Понятие вины в гражданском праве России

В решении по конкретному арбитражному делу судом была установлена грубая неосторожность принявшего вексель истца (индоссата) в том, что истец не проверил правомерность действий лица по совершению на переводном векселе передаточной надписи (индоссамента) .

При негрубой неосторожности:

 лицом предпринимаются  все меры, которые оно могло  предпринять для исполнения данного  обязательства;

 степень заботливости  и осмотрительности лица в  принятых в п.1 мерах выше минимальной, но ниже требуемой по характеру  обязательства и условиям оборота.

 

Предложенные нами критерии не должны рассматриваться как строгие и универсальные. Из-за разнообразия договорных отношений и их нарушений применение безусловных, формально определенных критериев по разграничению грубой и негрубой неосторожности, по нашему убеждению, может иметь, в том числе, и негативные последствия[262]. А такой подход противоречит общим началам и смыслу гражданского законодательства. Но тем не менее при обоснованной осторожности Пленума Верховного Суда РФ в том, что степень неосторожности подлежит установлению «в каждом случае с учетом конкретных обстоятельств», предложенное нами решение может быть как общее правило вполне применимо судебными органами.

В цивилистике давно ведется спор о возможности закрепления в гражданском законодательстве принципа зависимости размера гражданско- правовой ответственности от форм и степени вины. Некоторые советские цивилисты расценивали отсутствие такого принципа как пробел в законе. Они полагали, что такое положение свидетельствует о несогласованности закона и практики[263].

Другие категорически возражали, заявляя, что «соразмерение ответственности со степенью вины противоречило бы началу полного возмещения вреда», что подобного общего принципа «нет и не может существовать»[264]!

Компромиссную позицию занимали третьи цивилисты. Им представлялось правильным мнение, что учет форм и степени вины при взыскании убытков «противоречат самой идее выбора и возложения компенсационных санкций. Но в отношении карательных санкций (зачетная, штрафная, исключительная, альтернативная неустойка) вопрос об учете формы вины представляется актуальным» .

На наш взгляд, при всей привлекательности последнего подхода к решению, справедливым является мнение, что в случаях, когда договорная ответственность строится на началах вины, последняя является лишь необходимым условием ответственности, но на размер ответственности как в форме убытков, так и неустойки или процентов (ст.395 ГК РФ), по общему правилу, она влиять не должна. Правы были те ученые, которые указывали на опасность закрепления в качестве принципа - дифференциацию последствий нарушения обязательств в зависимости от форм и степени вины нарушителя. Эта точка зрения поддерживается и в новейшей гражданско-правовой науке в утверждении, что «вина в гражданско-правовом праве ...в правоприменительной практике не должна исследоваться и не должна, тем более, различаться степень вины. Но законодатель использует вину как ...вспомогательное понятие для отыскания границ реализации гражданско- правовой ответственности»[265].

В целом этот вывод вытекает из диспозитивного характера договорных отношений, а также социального назначения гражданского права как отрасли.

Поддержанная нами точка зрения ни в коем случае не умаляет теоретические исследования форм и степеней вины. Последние имеют большое не только теоретическое, но и в некоторых случаях большое правоприменительное значение как для решения вопроса о применении мер гражданско-правовой ответственности, так и для определения ее размера.

Вначале рассмотрим случаи, когда от установления формы, а в необходимых случаях степени вины зависит привлечение к договорной ответственности.

В силу различных причин де-факто договор может предусматривать, что наличие вины любой из сторон (или конкретной стороны!) не является условием привлечения ее к ответственности. Следовательно, лицо, умышленно или неосторожно нарушившее обязательство, по смыслу текста такого договора (!), тем не менее освобождается от привлечения к ответственности.

Де-юре такая ситуация подпадает под действие п.4 ст. 401 ГК РФ, который содержит императивную норму: заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно. Следовательно, нарушитель указанного выше договора будет освобожден от ответственности не ранее, чем докажет отсутствие своей вины в форме умысла[266].

Неразрывное упоминание умысла и неосторожности как условия наступления договорной ответственности в части второй ГК РФ (ст. 693, 697, 901 ГК РФ) означает, что нарушитель может быть освобожден от ответственности, если докажет (при невозможно или затруднительности доказать свою невиновность), что он проявил негрубую неосторожность.

Основным случаем, когда форма и степень вины влияют на размер ответственности, являются нарушения договоров, в которых имеется вина должника и встречная вина кредитора (в этом случае говорят об «обоюдной вине», о «встречной вине кредитора», о «смешанной вине»[267]) либо только вина кредитора, когда должник отвечает независимо от своей вины.

