История мафии

   Для  того чтобы подвигнуть своих  бывших друзей на скорый отъезд, Пино Греко посылал им записки, одну из которых следователям  удалось заполучить. «Мой дорогой, — было написано в ней от руки, — у тебя есть месяц, в течение которого ты должен покинуть Чакулли вместе со всем семейством. Дальше, у тебя есть год для того, чтобы продать принадлежащее тебе здесь имущество. Если через месяц ты все еще будешь в городе, тебя и твоих близких ожидают крупные неприятности. Пока. Палермо, 7 января».

   Нормализация  обстановки в Чакулли была  достигнута в течение 1983 года. По  примеру Палермо городок подвергся  опустошительному террору Греко. Имя Микеле Греко, Папы иглавы  Капитула, значилось уже в списках  разыскиваемых по всему миру; в полиции постепенно начинали понимать, какова была роль его родственника Пино Греко. Не следовало думать, что «Коза ностра» выиграла войну, которую она развязала против итальянского государства несколько лет назад. На деле все вышло совсем иначе. Очень скоро в тиши Дворца правосудия или в казармах карабинеров «люди чести» или некоторые из их подручных, такие как Винченцо Синагра, стали соглашаться дать показания против своих бывших хозяев. После времени убийств наконец настал час раскаяния.

   Глава  девятая

   ЧЕЛОВЕК ИЗ РИО

   Странный  пассажир

   Далеко, очень далеко от Палермо, в  первом ряду бизнес-класса в  самолете, летевшем из Рио в  Рим, сидел укутанный в плед  человек лет шестидесяти; лицо  его скрывали солнечные очки  в массивной оправе. Смертельная  бледность свидетельствовала об очередном приступе болезни: сердцебиение, тошнота, холодный пот, — но врач, находившийся рядом с ним, не выказывал особого беспокойства. Проверив пульс человека в темных очках, он повернулся к третьему пассажиру и сообщил ему, что все в порядке, во всяком случае, опасаться нечего.

   Таинственный  больной рейса Рио — Рим  не был похож на других пассажиров, если судить по тем предосторожностям, с какими его препроводили  в самолет, и по тому сопровождению, с которым он летел — около  десятка итальянцев, — причем сразу ясно, что полицейских в штатском: кто бы еще мог лететь обычным рейсом, вооруженный до зубов?

   Лицо  человека было, по словам свидетелей, из тех, которые внушают уважение, из тех, что трудно забыть, хотя  и невозможно объяснить почему. Ходили слухи, что его внешность несколько раз менялась в результате пластических операций, которые делали ему латиноамериканские хирурги, после которых лицо обрело черты мексиканского индейца — выдающиеся подбородок и скулы и высокий лоб — внешность, которой он так гордился, если верить откровениям его жены, опубликованным в различных итальянских и бразильских газетах. Стекольщик по происхождению, много раз приговоренный к длительному тюремному заключению, содержавшийся под стражей в США, Бразилии и Италии за нелегальную торговлю, в частности, наркотиками, человек этот был неотъемлемой частью того, что палермцы на своем жаргоне называютpezzi da novanta— «орудия 90-го калибра» — за ту огневую поддержку, которую целое «нечто» может обеспечить благодаря своей численности и моральной и физической мощи. Он не в первый раз оказался в щекотливой ситуации, однако на этот раз, пристегнутый к креслу самолета компании «Алиталия», человек этот, кажется, чувствовал себя выбитым из седла. Он лишился своей ставшей легендарной самоуверенности, с которой когда-то заявил одному журналисту: «Если быть мафиози значит обладать достоинством и ни от кого не зависеть, тогда, я — мафиози».

   Это  было за несколько месяцев  до его ареста в Сан-Паулу  на редкость неподкупной бразильской полицией.

