Оптимизация процесса формирования гражданского общества в России

Таким образом, институт омбудсмена дополняет  существующую систему гарантий правовой защиты, а это, несомненно, является важным и необходимым условием развития современной России.

В Российской Федерации идея учреждения института Уполномоченного по правам человека впервые получила юридическое  выражение в Декларации прав и  свобод человека и гражданина, принятой 22 ноября 1991 г. Верховным Советом РСФСР. Впоследствии институт Уполномоченного по правам человека был закреплен в Конституции Российской Федерации (1993 г.), что явилось отправной точкой формирования данного правозащитного органа в нашей стране.

Учрежденный в 1993 г. институт Уполномоченного по правам человека в РФ⁴⁰, с одной стороны, должен был решить основную часть имеющихся проблем и противоречий и изменить к лучшему ситуацию с правами человека. Появление государственного защитника прав человека вызвало большой интерес у населения, обеспокоенного не только нарушениями прав и свобод личности, но и широко распространившимся бюрократизмом в деятельности должностных лиц, их пренебрежительным и неуважительным отношением к людям, что подтверждается статистикой поступающих обращений граждан к Уполномоченному по правам человека в РФ.

Наделяя Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации  широкими функциями по обеспечению  прав граждан, законодатель во многих случаях не сформировал механизм реализации его полномочий по защите прав человека. Так, Уполномоченный по правам человека в РФ обладает рядом прав при проведении проверки по жалобе и по результатам ее рассмотрения. Однако соответствующие обязанности государственных органов, которые должны обеспечить ему возможность реализации этих прав, закрепленных в Федеральном конституционном законе «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации», не предусмотрены.

В связи с тем, что работа над  Федеральным конституционным законом (ФКЗ), регламентирующим деятельность Уполномоченного по правам человека в РФ, затягивалась, первый российский Уполномоченный по правам человека, назначенный в 1994 г., был вынужден действовать на основании президентских указов и других нормативных правовых актов, а не на основании норм закона. Безусловно, это было уязвимым местом как в деятельности самого Уполномоченного по правам человека в РФ, так и в формировании этого конституционно-правового института в целом.

Вступление в 1997 г. в силу ФКЗ  «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» и назначение на должность 22 мая 1998 г. Уполномоченного по правам человека в РФ позволили впервые в отечественной истории приступить к формированию в Российской Федерации института независимого контроля за выполнением конституционных обязательств демократического правового государства о признании и соблюдении прав и свобод человека и гражданина, а также об осуществлении их государственной защиты.

Федеральный конституционный закон  «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» подробно регламентировал организацию и деятельность Уполномоченного по правам человека в РФ, что позволяет сделать вывод об эволюции данного правозащитного института, не входящего ни в одну из ветвей власти. При этом «Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации должен всегда находиться в конструктивной оппозиции к исполнительной власти, потому что выступает в роли арбитра законности, что не дает чашам правовых весов принять одну сторону…»⁴¹.

В ряде регионов Уполномоченные по правам человека начинают выполнять еще и функции «адвокатов по делам НКО», обеспечивая НКО и их группам доступ к чиновникам региональных и муниципальных администраций или выступая модераторами проблемных обсуждений в социальной сфере.

Наряду институтами гражданского общества со стороны власти, третий сектор в России составляют негосударственные некоммерческие организации. Точно определить их количество трудно из-за особенностей ныне действующей системы их учёта. Так, по данным Росстата, на 1 января 2011 года в России насчитывалось около 342 тыс. НКО. По данным Министерства юстиции Российской Федерации, на 1 октября 2011 года в России было зарегистрировано всего 219 770 организаций, из них НКО – 85 123, общественных объединений – 110 276, религиозных организаций – 24 371⁴². Однако, по данным Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ, численность реально действующих НКО составляет не более 38 % от формально зарегистрированных⁴³.

Из-за недостаточной включенности организованной общественности в государственный и муниципальный мониторинг социальной сферы НКО не могут реализовать свой потенциал при формулировке целей и задач социальной политики. Недостаточность опыта и правил (несистемность) и отсутствие инфраструктуры общественных дискуссий существенно влияют на возможности НКО в выборе приоритетов, которые лежат в основе формирования социальной политики. Организованная общественность испытывает затруднения в формировании компромиссов внутри сообщества (по-прежнему готовы разговаривать только с потенциальными союзниками и не готовы учитывать конфликтующие интересы). Как правило, в общественных диалогах не представлены интересы различных социальных групп, выигрывающих от предлагаемых перемен. Все более виден проигрыш от отсутствия в диалогах по социальным вопросам бизнес-ассоциаций и других НКО, представляющих бизнес-сообщество (кризис которых как части некоммерческого сектора организаций особенно проявляется в рассматриваемый период). С другой стороны, субъектами общественных дискуссий по вопросам социальной политики, особенно на местном уровне, все чаще становятся объединения экономической самоорганизации граждан (ТСЖ, кооперативы, кредитные сообщества и т.д.).

Власть по-прежнему герметична при  разработке программ и планов, и  особенно при определении необходимых ресурсов для реализации основных положений социальной политики:

• отсутствует нормативно регламентированное включение НКО в процесс разработки решений.
• отсутствует устойчивая практика общественной экспертизы как обязательного шага при принятии важных решений в социальной политике.

Власть не готова финансировать  экспертную деятельность в этой сфере. Некоторые НКО, обладающие специалистами  высокой квалификации, в состоянии  провести полную профессиональную (и  что особенно важно - независимую) экспертизу предлагаемых управленческих решений с точки зрения их адекватности поставленным целям и ожидаемым последствиям для социальной сферы муниципального образования, региона и т.п. (особенно важно при инновациях и высоко затратных проектах).