Согласно ст. 404 ГК РФ суд соответственно вине кредитора уменьшает размер ответственности должника, если:

 неисполнение или ненадлежащее  исполнение обязательства произошло  по вине обеих сторон;

 кредитор умышленно  или по неосторожности содействовал  увеличению размера убытков, причиненных  неисполнением или ненадлежащим  исполнением;

 кредитор не принял  разумных мер к уменьшению  убытков.

 

Это правило соответственно применяется и в случаях, когда должник в силу закона или договора несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства независимо от своей вины (п.2 ст.404 ГК РФ).

Нарушение договорного обязательства при обоюдной вине сторон характеризуется следующими моментами[268]:

 убытки наступают в  результате виновного поведения  не только должника, но и кредитора;

 убытки сосредотачиваются  в имущественной сфере только  одной стороны обязательства - кредитора;

 убытки представляют  собой единое целое, когда невозможно  определить, в какой части они  вызваны виновными действиями  должника, а в какой - виновными  действиями кредитора.

 

В деле применения ответственности за нарушение гражданско- правового обязательства большая роль отводится суду. Именно суд может наиболее полно оценить действия как должника, так и кредитора по обеспечению исполнения обязательства. Оценка судом поведения сторон, и в частности, поведения кредитора, может послужить решающим фактором в определении размера ответственности должника за допущенное им нарушение обязательства[269].

В юридической науке имела место интересная дискуссия между О.С. Иоффе и Б.С. Антимоновым по вопросу о правовой природе встречной вины кредитора (потерпевшего) при нарушении договорного обязательства и квалификации ее юридических последствий.

По твердому убеждению О.С. Иоффе, поскольку «присущая вине потерпевшего особенность проявляется в том, что имущественный ущерб целиком сосредотачивается в имущественной сфере самого потерпевшего, то именно поэтому ответственность потерпевшего выражается не в обычной для гражданского права форме - форме возмещения, а в виде сокращения объема ответственности причинителя и возложения соответствующей части наступившего ущерба на самого потерпевшего. И это - бесспорно санкция, ответственность за совершенное потерпевшим правонарушение...»[270]

Позднее О.С. Иоффе в своей работе «Обязательственное право» уже более осторожно высказывался на эту тему, говоря только о «зачете вины - уменьшении объема ответственности одного лица с учетом степени виновности другого. Чтобы распределить возникшие убытки между несколькими лицами, виновными в их причинении, нужно выявить и сопоставить тяжесть вины, допущенной каждым из них»[271]. Но и в данной (в основной части верной) позиции есть один недостаток, заключающийся в том, что автор рассматривает убытки как категорию экономическую, а не юридическую.

Б.С. Антимонов выступил резко против высказанных мнений о том, что встречная вина кредитора влечет гражданско-правовую ответственность последнего. Автор подчеркивал, что «потерпевший никогда не отвечает перед лицом, причинившим ему вред:              кредитор,              сделавший невозможным

исполнение по договору, не несет ответственности перед должником, а только теряет право требовать от должника возмещение убытков»[272]. На наш взгляд, будучи правым в том, что «кредитор, сделавший невозможным исполнение по договору, не несет ответственности перед должником», Б.С. Антимонов не совсем последователен в утверждении, что кредитор лишь «только теряет право требовать от должника возмещение убытков». Ниже при изложении собственной позиции нами будет показано, что нельзя потерять не существующего в природе субъективного права. Если бы кредитор утрачивал названное Б.С. Антимоновым право, то это означало бы применение к нему мер гражданско-правовой ответственности, традиционно понимаемой как «санкция за правонарушение, вызывающая для нарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав, либо возложения новых или дополнительных обязанностей»[273].

Теперь хотелось бы определить свою позицию по обозначенной проблематике. Напомним, что в тех случаях, когда ответственность строится на началах вины, для возмещения должником убытков необходимо установить: 1) убытки (их наличие и размер); 2) противоправное действие или бездействие должника; 3) причинную связь между убытками и противоправными действиями (бездействием) должника; 4) вину должника в нарушении обязательства и причинении убытков кредитору. Для применения других форм гражданско-правовой ответственности (неустойка или проценты в порядке ст. 395 ГК РФ) необходимо установить: 1) нарушение договорного обязательства должником; 2) вину должника в таком нарушении.

