Историко-теоретические основы исследования фашизма как политико-правовой идеологии

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Особенности политико-правовой  идеологии фашизма 

2.1 Идейные источники фашистской  идеологии

 

С точки зрения идеологии, одним из наиболее существенных изменений  была интернационализация фашистского  видения мира. В результате этого  процесса вскоре после окончания  войны появились различные формы  евро-фашизма и глобального нацизма, предполагающего повсеместную борьбу за белое превосходство и получившего  распространение от Калифорнии до России и Австралии. Одной из современных  разновидностей этих течений является Международная третья позиция, сторонники которой пытались в самый разгар холодной войны установить идеологические связи между европейским фашизмом и такими странами, как каддафистская  Ливия, которые искали (именно так  представляли себе еврофашисты) некий "третий путь" между капитализмом и коммунизмом. Другая группа считала  себя "политическими солдатами" — их деятельность состояла в осуществлении  спорадических террористических актов  против Системы, как это случилось  в Италии и Германии в 1970-х годах. Логическим следствием создания альянсов между фашистами и другими врагами Запада стало то, что отдельные фашисты-международники начали принимать ислам, в особенности после событий 11 сентября 2001 г. Совершенно иная тактика организации восстания против современного мира, уходящая корнями в фашистскую идейную систему, возникла в конце 1960-х годов с появлением группы "новых правых", объединившей последователей плодовитого интеллектуала-самоучки Алена де Бенуа. Приверженцы новой тактики, публицистические работы которых заняли заметное место на периферии мэйнстрима, оставили как электоральную политику, так и насилие ради "метаполитики". Они намеренно дистанцировались от биологического расизма и связей с историческими формами фашизма и сконцентрировались на эрудированной культурной критике либерального и марксистского гуманизма, а также на прославлении культурного наследия и дифференциации, с целью достижения "культурной гегемонии" антидемократических правых. Практическая реализация данной тактики, получившей название "правый грамшизм", приняла форму согласованной, но часто закодированной атаки на мультикультурализм и плюралистическую демократию во имя сохранения национальной однородности.

Фашистская «расовая теория», объявлявшая немцев либо итальянцев «избранной нацией», фашистская «геополитика», провозглашавшая «законность» захвата так называемого жизненного пространства на чужих землях, звериный национализм, который представлял все другие народы как «недочеловеков» и обрекал их на то, чтобы быть рабами «избранной нации», антинародная доктрина «фюрерства», которая требовала от народа слепого и беспрекословного повиновения и вместе с тем внушала каждому фашистскому захватчику сознание своего превосходства над людьми других наций, «право» быть их господином, и т. д. и т. п. — все эти социальные и политические «идеи» фашизма, в сущности, вытекают из всего антидемократического и реакционного духа буржуазных идейных течений XIX в. И это особенно отчетливо видно на примере Германии и Италии, на духовную жизнь которых большое влияние оказывали всякого рода реакционные и националистические идеи.

Франция, Германия и Италия стали родиной особенно продуктивных форм новоправого "дифференциалистского расизма", однако помимо разработки детального обоснования ата¬ки на плюралистическую демократию они не имеют заметного  влияния на демократическую политику. Исключением является Россия, где  Александр Дугин — главный  распространитель явно новоправых идей — занимает ака¬демический пост и  имеет очевидное влияние на мэйнстримную политику в России и в других странах (например, в Турции), ведущих борьбу против куль¬турной гегемонии Запада.

Фашизм - это прежде всего реакция на имеющиеся в той или иной стране социальные недуги. К примеру, в странах-победительницах в Первой мировой войне, где экономика восстанавливалась немного быстрее, фашистские партии оставались, как правило, небольшими политическими сетками. В Голландии в середине 1930-х годов подъем экономики вообще выбил почву из-под ног Национал-социалистического движения. Лишь после захвата страны немецкими военными ее члены были включены в управление страной.

Италия тоже была победительницей  в Первой мировой войне, однако ее экономические трудности были несравнимы с французскими или британскими, к тому же итальянский народ требовал вернуть «украденную победу». Дело в том, что получив южный Тироль и Истрию с Триестом Риму пришлось отказаться в пользу от далматинского побережья, на который он претендовал, был обьявлен вольным городом. Это обстоятельство очень не нравилось многим итальянцам.

О реваншизме и возрождении  Великой империи говорили и сторонники Гитлера в Германии. Особенно громко звучали голоса молодой и радикально настроенной части немецкого  общества. Ему удалось соединить  несовместимое - романтический бунт молодежи простоявшихся правил и традиции. Это был союз революции и традиции, точно так же фашисты сумели объединить откровенный капитализм и социализм.

