Понятие вины в гражданском праве России

Таким образом, на наш взгляд, юридический смысл ст.404 ГК РФ заключается исключительно в определении механизма установления размера ответственности должника; о вине кредитора в ст. 404 ГК РФ речь идет лишь постольку, поскольку это служит цели установления истинного объема вины должника и, в конечном счете, размера ответственности последнего перед кредитором. С другой стороны, о гражданско-правовой ответственности кредитора, равно как и о причиняемых себе кредитором гражданско-правовых убытках в названной статье речи не идет.

Аналогичным образом дело обстоит в тех случаях, когда имеется вина кредитора, а ответственность должника за нарушение обязательства в силу закона или договора наступает независимо от его вины (п.2 ст. 404 ГК РФ). Отличие от ситуации обоюдной вины, на наш взгляд, заключается главным образом в том, что должник отвечает как при наличии своей вины, так и за наступившее случайное (безвиновное) нарушение обязательства. Когда имеется одновременно вина кредитора и случайное (безвиновное) нарушение должником обязательства, за которое последний отвечает, для целей определения размера ответственности должника, видимо, можно говорить о юридической фикции вины должника. В этом случае размер ответственности должника уменьшается, как и при обоюдной вине, в порядке, описанном нами выше.

При наличии встречной вины кредитора, ответственность должника, отвечающего независимо от своей вины, может быть не только уменьшена, но не наступить вовсе. Например, профессиональный хранитель отвечает за утрату, недостачу или повреждение вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли вследствие непреодолимой силы, либо из-за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал и не должен был знать, либо в результате умысла или грубой неосторожности поклажедателя (п.1 ст. 901 ГК РФ).

Итак, обоснованное нами в §              1 Главы 2 настоящей работы

характеристика вины в нарушении договорного обязательства свое дальнейшее развитие получила при рассмотрении форм гражданско-правовой вины. Поскольку это общее определение вины в нарушении договорного обязательства является новым для современного российского гражданского права, то неудивительно, что сформулированные на основе такого определения дефиниции умысла и неосторожности также отличаются новизной. Используя легальное определение невиновности (ст. 401 ГК РФ), мы также предложили собственное решение давней цивилистической проблемы разграничения грубой неосторожности и простой (негрубой) неосторожности. Другим ключевым моментом при рассмотрении форм вины можно назвать вопрос о влиянии формы вины на размер гражданско-правовой ответственности за нарушение договорного обязательства. При рассмотрении форм вины, а также влиянии формы вины на размер ответственности, выполняя требование научности исследования, мы постоянно обращались к опубликованным актам судебных органов, посвященным этим вопросам. о Суда

 

 

Вина и ответственность «без вины» в гражданском праве

Есть основания рассматривать вину в гражданском праве в широком смысле, как виновность, включающую в себя два элемента: риск, то есть вступление в правоотношение, в результате которого при нормальном развитии событий лишь возможно наступление ущерба и объективную вину (недобропорядочность), выражающуюся в непринятии необходимых (умысел) либо разумных с учетом конкретной ситуации (неосторожность) мер по устранению или недопущению отрицательного результата указанных выше действий.

 

Автор:

 

05.11.2006 

Ссылка спонсора:  Российско-германский юридический институт: Летняя школа немецкого предпринимательского права, 21.07 - 02.08.2014, Германия »»  

 

 

 

Вопрос о вине как основании гражданско-правовой ответственности всегда оставался одним из наиболее сложных и дискуссионных в теории гражданского права. В настоящее время можно встретить огромное количество различных точек зрения по поводу того, что есть вина, какова ее сущность, объективна ли эта категория, либо ей в известной доле присущ субъективизм, характерный для соответствующего понятия в уголовном праве.

 

Ныне действующий Гражданский кодекс РФ (далее - ГК РФ) не содержит единого подхода к определению вины: в абз. 1 п. 1 ст. 401 ГК она понимается как умысел или неосторожность (т. е как явление субъективного плана), а в абз. 2 того же пункта речь идет об определении вины через категорию невиновности, причем критерий разграничения вины и невиновности взят законодателем не из области психических процессов, а из сферы действий субъекта (лицо признается невиновным, если оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства). Кроме того, ГК РФ упоминает и об иных, помимо умысла или неосторожности, основаниях ответственности, которые могут быть предусмотрены законом или договором. Последнее положение ГК позволяет прийти к выводу о том, что вина в том смысле, в каком она определяется в абз.1 ч. 1 ст. 401 ГК, не является единственным основанием гражданско-правовой ответственности, что помимо нее существует еще иная категория, с наличием которой в ряде случаев связывается наступление неблагоприятных последствий.

