,

Стойкий в битве,

Статный под шлемом,

Такими  словами:

…я, воин Беовульф…¹⁰⁵

Тем самым, при характеристике короля-воина  автором употребляются эпитеты, подчеркивающие данные качества. Вместе с тем внимание постоянно сосредотачивается на идеальном образе героя и его дружины. После победы над чудовищами Беовульф наделялся автором следующими эпитетами:

Таковым оказался

Сын Эггтеова,

В битвах доблестный,

В делах  добродетельный:

Он  в медовых застольях

Не  губил друзей,

Не  имел на уме злых намерений, –

Воин  … незлобив был и кроток сердцем¹⁰⁶

В поэме  уделяется внимание интеллектуальным и моральным достоинствам правителя. На первое место ставятся мудрость благоразумие, доброта, щедрость и заботливое отношение к дружине и к народу, а также постоянство и справедливость. Так щедрым и заботящимся о своей дружине представляется в начале поэмы сын Скильда Скевинга Беовульф, который несмотря на то, что был наследником, должен был доказать согласно традиции свое право быть предводителем:

С детства  наследник

Добром  и дарами

Дружбу  дружины

Должен  стяжать,

Дабы, когда возмужает, соратники

Стали с ним о бок,

Верные  долгу,

Если  случится война, -