Образ королевской власти в памятниках раннесредневековой Англии

О сакральной природе королевской власти у скандинавских народов в дохристианскую эпоху много писал А. Я. Гуревич, который во многом подтвердил мнение о том, что короли Норвегии и Дании рассматривались населением как носители сакрального начала²⁴⁵. Существовала вера в удачу короля, которая находила отражение в некоторых ритуалах, основывавшихся, в том числе, и на вере в сакральную силу частей тела правителя. Ярким примером этому является последняя глава «Саги о Хальвдане Черном». В ней рассказывается о том, как после смерти этого конунга его тело было расчленено и части, которые были погребены в разных областях, чтобы все жители могли пользоваться благополучием, магически связанным с его особой: «Ни при одном конунге не было таких урожайных годов, как при конунге Хальвдане. Люди так любили его, что, когда стало известно, что он умер и тело его привезено в Хрингарики, где его собирались похоронить, туда приехали знатные люди из Раумарики, Вестфольда и Хейдмёрка и просили, чтобы им дали похоронить тело в своем фюльке. … Помирились на том, что тело было разделено на четыре части, и голову погребли в кургане у Камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые все называются курганами Хальвдана»²⁴⁶. Во многом были схожи понимания у англосаксов и викингов относительно понимания того, что король мог распространить удачу и на своих приближенных. В частности, посредством награждения их оружием, гривнами и другими ценностями²⁴⁷.

Говоря о  политической ситуации, следует отметить тот факт, что англосаксы на момент столкновения с викингами были более консолидированы в политическом отношении. И, как уже указывалось ранее, нападения викингов послужили катализатором процесса становления единого английского королевства. А согласно мнению С. В. Санникова, можно даже наблюдать опосредованное влияние англосаксонской модели на процесс становления королевской власти в Скандинавии на примере деятельности объединителя земель Норвегии конунга Харальда Прекрасноволосого, отдавшего своего сына на воспитание королю Англии²⁴⁸.

Не пользовались норвежские правители и судебной властью. Существовали тинги отдельных округов и областные тинги. Авторитетный король мог оказать давление на участников собрания и добиться выгодного для себя решения, но нормой по-прежнему было самоуправление бондов. Более заметной была военная власть конунга, который находил главную опору в своей дружине как основной боевой силы²⁴⁹. Могущество конунга во многом зависело от его дружины. К тому же роль и влияние конунга в походе значительно увеличивались благодаря в первую очередь его личным качествам.

Если по ходу повествования в сагах упоминаются  англосаксонские короли, то они зовутся там «конунгами», что может свидетельствовать об определенном уважении, приравнивании к своим предводителям. И более того при упоминании короля Этельстана признается его власть над всей Англией: «Адальстейн конунг Англии»²⁵⁰. Верховная власть этого короля над Англией рассматривалась, в том числе и с точки зрения распоряжения им своей территорией. В «Саге о Хаконе Добром» говорится о том, как Этельстан в результате переговоров распорядился пожаловать значительную часть Нортумбрии одному из викингов, некому Эйрику, с целью обороны этой территории и приусловии принятия христианства. «Конунги вступили в переговоры через гонцов и договорились, что Эйрик получит Нортимбраланд от Адальстейна конунга и должен будет оборонять эту страну от датчан и других викингов. Эйрик должен будет креститься вместе с женой, детьми и всем войском»²⁵¹. Однако следует иметь в виду, что речь идет преимущественно о времени правления короля Этельстана. В этот период, как известно, англосаксы больше не терпели крупных поражений и даже наоборот наносили иногда ощутимые поражения отрядам викингов. Следовательно, правитель англосаксов вполне заслуживал уважительных отзывов в сагах.

Вместе с  тем у короля англосаксов подчеркивается такая исконная характеристика как личное участие в походах во главе войска: «Король Ательстан собрал большую армию и двинулся с нею на братьев (датские конунги Кнут и Харальд). … Кнут был смертельно ранен и поднят на борт. Когда англичане прослышали про это, то собрали многочисленную армию. Вскоре к ней прибыл и король Ательстан»²⁵². Это во многом позволяло предводителям викингов оценить конунга противника, его личную доблесть, умение сражаться, что, безусловно, являлось одним из главных критериев уважения у викингов. Несмотря на то, что Этельстан нанес им ряд поражений, викинги весьма уважительно отзывались о нем.

Вместе с  тем можно затронуть и религиозный  фактор. Если христиане-англосаксы именовали викингов и их конунгов неизменно как «язычники», то скандинавов скорей всего мало интересовала правильность веры противника. Им было достаточно того, что, храбро пав в битве, они сразу же отправятся пировать с Одином. Однако в дальнейшем королям англосаксов удавалось убеждать некоторых конунгов принять христианство (Альфред – Готрун; Этельстан – Эйрик). В этом естественно лежал политический расчет. И те и другие правители получали значительные выгоды от христианской веры. Так как действовала тенденция, характеризующаяся тем, что постепенное развитие королевской власти влекло за собой изменения в сфере религиозных представлений и в сфере отправления культа, направленные на привлечение все большего числа сакральных функций к полномочиям конунга, что влекло за собой сакрализацию королевской власти. Религия становилась важнейшим инструментом в руках зарождающейся королевской власти, подкреплявшим ее авторитет в глазах современников²⁵³. А христианство было достаточно удобным для концентрации в руках правителя большей власти. Как в Англии, так и в скандинавских странах посредством христианства укреплялась королевская власть.