Для попадания на стадию установления виновности или невиновности должника, кредитором должны быть доказаны остальные объективные условия привлечения к ответственности. Таким образом, делаем вывод, что презюмируемая вина должника и размер ответственности (убытки, либо неустойка, либо проценты (ст. 395 ГК РФ)) соотносятся как 100% размера ответственности за 100% вины. Если, наряду с виной должника, будет установлена встречная вина кредитора (форма и степень), то это автоматически значит, что презюмируемая за 100% вина должника на самом деле меньше и составляет разницу между 100% и степенью вины кредитора (в процентах). Таким образом, еще до привлечения к гражданской ответственности презюмируемая за 100% вина должника корректируется, и только после этого устанавливается новый размер ответственности должника. Только теперь появились и стали определены все условия для привлечения должника к гражданско-правовой ответственности. Следовательно, у кредитора с момента нарушения договорного обязательства и до определения окончательного размера ответственности должника, не возникало основанного на законе права, которое было бы впоследствии судом уменьшено или которого кредитор был бы лишен.

Таким образом, можно констатировать, что позиция тех цивилистов, которые полагали, что при встречной вине кредитора последний несет гражданско-правовую ответственность, не основана на законе и не находит отражения в арбитражной практике. Вина кредитора не является в данном случае условием ответственности, «наличие вины кредитора становится основанием для соответствующего уменьшения размера ответственности должника»[274].

Одинаково неверно говорить в рассматриваемой ситуации и о «распределении возникших убытков между несколькими лицами, виновными

л

в их причинении» , как это делал О.С. Иоффе. На наш взгляд, он подразумевает под убытками экономическую категорию и игнорирует собственное удачное определение убытков в требуемом здесь юридическом смысле.

Убытки как категория гражданско-правовой ответственности есть вызываемые неправомерным поведением отрицательные последствия в имущественной сфере потерпевшего[275].

Возмещения убытков может требовать лицо, право которого нарушено (п.1 ст. 15 ГК РФ). Убытки кредитору обязан возместить должник, не исполнивший обязательство или исполнивший его ненадлежащим образом (п.1 ст.393 ГК РФ).

Следовательно, даже при наличии встречной вины кредитора с точки зрения гражданского права убытками называется только тот реальный ущерб и упущенная выгода, которые подлежат возмещению должником.

Поэтому невозможно быть потерпевшим перед самим собой, как и невозможно причинить себе убытки в их правовом (а не экономическом!) значении. Аналогично дело обстоит с взысканием неустойки или процентов (ст. 395 ГК РФ).

Мы не спорим, при обоюдной вине размер экономических (фактических) убытков кредитора всегда будет большим, чем размер взыскиваемых с должника гражданско-правовых убытков. Но относить на счет кредитора ущерб в его имущественной сфере, вызванный его виновным поведением, и именовать это убытками в смысле ст. 15 ГК РФ, считаем неправомерным.

Поэтому никак не можем согласиться с О.С. Иоффе, Г.К. Матвеевым и другими в том, что, как максимум, при обоюдной вине кредитор привлекается к договорной ответственности в виде сокращения объема ответственности должника. И, как минимум, часть убытков в их гражданско-правовом смысле относится на счет кредитора.

Нужно признать не совсем удачной с юридико-технической стороны редакцию п.1 ст. 404 ГК РФ, где, видимо, в целях экономии языковых средств говорится так:              если неисполнение или ненадлежащее исполнение

обязательства произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника. При ответе на вопрос: соответственно чему? - возможны два разумных ответа: 1) соответственно форме и степени вины одновременно и должника, и кредитора; 2) соответственно форме и степени вины только кредитора.

Поскольку при обоюдной вине невозможно определить, какая часть убытков вызвана поведением должника, а какая поведением кредитора, то, на наш взгляд, единственным законным критерием, которым можно и следует руководствоваться в таких случаях при распределении между ними убытков, может служить форма (и степень) вины только кредитора[276]. Причем форма и степень вины должника в этом случае правового значения не имеет: достаточно установления наличия его вины как таковой. При этом чем больше вина кредитора в нарушении обязательства, тем меньший должен иметь место размер гражданско-правовой ответственности. Поэтому мы не можем согласиться с очень распространенным в советской и современной российской цивилистике другой точкой зрения, будто при обоюдной вине «можно и должно говорить о существовании правила, устанавливающего соразмерение размера возмещаемого кредитору убытка со степенью вины каждой из сторон»[277].