 

Представляется, что такая двойственная ситуация сложилось в результате того, что законодатель, раскрывая сущность вины в гражданском праве, так и не смог отойти от привычных (традиционных) категорий, заимствованных из права уголовного. Между тем, такое терминологическое отождествление весьма условно и его нельзя распространять и на понимание сути гражданско-правовой вины, что неоднократно подчеркивалось многими авторами [1]. Уголовное право регулирует сферу публичных отношений, исходит из целей восстановления социальной справедливости и наказания правонарушителя, его субъектами являются лишь физические лица с присущими им разумом и волей. В этой связи и вина там носит субъективный характер, от ее качественной и количественной характеристики во многом зависит общественная опасность поведения субъекта преступления и совершенного им деяния. Разделение вины в уголовном праве на формы поэтому оправдано: установление их имеет важное значение при квалификации преступления и назначении наказания. Иначе обстоит дело в гражданском праве. Особенности регулируемых им товарно-денежных отношений предопределяют выдвижение на первое место компенсаторно-восстановительной функции гражданско-правовой ответственности. Для привлечения к последней необходимо, в первую очередь, наличие вреда, а вина в силу ч. 2 ст. 401 ГК предполагается: обязанность по ее доказыванию не возлагается на государственные органы или потерпевшего. По той же причине формы вины, как правило, юридически безразличны с цивилистической точки зрения. Как указывал Ю. Б. Фогельсон, относительно субъектов гражданского права, правильнее говорить о вине как о «поведении, цели, риске, интересе и т.д., но не о психическом отношении к своему поведению»[2, с.150].

 

Действительно, можно ли говорить о каком-нибудь субъективном отношении организации или публично-правового образования к своим действиям? О вине таких субъектов необходимо судить по их поведению, приняли они или нет все меры для надлежащего исполнения обязательств при той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от них по характеру и условиям оборота. Ведь, как справедливо отмечает В.Г. Матвеев, «организованная воля коллектива, хотя и создается людьми как его участниками, но не сводима к простой совокупности индивидуальных воль. Будучи выраженной в действиях, она приобретает затем (по отношению к воле, например, участников юридического лица) относительно самостоятельный и независимый характер» [3, с.19], объективируется в общей цели, которая может иметь социально-положительный либо негативный, противоправный характер. С этой точки зрения умысел необходимо трактовать как «отрицание всякой заботливости»[4, с.307], как «принятие на себя таких обязанностей, которые являются для обязанного лица заведомо невыполнимыми»[5, с.167]. Неосторожность же заключается в отсутствии требуемой осмотрительности, непринятии тех мер, которые принял бы на месте обязанного лица любой добропорядочный субъект, «omnes», по выражению римских юристов [6, с.148]. Именно в таком смысле умысел понимается и в ч. 4 ст. 401 ГК, в которой говорится о ничтожности соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательств, т.е за заведомое непринятие мер для их исполнения, когда существовали все предпосылки для этого.

 

Итак, восстановительная функция ответственности в гражданском праве доминирует над всеми остальными, поэтому в рамках процесса, за редким исключением, незачем устанавливать конкретную форму вины правонарушителя, доказывать, что он совершил данное правонарушение умышленно либо по неосторожности. В этой связи иногда даже нет необходимости определять, были ли предприняты субъектом все объективно возможные меры по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий: достаточно лишь одного факта наступления последствий. Это так называемые случаи «ответственности без вины», являющиеся исключением из общего правила, предусмотренного абз. 1 ч. 1 ст. 401 ГК. В подобных ситуациях законодатель возлагает на обязанное лицо повышенную ответственность, полагая, что перед ним профессионал, занимающийся особой деятельностью, требующей специальных знаний и навыков, которая в силу своего характера предполагает возможность неблагоприятного результата. Вступление в правоотношение, связанное с подобной деятельностью – своеобразное подтверждение принятия на себя безусловной ответственности и за ее последствия. Следовательно, основанием ответственности в данном случае будет не вина, в рассмотренном выше ее понимании, а риск как «опасность возникновения неблагоприятных последствий (имущественного или личного характера), относительно которых не известно, наступят они или нет»[7, с.55].

 

В то же время законодатель исходит из того, что принятие на себя обязанным лицом риска небезгранично. Предполагается, что деятельность должна осуществляться в нормальных условиях. Неисполнение или ненадлежащие исполнение обязательства в силу экстраординарного события, которое невозможно предвидеть, а впоследствии и преодолеть, безусловно влечет за собой и освобождение от ответственности. Иное противоречило бы принципам разумности и справедливости, на которых строится вся система гражданского права.

 

Между тем риск присущ не только какой-либо узкой группе гражданских отношений, а всем им на всех этапах существования. Как справедливо отмечает В.А. Ойгензихт, «идея риска проходит через все гражданское право» [8, с. 67]. Даже тогда, когда ответственность наступает «за вину», он не исчезает. Поэтому непреодолимая сила, равно как и умысел или грубая неосторожность потерпевшего, в любом случае являются основаниями освобождения от ответственности.