Присутствие в «Саге о Харальде Прекрасноволосом»  сюжета, связанного с прибытием послов сначала от англосаксов к норвежскому конунгу, а затем наоборот, свидетельствует об определенных взаимоотношениях между двумя достаточно сильными правителями. Причем правителями, которые попытались показать свою большую значимость, отправляя послов с определенными поручениями: «Однако достоинство ни того, ни другого не пострадало от этого. Каждый из них оставался верховным конунгом в своей стране до самой смерти»²⁵⁴. Тем не менее, были показаны некоторые отличия в характерах конунгов. Если в первом случае Харальд Прекрасноволосый, приняв меч от послов Этельстана и услышав, что после этого он становится подданным англосаксонского короля, смог сдержать проявления каких-либо эмоций: «Но он вспомнил, что обычаем его было, когда он вдруг почувствует ярость или его охватит гнев, сдержать себя, дать гневу улечься и рассмотреть дело спокойно»²⁵⁵. То сам Этельстан, посадив на колени сына Харольда Хакона и услышав от послов, что он сын рабыни, не смог себя сдержать полностью: «Конунг был в большом гневе и схватил меч, который лежал рядом с ним, и взмахнул им, как бы желая зарубить мальчика»²⁵⁶.

Из этого  следует, что так почитаемое у  скандинавов холоднокровие не в  полной мере являлось такой характерной  чертой для правителя англосаксов. В этом связи можно предположить, что хотя оба конунга и считались равными по силе, а составители саг постарались сделать акцент на характере своего конунга, который отличался большим холоднокровием.

Так или иначе, англосаксы и викинги были во многом близки в этническом и в культурном отношении, являясь представителями германских народов. От этого существовали схожие черты и представления о королевской власти. И с той и с другой стороны короли должны были выделяться не только отвагой, доблестью, воинским умением, но и мудростью. К тому же короли и конунги представлялись носителями сакрального начала. Но в доступных для исследования сагах об англосаксонских королях упоминается, прежде всего, в период, последующий их политической консолидации. Признается верховная власть в Англии короля Этельстана, он наделяется положительными эпитетами. В целом взгляд противника на англосаксов не несет яркой негативной окраски и в некоторой степени определялся с точки зрения пути пройденного королевской властью в Скандинавии с момента своего зарождения и становления.

§3.3. Альфред Великий: сакральные черты королевской власти

и формирование образа общеанглийского короля

Касаясь проблемы политической консолидации англосаксов  и сакральных черт королевской власти в IX–X веках, нельзя не затронуть более подробно сюжет, связанный с королем, правление которого во многом повлияло на дальнейшее политическое развитие Англии. Этим правителем является Альфред Великий (871 – 899/900). Его можно назвать одним из немногих королей эпохи Раннего Средневековья, чей жизненный путь прослеживается с самого детства благодаря имеющемуся источнику «Жизнь Альфреда Великого» епископа Шенборна Ассерия. Автор обратил внимание на самые разнообразные сюжеты, будь то воспитание короля, его военные кампании или бытовая сторона жизни. По ходу повествований автор также касается и многочисленных политических событий, имевших место при жизни короля.

Но  не менее важным будет поиск в  источнике элементов сакрализации королевской власти и реконструкция  на этой основе сакрального образа Альфреда Великого, англосаксонского короля второй половины IX века. При всем этом нельзя не относиться к характеристике короля Альфреда без определенной доли критики. Не стоит забывать, что источник представляет собой определенный социальный заказ, сделанный носителем верховной власти. И автор должен был представить своего короля как некий универсум, которому волей судьбы было предопределено стать великим правителем, обладать от рождения неординарными способностями и быть любимым своим народом. Это часть сакрального образа королевской власти, без которого было бы трудно представить себе правителя в эпоху средневековья.

Как известно, Альфред Великий считается  выдающимся правителем своего времени. Он проявил себя как талантливый политический и военный деятель. Особое внимание король уделял развитию образованности и просвещения в своем королевстве. В связи с этим он собрал вокруг себя умнейших людей, среди которых были не только уроженцы Британских островов²⁵⁷. Тогда же при дворе короля появился и бритт по происхождению Ассерий²⁵⁸, автор уже упоминаемой хроники, которая содержит обширный набор характеристик и представлений о короле, а также оценку его деятельности. Согласно мнению специалистов в области изучения королевской власти, в частности С. В. Санникова, следует согласиться с тем, что образ власти, отраженный в исторических источниках, может носить мифологический характер и диаметрально отличаться от того образа, который был известен современникам самого субъекта власти²⁵⁹. Поэтому, обращаясь к теме сакрализации, нужно обратить внимание, прежде всего, на набор идеальных характеристик, ожидаемых подданными от своего правителя. Набору этих характеристик присущи как элемент традиции, так и тенденция к подвижности под влиянием тех или иных историко-культурных парадигм.