   — Он сказал нам, что сказочно богат, и предложил все свои деньги в обмен на свободу, — сообщил позже представитель полиции Сан-Паулу. Но всего через несколько недель одно ужасное событие сломило гордость этого человека, и теперь, 14 июля 1984 года, в кресле самолета, летевшего из Рио в Рим, сидел не он, а только тень того, кого когда-то официально именовали Томмазо Бускеттой, близкие — Доном Мазино, а жители Палермо — боссом двух континентов.

   Южноамериканские  сообщники

   Нам  известно, при каких обстоятельствах Томмазо Бускетта покинул Палермо три года назад, укрывшись в Бразилии. Этот «человек чести» сбежал с Сицилии накануне начала войны «семей», незадолго до убийства его друзей Стефано Бонтате и Сальваторе Инцерилло. Предчувствуя самое плохое, Томмазо Бускетта предпочел покинуть родную землю, чтобы не оказаться перед необходимостью выбирать между кровожадным безумием корлеонцев и их гораздо менее агрессивными противниками, обозначаемыми как «проигравшая сторона», главным занятием которых было то, что они уничтожали друг друга.

   Как  мы знаем, к концу 60-х годов  Томмазо Бускетта уже несколько  лет жил в Бразилии. Что он  там делал и чем занимался  там же десять лет спустя, остается  тайной, раскрыть которую оказались  не в состоянии даже итальянские следователи. Очевидно только одно, что во время своего последнего пребывания в Бразилии Томмазо Бускетта жил если не бедно, то очень скромно. Похоже, у него действительно нет никакого состояния, а если даже и есть, то он его отлично спрятал. Единственной принадлежавшей ему недвижимостью Томмазо Бускетта владел вместе со своим шурином Омеро Гимаресом. Речь идет о земельной собственности в двадцать пять тысяч гектаров, сданной им обоим в аренду бразильским правительством с правом дарения. Эти расположенные в северной части страны, недалеко от Сан-Паулу земли они, проделав титаническую работу, попытались очистить от девственного леса.

   У  этого «человека чести», кажется, были большие связи, судя по  тому, с какой легкостью ему  в марте 1981 года удалось получить парагвайский паспорт на имя Томмазо Роберто Феличе. Удивляться тут нечему, если принять во внимание легенду, что он является кокаиновым королем. Кокаин — самый доходный продукт местного производства. Если это действительно так, то можно считать вполне резонными предположения некоторых следователей, что Томмазо Бускетта — отпетый преступник, который умело скрывает свои наркодоллары в каком-то швейцарском банке в ущерб интересам семьи.

   Официально  Томмазо Бускетта выдавал себя  за торговца стройматериалами. Сразу по приезде в Бразилию он посетил несколько лесопильных заводов, выказывая живой интерес ко всему, что касалось переработки леса и торговли им. Эта новая страсть, кажется, проявилась в нем довольно поздно. Впрочем, как дело обстоит в действительности, знают лишь сам Бускетта, Господь Бог и спиленные деревья… Но что известно нам доподлинно, это то, что, помимо своей деятельности арендатора амазонских лесов — этот «человек чести» не отказывал себе в удовольствии частенько навещать себе подобных.

   Маленькая бразильская Италия

   В  это самое время в Бразилии  образовалось довольно значительное  сообщество «людей чести» из  Палермо, которые в содружестве  с неаполитанскими ворами легко  сбывали все что только можно. В недрах этой «маленькой Италии», безусловно, одним из самых влиятельных людей был Антонио Саламоне, который, как мы помним, сохранил самые прочные связи с Сицилией. Глава «семьи», которая происходила из городка Сан Джузеппе Ято, расположенного недалеко от Палермо, Антонио Саламоне являлся также членом правительства «Коза ностры». Антонио Саламоне знал Томмазо Бускетту на протяжении долгих лет. Ничего удивительного, что, как только Бускетта появился в Бразилии, между ними установились самые тесные отношения.