Именно радикальная молодежь всегда искала и продолжает искать простые ответы на самые трудные  вопросы, что делает ее очень восприимчивой  к фашистской и нацистской идеологии, всегда с легкостью указывающей на тех, кто мешает работать или жить. Стоит ли изумляться, что движение скинхедов и нацистов, использующих атрибутику гитлеровской Германии, можно увидеть повсеместно в Америке и Европе, на территории бывшего СССР и в Израиле. Националистические индуистские группировки распространены в Индии, член одной из них - Раштрия Свайамсевак Сангх - 30 января 1948 года убил Махатму Ганди, а нацизм монгольских скинхедов направлен против китайцев.

Еще более значимым процессом, чем метаполитизация, стала виртуализация  фашистской идейной системы и  пропаганды посредством обширной сети веб-сайтов, посвященных нападкам на врагов национального или расо¬вого  возрождения, сопровождающимся такой  неприкрытой ненавистью и угро¬зами  насилия, которые были бы немыслимы  в реальном общественном и поли¬тическом  пространстве. Тематика этих веб-сайтов совпадает с образами глобального расового Армагеддона, которые превратили "Дневники Тернера" Уильяма Пирса в международный бестселлер неонацизма. На киберфашизме лежит ответственность за сохранение наиболее радикальных форм фашистской идейной системы и за радикализацию многочисленных фашистских активистов. Самые четкие следы межвоенного фашизма — наиболее радикальные в теории и смертельные по смыслу — можно обнаружить в тщательно спланированных террористических актах против гражданского общества, совер¬шенных Тимоти Маквеем (1995), Дэвидом Коуплендом (1999) и Андерсом Брейвиком (2011).

За время, прошедшее с 1945 г., фашизм исчерпал свою революционную  энергию. Тем не менее, в некоторых  новых послевоенных обличиях он сохранил на ограниченном локальном уровне часть  своего потенциала. Это позволяет  фашистам распространять расовую ненависть, сеять страх среди этнических и религиозных меньшинств, а также  планировать и при случае осуществлять террористические акции, направленные против "упаднического" гражданского общества, что вызывает повсеместное (хотя и временное) ощущение общенациональной чрезвычайной ситуации. Для бескомпромиссных фашистов этот упадок может по-прежнему воплощаться в их традиционных врагах — евреях, гомосексуалистах, представительной демократии и левых. Однако в настоящее время углубляющийся упадок все чаще связывается с попыткой современной демократии интегрировать в общество афроамериканцев, афрокарибцев, мусульман и другие этнические и религиозные меньшинства.

VII конгресс Коминтерна  в своей резолюции обратил  серьезное внимание на необходимость  систематической идеологической  борьбы против фашизма [47, с.19].   

В частности, нигде самодовольное  мещанство и обывательская тупость  не были столь могущественной общественной силой, как в Германии. После основания  под эгидой Пруссии рейха в 1871 г. в Германии произошел особенно отчетливый спад в сфере духовной культуры. В философии — этой признанной квинтэссенции общественного  сознания — все более утверждаются субъективно-идеалистические учения, усиливается влияние так называемой философии жизни, приверженцы которой  скептически относились к идее признания  объективного мира и его познания, культивировали субъективизм, иррационализм  и релятивизм. В политической жизни  этой страны все более утверждается дух милитаризма и шовинизма, дух верноподданнического подчинения и веры в «вышестоящие» авторитеты и ценности, вытеснявшие все прогрессивные  идеалы, которые сформировались в период освободительных войн против Наполеона, в период революции 1848-1849 гг.

Реакционные классы Германии использовали процесс консолидации германской нации в своих классово-корыстных  целях. Рост национального самосознания народных масс был превращен ими  в объект самой злостной спекуляции и использован для культивирования  ненависти ко всему иноземному. Тяжелой, мрачной была духовная атмосфера  и в Италии.

Фридрих Лист, профессор  политических наук (умер в 1846 г.), также  поддерживал идеи пангерманизма, призывая германскую расу творить судьбу мира, заселять и цивилизовать «дикие страны». Он разработал план «заселения» Венгрии  и придунайских стран с целью  создать немецко-венгерский рейх с  южной границей от Адриатики до Черного  моря.

В большой степени «возвращению»  немецкой нации в «германское  средневековье» содействовали такие  «теоретики» «немецкой миссии», как Леопольд Ранке (1795—1866) и Генрих фон Трейчке (1834—1896). Рассматривая государство  как демиурга исторического процесса, Ранке придавал ему почти мистическое  значение, характеризовал его как  воплощение «божественной мысли», утверждал  взгляд, согласно которому «политика  могущества», «политика войны и  завоеваний» рассматривалась как  «органическая жизненная функция  государства», способствующая его «гармоничному  развитию», и т. п [48, c.130].