Итак, Ассерий начал свое повествование  с рождения Альфреда Великого. Помимо указания точного места рождения короля – королевское поместье Ванатинг в округе Беркшир²⁶⁰ – автор дает его развернутую родословную. В ней наравне с реально существовавшими предками короля, такими как его отец Этельвульф, дед Эгберт, более дальний родственник Ина, присутствуют имена двух языческих богов Водена и Геата и библейских ветхозаветных персонажей Сима, Ноя, Ламеха, Эноха и, конечно, Адама²⁶¹. Наличие среди предков Альфреда Великого языческих богов должно было свидетельствовать о благородстве его происхождения. В свою очередь это являлось отзвуком языческой традиции сакрализации королевской власти. Благородство происхождения являлось неотъемлемой частью сакрального образа короля. Но под влиянием христианской традиции генеалогическое древо, восходящее только к языческим богам, уже не в полной мере соответствовало требованиям благородного происхождения христианского короля. По этой причине появилась необходимость дополнить число предков короля библейскими персонажами и возвести его род от первого человека, Адама. Можно предположить, что благородство происхождения как часть сакрального образа короля Альфреда подразумевало под собой такое тесное переплетения двух разных традиций и разных имен, так как языческие традиции еще не были изжиты до конца.

Другой  важной составляющей сакрального образа Альфреда Великого выступают выдающиеся физические качества и внешность. В этом отношении Альфред, уже, будучи ребенком, согласно Ассерию, заметно отличался от своих братьев: «Придя в отроческий возраст, он превзошел своих братьев станом и красотой лица»²⁶². Помимо миловидной внешности король обладал также хорошей физической формой, стараясь при этом постоянно совершенствоваться: «На всякой охоте он был неутомимым охотником, и трудился не напрасно: ловкостью и удачей он превосходил всех как в этом искусстве, так и в прочих способностях, которыми был одарен Богом»²⁶³. И только одно обстоятельство портило физические характеристики короля Альфреда Великого. Ассерий несколько раз упоминал о некой неизвестной болезни хронического характера, которая впервые проявила себя, когда королю было девятнадцать лет²⁶⁴. Скорей всего это была эпилепсия. Но даже при наличии этого недостатка сакральный образ власти короля не был поставлен под сомнение. Малая известность эпилепсии в то время позволяла приписывать все козням дьявола, который вмешивался в дела великого человека.

Наряду  с физическими качествами и внешностью короля Альфреда следует выделить не менее важный элемент, являющийся неотъемлемой частью сакрального образа раннесредневекового короля – это личная доблесть, подкрепленная успехами в сражениях. Известно, что военная деятельность королей в эпоху раннего средневековья являлась для них приоритетной. Об этой стороне деятельности Альфреда Великого достаточно информации содержится в хронике епископа Ассера, а также в «Англосаксонской хронике». По материалам этих источников можно говорить о том, что король Альфред являлся предводителем своего войска во всех походах.

Следовательно, военная деятельность была основной и для Альфреда Великого. Если обратиться к материалу «Англосаксонской хроники», то можно увидеть, что после того как он стал королем западных саксов в 871 году, ему приходилось постоянно сражаться с датчанами. На 871, 878 и 894 годы, согласно источнику, приходится наибольшее количество сражений, в которых принимал участие Альфред. Лидирующим в этом отношении является 871 год, когда он участвовал в пяти разных битвах: при Рединге, при Эшдауне, при Басинге, при Мардене, при Уилтоне²⁶⁵. По одному проведенному сражению упоминается в следующие годы: 875, 877, 882, 884, 885, 894, 896, 897²⁶⁶. Таким образом, военная составляющая постоянно присутствовала в политической деятельности короля Альфреда и во многом оказала влияние на характер его правления.

Став  королем в 871 году, Альфред Великий, как можно увидеть в его биографическом произведении, вынужден был снова и снова оборонять свое королевство: «… в течение этого года саксонцы потеряли множество народа, выдержав восемь битв с язычниками; во время этих битв пали мертвыми один король язычников и девять герцогов с бесчисленными полчищами; кроме того, происходили беспрестанно, и днем и ночью, бесчисленные набеги, которые были неутомимо предпринимаемы Альфредом, отдельными герцогами его народа и весьма многими министрами короля, против язычников»²⁶⁷. Хотя ему и было нелегко противостоять сильному и напористому противнику, но, тем не менее, военный опыт, полученный им в сражениях, и одаренность как полководца позволили ему выдержать натиск.