Историко-теоретические основы исследования фашизма как политико-правовой идеологии

Именно старая финансовая и политическая элита заключила  в 30-е годы союз с Гитлером и привела  его к власти, а Германию-к фашизму  и катастрофе. Конечно, монополисты  и нацисты не сразу нашли общий  язык. Гитлеровский путч в Мюнхене  в 1923 г. провалился. Гитлер был арестован, а нацистская партия была запрещена. Почему? Главная причина заключалась  в том, что к этому времени  революционная борьба немецких трудящихся пошла на убыль. К власти пришло правительство, составленное только из представителей буржуазных кругов, без социал-демократов.

Монополисты, магнаты капитала почувствовали себя увереннее и  сочли, что установление террористической фашистской диктатуры пока не является актуальным. К тому же правящие круги  Германии опасались, что приход к  власти нацистов, открыто проповедующих  идеи реванша, вызовет международные  осложнения. Французское правительство  даже сделало по этому поводу официальное  предупреждение [32, c.34-35].

Тем не менее буржуазия весьма снисходительно отнеслась к нацистам. Суд против Гитлера и его приспешников закончился фарсом: все они были приговорены к небольшим срокам тюремного заключения и вскоре выпущены на свободу. Гитлер, в частности, был осужден на 5 лет, но уже через год освобожден. В тюрьме Гитлер продиктовал библию нацизма — «Майн кампф», которая была издана в 1925 г. и составила впоследствии основу фашистской идеологии и пропаганды.

1924-1926 годы были для  нацистов трудными. Однако в 1927-1928 гг. в Германии появились симптомы, возвещающие о приближении конца  частичной стабилизации капитализма.  Начавшийся в 1929 г. мировой  экономический кризис оказал  огромное воздействие на Германию. К концу 1929 г. промышленные  предприятия были загружены менее  чем наполовину. К лету 1930 г. армия  безработных и частично безработных  перевалила за 6 млн. человек. В  1932 г. в Германии примерно каждый  четвертый рабочий или служащий  был безработным, жил в нужде,  голодал. Кризис в промышленности  сопровождался глубоким аграрным  кризисом, который вел к разорению  миллионов крестьян, ремесленников,  мелких предпринимателей и торговцев  [33, с. 161].

Все это вызвало у буржуазии  панический страх за свою дальнейшую судьбу. В этой обстановке реакционные  круги монополистического капитала все больше стали склоняться к  открытому насилию, сделали основную ставку на фашизм. Они надеялись  с помощью нацистов и Гитлера  обуздать рабочих, порвать с Версальским  договором, покончить с марксизмом, разрушить Веймарскую республику. Уильям Ширер в своей книге «Подъем  и падение третьего рейха» отмечал, что правые в Германии столь страстно желали упразднения республики, что  прямо-таки с немыслимым тупоумием, предубежденностью, недальновидностью подкапывались под ее устои. Они желали возрождения авторитарного государства, которое, в сущности, уже существовало в Германии в годы первой мировой войны и обеспечивало властям полное подавление какой-либо оппозиции. В конечном счете многое им удалось сделать в этом направлении уже во время Веймарской республики1. В 1929 г. в период кризиса были значительно ущемлены права парламента, в конституцию страны были внесены поправки, позволяющие президенту управлять страной на основе чрезвычайного законодательства, т. е. не считаясь с парламентом. Последнее парламентское правительство, возглавляемое социал-демократом Германом Мюллером, рухнуло в 1930 г. Все последующие правительства - Брюнинга, Папена, Шляйхера, Гитлера - опирались уже не на большинство в рейхстаге, а назначались имперским президентом.