   К  концу июля 1982 года, когда война «семей» в Палермо достигла пика, в доме Томмазо Бускетты раздался телефонный звонок. Звонил Антонио Саламоне:

   — Возможно, Гаэтано Бадаламенти приедет навестить тебя в Бразилии, — сказал ему Саламоне. — Постарайся сделать так, чтобы он тебя не встретил, иначе у тебя будут сплошные неприятности.

   Томмазо  Бускетта знал, что Гаэтано Бадаламенти  самым позорным образом был  изгнан из сообщества «людей  чести». Мы помним, что этот «крестный  отец» грубоватой наружности, который  возглавлял до 1978 года Капитул, был просто-напросто устранен от своей должности, а также от должности главы «семьи» Чинизи, после чего вообще исключен из «Коза ностры» по причинам, оставшимся невыясненными. По также не вполне понятным причинам Гаэтано Бадаламенти пользовался, однако, определенным авторитетом среди «людей чести». Злые языки и полицейские говорили, что это было связано с той мощной сетью торговли героином, которую продолжал контролировать этот человек. Бускетта, познакомившийся с Гаэтано Бадаламенти в тюрьме десять лет назад, всегда отказывался подчиняться правилам, по которым мафиози, изгнанного из сообщества «людей чести», а в данном случае бывшего главу «семьи» Чинизи, следовало обходить как зачумленного. И он продолжал встречаться с ним, несмотря ни на что.

   Вот  почему Томмазо Бускетта сухо ответил Антонио Саламоне:

   — Если Гаэтано Бадаламенти хочет приехать в Бразилию, я не могу ему в этом помешать.

   Антикорлеонский  заговор

   Томмазо  Бускетта нисколько не удивился, когда через несколько дней  у него в квартире раздался телефонный звонок от Гаэтано Бадаламенти, хотя, возможно, ему и показалось странным, каким образом «крестный отец» Чинизи смог заполучить его номер телефона в Рио. Томмазо Бускетта, должно быть, подумал, что раздобыть номер телефона человека, который этот номер не афиширует, не могло составить особого труда для того, кто был способен покупать у турецких торговцев тонны опия, перерабатывать их в героин и перепродавать в США.

   — Я хотел бы приехать в Бразилию, чтобы поговорить с вами, — сказал Гаэтано Бадаламенти.

   Спустя  несколько дней Томмазо Бускетта  отправился в международный аэропорт  в Рио, чтобы встретить Гаэтано  Бадаламенти. Ему не терпелось  узнать причину этого визита. Долго ждать не пришлось. Едва  сойдя на землю, Гаэтано Бадаламенти  посвятил его в свои планы.

   Томмазо  Бускетте не надо было сообщать  детали. Как и всякий другой, он  знал о том, что происходило  в «Коза ностре», и знал, кто  в этом виноват. Желая исправить  положение, Гаэтано Бадаламенти  предложил Томмазо Бускетте свой  план, который Бускетта тут же категорически отверг.

   — Я приехал, — сказал Бадаламенти, — чтобы убедить вас, что вы должны вернуться в Италию. Как только вы приземлитесь, вы возглавите борьбу против корлеонцев.

   Томмазо  Бускетта прекрасно знал жестокость, с которой «семья» корлеонцев под покровительством секретаря Капитула Микеле Греко преследовала тех, кто осмеливался восстать против ее засилья. И он вежливо заметил Гаэтано Бадаламенти, что его идея самоубийственна.

   — Было бы безумием полагать, что я могу одним своим появлением в Италии исправить эту безнадежную ситуацию, — ответил ему Бускетта.

   Враг

   Томмазо  Бускетта не питал особых иллюзий  по поводу внезапных дружеских  чувств, которые ему демонстрировал  приехавший в Рио Гаэтано Бадаламенти. Как истинный «человек чести», он прекрасно понимал, что главной целью бывшего «крестного отца» Чинизи было использовать имя Томмазо Бускетты как знамя, под которым можно было собрать всех противников корлеонцев.