 

Все сказанное дает основание рассматривать вину в гражданском праве в широком смысле, как виновность, включающую в себя два элемента: риск, то есть вступление в правоотношение, в результате которого при нормальном развитии событий лишь возможно наступление ущерба и объективную вину (недобропорядочность), выражающуюся в непринятии необходимых (умысел) либо разумных с учетом конкретной ситуации (неосторожность) мер по устранению или недопущению отрицательного результата указанных выше действий.

 

Отсюда, иное звучание получает и термин «ответственность без вины», под которым в этом случае понимается повышенная ответственность, ответственность за риск, устанавливаемая с целью стимулировать возможного причинителя вреда, например, владельца источника повышенной опасности, с максимальной интенсивностью искать пути предотвращения ущерба [9, 137].

 

Для привлечения к ответственности наличие первого элемента виновности – риска – является обязательным. Для гражданского права, в частности, безразлично, собирался или нет возвращать в срок деньги гражданин, взявший кредит в банке, если впоследствии это стало невозможно в результате военных действий на соответствующей территории. Привлечь его к ответственности, несмотря на наличие второго элемента – вины (недобропорядочности) – не представляется возможным: риск как вероятность отсутствует. Развитие событий в неблагоприятном русле следует с необходимостью, а приготовления или покушения как стадии развития умысла в цивильном праве в отличие от уголовного не существует.

 

В этой связи, на наш взгляд, необходимо разграничивать собственно вину, как предпосылку в подавляющем большинстве случаев наступления ответственности, и виновность как основание таковой. Думается, подобное толкование указанных понятий в наибольшей степени согласуется со ст. 401 ГК РФ, исходящей из наличия вины и иных, предусмотренных законом или договором, оснований ответственности.

 

[1] Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: БЕК, 2000. Т1. с. 449; Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина. – М., 2002. Часть 1. с. 341; Гражданское право: Учебник Часть 1 / Под ред. Т.И. Илларионовой. – М.: Норма – Инфра-М, 1998.с.218.

 

[2]Фогельсон Ю.Б. Избранные вопросы общей теории обязательств. М., 2001.

 

[3] Матвеев Г. К. Вина как  основание гражданско-правовой ответственности  по советскому праву: Автореферат  докторской диссертации. Киев,1951.

 

[4] Варкалло В. Ответственность по гражданскому праву (возмещение вреда – функции, виды, границы). М., 1978.

 

[5] Меркулов В.В. Гражданско-правовой  договор в механизме регулирования  товарно-денежных отношений: Монография. Рязань: РВШ МВД РФ, 1994.

 

[6] Новицкий И. Б. Основы  римского гражданского права. М., 1960.

 

[7] Собчак А. А. О некоторых  спорных вопросах общей теории  правовой ответственности //Правоведение 1968, № 1.

 

[8] Ойгензихт В. А. Категория "риска" в советском гражданском праве // Правоведение 1971, № 5.

 

[9] Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951.

 

 

В настоящее время существует значительное количество исследовательских работ, посвященных правовой ответственности. Однако несмотря на достижения в разработке ее теоретических аспектов, многие вопросы, в том числе о содержании понятия вины, продолжают оставаться дискуссионными.

 

В римском праве не существовало общего определения понятия вины - она характеризовалась через формы. В дореволюционном гражданском законодательстве России также не было общей нормы о вине. Гражданское законодательство зарубежных стран в большинстве случаев не содержит такой нормы <*>. Долгое время в советской цивилистической литературе правовая категория вины не анализировалась специально. Ее характеризовали через формы (умысел и неосторожность) и считали это достаточным для понимания сущности вины <**>. Такой подход к определению вины О.С. Иоффе метко назвал "перечневым" <***>.

 

--------------------------------

 

<*> См.: Бутенко Е.В. Вина  в нарушении договорных обязательств: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2002. С. 10 - 12.

 

<**> См., например: Гражданское  право / Под ред. М.М. Агаркова и Д.М. Генкина. Т. 1. М., 1944. С. 322, 326, 345; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 330 - 336; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1953. С. 80 - 86.

 

<***> См.: Иоффе О.С. Избр. тр. по гражданскому праву. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. II. М., 2000. С. 491.

 

Как совершенно справедливо отмечал В.Т. Смирнов, если бы можно было ограничиться определением вины лишь через ее виды (формы), то не было бы и самой проблемы вины <*>. Аналогичная мысль была высказана в свое время Г.К. Матвеевым, который считал, что разработанность учения о вине уголовно-правовой наукой не освобождает цивилистов от ее исследования. Несмотря на общность понятия вины в советском праве, вина в гражданском праве имеет ряд существенных специфических черт и зачастую приобретает особый смысл: "вина юридического лица", ответственность "за чужую вину", случаи "безвиновной" ответственности <**>.