Ярым противником Веймарской республики был, например, канцлер Брюнинг, во многом способствовавший приходу  Гитлера к власти. Брюнинг начал  ликвидацию Веймарской республики с  того, что все больше законов он и его правительство принимали  в чрезвычайном внепарламентском порядке, минуя рейхстаг. Как горделиво  сообщает Брюнинг в своих мемуарах, он «низвел полномочия парламента до уровня времен Бисмарка». Курт Бахман пишет: «Это все выглядело так: в 1930 г. было проведено 94 заседания рейхстага, в 1931 г. их было уже только 41, а в 1932 г.- всего 13. В 1930 г. рейхстаг принял 52 закона и 5 внепарламентских чрезвычайных законов; в 1931 г. было издано 19 законов и 41 чрезвычайный закон; в 1932 г. рейхстаг принял лишь 5 имперских законов при 60 чрезвычайных. Так Брюнинг обесценил Веймарскую конституцию, равно как и избранный парламент» [34, c.57].

Рассчитывая покончить с  помощью фашистов с «демократическими  безобразиями» внутри страны, с профсоюзами, с рабочим движением, олигархия  надеялась и в сфере внешней  политики изменить статус-кво: «стряхнуть»  оковы Версальского мира и начать новый тур агрессивных войн. Действительно, Версальский договор был унизительный и грабительский для Германии. «...Версальский договор это есть договор хищников и разбойников»,- писал В. И. Ленин, подчеркивая далее, что «международный строй, порядок, который держится Версальским миром, держится на вулкане...». Империалисты и милитаристы Германии использовали грабительский и антидемократический  характер Версальского договора для  того, чтобы отравить ядом шовинизма  и реваншизма широкие массы народа, в первую очередь мелкую буржуазию.

В этих внутри- и внешнеполитических условиях монополистическая буржуазия  и сделала ставку на нацизм, прежде всего потому, что основные лозунги  нацистов полностью отвечали планам и целям монополистов. Для Германии все будет хорошо, если уничтожить марксизм, твердили нацисты. Следовательно, нужно ликвидировать рабочее  движение. Для Германии все будет  хорошо, если отказаться от парламентской  демократии. Как уже было отмечено, еще в 20-х годах монополисты  поощряли фашистов, хотя и не сочли  в то время целесообразным открыто  встать на их сторону, допустить осуществление  ими государственного переворота во время путча Гитлера — Людендорфа в 1923 г.

 «Марксизм будет выкорчеван  с корнем,—заявил Гитлер.- Думаете, что я пошел бы на компромиссы с марксизмом? Ни на какие. Если я пойду на какой-либо компромисс, тогда через 30 лет марксизм оживет опять. Марксизм нужно убить» [35, c.52].

Монополисты оказали Гитлеру  не только политическую, но и огромную финансовую поддержку. Уже с начала 30-х годов финансирование монополистами  фашистской партии приобретает регулярный характер. Так, Рейнско-Вестфальский угольный синдикат с 1 января 1931 г. начал отчислять  в ее кассу по 6 млн. марок ежегодно. А Фриц Тиссен, субсидировавший еще  путч Гитлера — Людендорфа, позднее  потратил миллионы на военизированные  отряды нацистов. После захвата гитлеровцами власти монополисты по инициативе Круппа создали «Фонд Адольфа Гитлера», в который Крупп сразу же вложил 6 млн. рейхсмарок, а также дополнительно  передал еще 6 млн. на другие нужды  национал-социализма. Концерн же «ИГ  Фарбениндустри» внес в этот фонд с 1933 по 1944 г. около 80 млн. марок. Маурер в своей книге «Германия переводит  стрелку часов назад» в 1933 г. писал: «Список финансовых покровителей, оказывающих  помощь национал-социалистическому  движению, стал чрезвычайно длинным. Подписной лист национал-социалистической партии так же пестрил фамилиями  предпринимателей, парламентских представителей, генеральных советников... как и подобный лист Национального комитета республиканской партии США».

В числе лиц, финансировавших  фашистское движение в Германии, были и многие зарубежные капиталисты. Один лишь английский нефтяной король Генри  Детердинг передал Гитлеру 10 млн. голландских гульденов [36, c. 125].