   Похоже, что Гаэтано Бадаламенти возлагал  на Томмазо Бускетту свои последние надежды. По крайней мере, это можно было заключить из той услуги, о которой Бадаламентипопросил его после очередного настоятельного приглашения в Италию.

   Гаэтано  Бадаламенти хотел, чтобы Томмазо  Бускетта воспользовался теми  знакомствами, которые завязались у него в тюрьме с различными представителями мафиозных кругов Милана и Катании, чтобы договориться с ними об убийстве одного заключенного. И не просто заключенного: Лучано Лиджио, главы «семьи» Корлеоне, человека, который,как говорили, руководил «Коза построй» прямо из тюрьмы и который сумел разжечь к себе ненависть Гаэтано Бадаламенти своими насмешками и издевательствами. План был тем более трудноосуществимым, что все «люди чести» знали: за войной, бушевавшей в Палермо, стояла гигантская тень ужасного Лучано Леджо.

   — Это безумная затея, и я не могу ее осуществить, — ответил Томмазо Бускетта. — Я не имею права просить кого бы то ни было пойти на такое сложное дело!

   Неприятно  пораженный планами, которые вынашивал  Гаэтано Бадаламенти, Томмазо Бускетта тем не менее часто навещал его в последующие недели.

   История  умалчивает, какие дела объединяли  этих людей. Некоторые судьи считают, что те частые встречи отнюдь  не сводились к простому обмену  идеями и что их совместные  усилия породили новую разветвленную сеть международной контрабанды наркотиков. Поскольку нам нечего сказать по этому поводу, мы удовольствуемся тем, что расскажем об их дружеских связях. Можно с уверенностью утверждать, что вечером 3 сентября 1982 года Томмазо Бускетта находился перед экраном телевизора вместе с Гаэтано Бадаламенти и сыном последнего Леонардо в отеле «Режен де Белам». Все трое остановились в отеле под фальшивыми именами и утверждали, что приехали в Белам с намерением посетить лесопильный завод. Оставим в покое их алиби, поскольку единственное, что нас интересует, — это то, что они смотрели телевизионные новости.

   Хотя  Бразилию и отделяет от Сицилии  безбрежный океан, некоторые сицилийские  новости не может обойти своим  вниманием даже частная бразильская телекомпания. В тот вечер не только Томмазо Бускетта, Гаэтано Бадаламенти, но и многие их «коллеги» узнали, что генерал Карло Альберто Далла Кьеза, префект Палермо, только что расстрелян из «Калашникова» вместе со своей женой и охранником. Можно догадываться, какое потрясение пережили эти два «человека чести», когда услышали новость. Не потому, что они испытывали личную приязнь к генералу, и не в связи с абстрактными представлениями о человечности, от которых оба были далеки, а потому, что они сразу поняли, какое трагическое продолжение последует за этим убийством.

   Когда  Гаэтано Бадаламенти добрался  до Сицилии, он не отказал себе  в удовольствии прокомментировать  это чрезвычайное событие. Он  видел в нем демонстрацию наглостикорлеонцев, которые так отреагировали на вызов, брошенный генералом Далла Кьеза сто дней назад по прибытии в Палермо. По мнению Гаэтано Бадаламенти, успех этой операции был на руку одному политическому деятелю, которого бывший «крестный отец» Чинизи отказался назвать, уточнив, что этот человек избавился наконец от генерала, не дававшего ему спокойно сотрудничать с мафией.

   У  Гаэтано Бадаламенти была своя  идея о том, кто убил генерала. Он был убежден, что на эту  роль выбрали людей из «семьи»  Катания. Идею нельзя назвать  беспочвенной: катанцы были особенно близки к корлеонцам. Использование катанцев в качестве убийц было тем более оправданным, что, поскольку покушение было совершено в самом центрагорода, элементарная осторожность требовала, чтобы его осуществили люди со стороны, которых не могли бы опознать случайные прохожие.