В конце XIX в. ранкеанство  выродилось   в вульгарно-националистические идеи Трейчке, которого   Ленин   охарактеризовал как казенно-полицейского историка. Трейчке был профессор  Берлинского университета, пользовался  среди шовинистических кругов Германии большой популярностью. В сущности, он был теоретическим столпом агрессивного государства Вильгельма II.

Беда была в том, что  все националистические, пангерманистские, шовинистические идеи не оставались плодом лишь псевдотеоретических рассуждений  маньяков-германофилов.

Шовинистические, пангреманские  замыслы разделялись и руководящими политическими деятелями Германии. Бисмарк, например, в свое время также  поддерживал идею создания Германии, которая держала бы под своим  ярмом другие народы, особенно славянские. Вильгельм II в своих речах постоянно  говорил о Великой Германии, о  немецкой расе как высшей ценности культуры. Он не стеснялся даже ссылаться  на бога, доказывая, что война немцев якобы угодна богу, благословлена  богом, что   бог будто бы желает немецкой победы. Всех левых, выступавших  против войны, Вильгем пытался дискредитировать как ненемцев [49, c. 397].

Томас Манн в романе «Доктор  Фаустус» убедительно разоблачил идеи реакционного национализма, кастовости, каковыми были заражены многие немцы, убежденные в «избранности» немецкого  народа, в его праве на духовную (а значит, и материальную, политическую) гегемонию.

И в Италии, особенно в  предвоенные годы, «к сожалению, никто  больше не хотел думать: разум был  взят на подозрение, и в конце концов против него был начат процесс по всей форме [50, c.20-25].

Разрешение кризиса «современного  сознания» итальянские реакционные  философы видели в реставрации «традиционной  христианско-католической метафизики, которая будто бы всегда была основой  всякой истинной и подлинной цивилизации, нерушимой основой всякой истинной и подлинной моральной концепции  жизни», -  отмечал Гарин .

Огромную роль в идейной  подготовке фашизма в Италии сыграли  Г. Д' Аннунцио и Э. Коррадини, решительные  противники демократии и социализма, вдохновители национализма и империализма.

Габриоле Д' Аннунцио (1863—1938), поэт-декадент, проповедовал идеи самого исступленного обскурантизма и яростного национализма и шовинизма. Во всех его произведениях варьировались одни и те же мотивы: «Великая Италия» - наследница римской славы; Искусство — выше жизни, самое важное на свете — красота; людям нужна не правда, а Мечта; Страсть оправдывает любую жестокость. В политическом плане все это оборачивалось нападками на демократию, на «толпу», воспеванием культа силы и Вождя, восславлением войны как высшего проявления духовной силы и добродетелей народа [51, с.286].

Коррадини решительно выступал против марксистского учения о классовой  борьбе. Он доказывал, что противоречия существуют не между классами, а  между нациями. В этой связи Коррадини  и его сподвижники «обосновывали» теорию «европейской иерархии наций». Согласно этой «теории», Англия и Франция - это две «плутократические и  статичные» нации, они самодовольны  и богаты, у них есть колонии, они  находятся в привилегированном  положении. Наряду с ними есть две  «пролетарские и динамичные»  нации - Италия и Германия. У них  нет колоний, они не могут обеспечить всех своих граждан работой, не могут  поднять общий уровень жизни  своих индивидов. Им необходимо наверстать то, чем они не обладают по вине плутократов. «Социалисты говорят, что буржуазия  эксплуатирует рабочих, - писал Коррадини. - Допустим, что это так. Но нужно  считаться с тем, что существуют пролетарские и плутократические нации. И подобно тому, как социалисты разъяснили пролетариату сущность и  значение классовой борьбы, нужно  разъяснить Италии ценность и смысл  международной борьбы. Но международная  борьба  - это война? Ну что ж, пусть  будет война. И национализм внушит Италии стремление к победоносной войне»[52, c,123].

Итальянские футуристы во главе с Маринетти так же отчетливо  демонстрировали свою приверженность национализму, прославляли войну, эту  единственную гигиену мира, патриотизм, милитаризм, сокрушительную деятельность анархистов—«прекраснейшие идеи, за которые можно умереть, презрев все слабое, женское». Одновременно они объявляли себя абсолютными   противниками демократической партии и парламентской системы. Так, Маринетти провозглашал: мы хотим воспевать любовь к опасности, привычку к энергии и отваге. Главным элементом нашей поэзии будут храбрость, бунт, наглость. Если до сих пор литература воспевала задумчивость, неподвижность, экстаз и сон, то мы "будем восхвалять наступательное движение, лихорадочную бессонницу, гимнастический шаг, опасный прыжок, оплеуху и удар кулака. Мы будем прославлять войну и т. д. и т. п. [53, c.7].