Примечательно, что монополии  усилили свою поддержку Гитлера  именно в тот момент, когда положение  нацистской партии стало ухудшаться. На выборах в апреле и ноябре 1932 г. НСДАГ потеряла 2 млн. голосов и 34 места в рейхстаге, а рабочие  пар тип, особенно коммунисты, существенно  укрепили свои позиции Вместе СДПГ и КПГ получили свыше 13 млн. голосов избира телей и больше мест в рейхстаге, чем нацисты. Кроме того, министр внутренних дел генерал Грёнер распорядился распустить гитлеровские СА и СС, а также запретил ношение формы члена ми всех других военизированных организаций нацистов. Правые немедленно пришли на помощь Гитлеру. Начало положил крон принц Вильгельм — через день после запрещения национал-социалистических боевых отрядов обратился к генералу Грёнеру с письмом, в котором говорилось: «...мне особенно прискорбно, чтс Вы поставили свою подпись под распоряжением о роспуске СА и СС. Я могу расценить это распоряжение как серьезную ошибку, чреватую страшной опасностью для внутреннего мира. Запрещение членам «Стального шлема» носить форму и роспуск СА и СС неизбежно сильнейшим образом подорвут в национальных кругах доверие к министерству обороны.

Гитлер и фашисты оправдали  надежды и ожидания монополистов. После прихода Гитлера к власти были созданы все предпосылки  и для требуемой финансовой олигархией борьбы с марксизмом, революционным  рабочим движением, политики реванша  и захватнических войн.Коммунистическая и другие рабочие партии были запрещены. Коммунисты — депутаты рейхстага были арестованы 21 марта — в день открытия рейхстага. Были брошены в тюрьмы и концлагеря сотни и тысячи коммунистов и социал-демократических деятелей. Были разгромлены и профсоюзы. Гитлер заменил их «корпоративной системой», превратил предпринимателей в «вождей предприятий», облеченных неограниченными правами [37, с. 528].

В годы фашистского господства доходы германских монополий непрерывно росли. Например, «Стальной трест» увеличил свои прибыли за первые шесть лет гитлеровской диктатуры в 3,5 раза, концерн Маннесмана - в 5 раз, концерн Круппа - в 3,5 раза, концерн Сименса - в 3 раза, а прибыли «ИГ Фарбениндустри» с 1932 по 1943 г. повысились в 18 раз. Примечательно, что сами фашистские главари становились акционерами крупнейших монополистических объединений. Так, Геринг, в частности, был одним из совладельцев созданного в 1937 г. крупнейшего, военно-промышленного концерна, названного его именем и объединявшего 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных фирм и т. п.

Общая сумма прибылей германских монополий за годы войны с учетом всех видов доходов была не меньше 90—100 млрд. марок. Кроме того, германскими  монополистами были выкачано с территории Франции, Бельгии, Голландии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Словакии за годы войны примерно 124 млрд. марок. Причем сюда не вошла стоимость, созданная  принудительным трудом рабочих, угнанных в Германию из этих стран.

Классовую сущность фашистской диктатуры в Германии хорошо показывает состав, учрежденного фашистами, Генерального совета экономики. Из 16 членов этого, по сути дела, подлинного правительства  Германии 9 являлись крупными промышленниками, представителями монополистического капитала, 4 — банковскими заправилами  и 2— крупными землевладельцами. Министерством  хозяйства руководил представитель  крупных банков и страховых трестов  Шмитт. Управление объединенными унифицированными капиталистическими союзами было поручено Круппу. Тиссена Гитлер назначил «авторитарным  примирителем» во всех спорах по вопросам тарифов и заработной платы в  Германии [38, c.119].

Важной силой, обусловившей возникновение, развитие и победу фашизма, был милитаризм. Как и господство финансовой олигархии, милитаризм - порождение, результат империализма. Творчески развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленин обнажил агрессивную природу империализма, показал, как органично связаны между собой война и капитализм на его высшей, монополистической стадии: «Гигантский прогресс техники вообще, путей сообщения особенно, колоссальный рост капитала и банков сделали то, что капитализм дозрел и перезрел. Он пережил себя. Он стал реакционнейшей задержкой человеческого развития. Он свелся к всевластию горстки миллиардеров и миллионеров, толкающих народы на бойню...». Вскрывая суть милитаризма, В. И. Ленин писал: «В обеих своих формах он - «жизненное проявление» капитализма: как военная сила, употребляемая капиталистическими государствами при их внешних столкновениях... и как оружие, служащее в руках господствующих классов для подавления всякого рода (экономических и политических) движений пролетариата...». Именно из-за боязни перед рабочим движением буржуазия цепляется за военщину, порождает и взращивает ее. Именно в целях подготовки грабительских, захватнических войн империалистическая буржуазия воспитывает военную касту, готовит ее к агрессивным походам. Отвергая всякого рода рассуждения о так называемом «чистом милитаризме», якобы независимом от господствующего в стране класса буржуазии, В. И. Ленин в своей известной лекции «Война и революция» указывал: «Война есть продолжение политики иными средствами. Всякая война нераздельно связана с тем политическим строем, из которого она вытекает.

Сея ненависть к другим народам, проповедуя превосходство  собственной нации, расизм, империалистические идеологи заражали шовинизмом, страстью к завоеваниям мелкобуржуазные  массы и даже определенные слои трудящихся, рабочего класса. Не случайно один из глашатаев  английского империализма Д. Чембер-лен  демагогически заявлял, что потеря английского господства в колониях якобы «отразится» прежде всего на трудящихся классах Британии.

Все возрастающая агрессивность  германского милитаризма во многом была обусловлена тем, что Германию объединила прусская военщина в результате разгрома Франции. В объединенной Германии, представлявшей собой союз 22 монархий, главенствующую роль приобрела милигаристско-юнкерская Пруссия. Пруссачество как социально-политическая сила обеспечило себе господствующее положение в Германии. Германия, уже с момента своего рождения являвшая собой «бюрократически сколоченный, полицейски охраняемый военный деспотизм», стремилась подавить, прибегая к самым крайним средствам, любые революционные, демократические выступления в стране. И Бисмарк, и кайзер Вильгельм II давали весьма циничный рецепт расправы с рабочим классом, с социал-демократическим движением: «Реформами не убьешь социал-демократию; рано или поздно все равно придется перестрелять ее»[39, с.16-17].

Империалистические круги  Германии, желая изменить статус-кво, стремясь к колониальным захватам, проводили нереалистическую, в сущности авантюристическую политику. Во времена Бисмарка германские правящие круги руководствовались еще реалистическими оценками соотношения сил, считали опасным заблуждением вести войну одновременно против Запада и Востока, против Франции и России. Теперь, по мере развития в Германии империализма, акцент все более делался на опасную авантюрную политику, нацеленную на разгром противоборствующей стороны заведомо более могущественных в экономическом и военном плане противников. Со всей ясностью это нашло свое выражение в стратегии графа Шлиффена, начальника Генерального штаба Германии в 1891 - 1905 гг. Смысл его стратегии - поиск выхода из объективно неудачного планового положения империалистической Германии, которая имела гораздо меньшие производственных мощностей,  источники сырья и людских резервов. Ее вероятные противники, зажав рейх с двух сторон, могли бы перерезать его морские коммуникации и поставить под вопрос его продовольственное снабжение. Надо застать противника врасплох, надо нанести уже первый удар с максимальной силой. За образец Шлиффен взял битву при Каннах (216 г. до н. э.), в которой карфагенский полководец Ганнибал разгромил более сильное римское войско, окружив его. Причем то обстоятельство, что Карфаген все же проиграл все три войны I против Рима и в итоге был уничтожен, не изменило желания Шлнффена подражать Ганнибалу. Смысл плана Шлиффена был таков: быстро пройти нейтральную Бельгию, обойти, окружить и уничтожить французскую армию, а затем, перебросив войска на Восток, разгромить Россию [40].