Активную роль в обсуждении социальной политики на этапе разработки может играть неорганизованная общественность (инициативные активные группы), а также НКО, чья специализация не закреплена жестко и узко в социальной сфере (общегражданские организации, общества потребителей, правозащитники и т.п.). Их потенциал не проявляется достаточно из-за отсутствия системного и целенаправленного информирования населения о целях, содержании и результатах управления и доступности (понятности, простоты получения) информации для граждан.

Возможность НКО в значительном расширении числа участников процесса принятия решения и, таким образом, обеспечении вовлечение населения в разработку социальной политики – практически нигде не реализована. Власть по-прежнему считает, что открытость процесса принятия решений увеличивает, а не уменьшает конфликтность при разработке и реализации социальной политики.

НКО, объединенные в разные сетевые  взаимодействия и гражданскую кооперацию, по-прежнему являются поставщиками новых  идей (особенно на региональном и муниципальном уровне), что позволяет им предлагать администрациям нестандартные пути осуществления деятельности. Именно НКО в большей степени обращают внимание на необходимость профилактики проблем в социальной сфере и реализуют собственные локальные проекты, а также постоянно принуждают представителей ведомств к обсуждению необходимости профилактики и к ведению такой деятельности в социальной сфере.

НКО обеспечивают доступ к  целевым аудиториям, разъясняя населению  и отдельным гражданам и группам возможности получения тех или иных социальных сервисов, в т.ч. через проведение обучений, консультирования, издание инструкций, методичек и буклетов. В последние годы становится актуальной технология гражданского диспетчирования, когда НКО не сами оказывают услуги, а лишь обеспечивают граждан информацией о том, где и на каких условиях они могут получить социальные услуги в государственных и негосударственных учреждениях.

Несмотря на то, что самой  сложной проблемой для большинства  НКО является проблема финансирования собственной деятельности, они обладают способностью привлекать дополнительные ресурсы на реализацию социальных проектов. Это не является противоречием. Для НКО достаточно сложно найти средства финансирования институциональных расходов (аренда помещения, оплата коммунальных услуг и штатных работников, налоги, расходные материалы и т. д.) - эти расходы связаны с поддержанием текущего существования организаций, и их финансирование часто оказывается неразрешимой проблемой для НКО, что приводит к консервации или полному прекращению их деятельности. С другой стороны, некоммерческие организации могут привлекать серьезные (сопоставимые с расходами местных бюджетов на эти цели) средства собственно на социальную деятельность. Источниками таких средств являются гранты благотворительных организаций, ресурсы самих членов НКО (они используют для этого находящиеся в личной собственности технику, помещения, оборудование и т. д.), добровольные взносы граждан (как со стороны благотворителей и спонсоров, так и получателей социальных услуг). Получить доступ к этим ресурсам местное сообщество может только посредством привлечения к социальному управлению некоммерческих организаций, так как напрямую для муниципальных структур эти ресурсы не доступны.

Представляется, что в обозримом будущем донорское сообщество и фонды государственной поддержки институтов гражданского общества станут перед необходимостью внести коррективы в поддержку НКО (прежде всего сервисных). Возможно, будут сняты финансовые ограничения на создании материальной базы для производства услуг и покупку специального оборудования (либо разрешено финансирование долгосрочной аренды). Будет стимулироваться франчайзинг в НКО и т.п.

Кроме этого, изменится реакция несогласия с механизмами реализации тех или иных новаций в социальной сфере. Реализация ряда российских реформ будет сопровождаться массовым развитием не связанных между собой протестных инициативных групп. Они станут выступать субъектами оценки проводимых изменений без опоры на существующие зарегистрированные организации. Традиционные организации будут осваивать неприемлемые ранее для них разные формы протестности, в т.ч. использующиеся новыми протестными группами, включая мирный захват учреждений, мирную блокаду административных зданий, акции гражданского неподчинения (все солидарно не платят за электричество и т.п.), голодовку и т.д. Появятся новые специализированные некоммерческие организации, позволяющие защищать права и интересы граждан в специализированных сферах социальной жизни во время или в результате проведения реформ: пациентов медицинских учреждений, родителей старшеклассников и т.п. (возможно, они будут использовать сигнальный бренд «Обманутые...», по аналогии с «Обманутыми вкладчиками», «Обманутыми дольщиками» и т.п.).

Одновременно возникнет и будет развиваться новая инфраструктура общественного консультирования как инициативных групп (по возможностям лоббирования), так и отдельных граждан по предмету изменений в социальной сфере и способам их освоения.

Если административная реформа в полной мере реализует возможности разработки стандартов государственных услуг, то возникнет и будет реализовываться практика участия НКО в разработке и экспертизе стандартов государственных услуг и административных регламентов выполнения гос. функций. В связи с недостаточной мотивацией НКО к участию в такой деятельности в полном объеме (большое количество, затратность, недостаточная компетентность), встанет вопрос о создании информационной, методической и экспертной некоммерческой инфраструктуры, осуществляющей поддержку такой деятельности НКО. Государство по-прежнему не будет готово финансировать ни инфраструктурную поддержку, ни собственно независимую экспертизу стандартизации. Средства будут в некотором количестве предоставляться донорским программами, что в случае конфликтов может быть аргументом непризнания обществом независимости экспертизы.

При условии существования стандартов услуг (государственных и муниципальных) и законодательном оформлении прав получателей услуг на качественное обслуживание, произойдет массовое освоение консьюмеристских технологий в обеспечении прав получателей услуг. Это с одной стороны может привести к ликвидации избыточных государственных функций (дешевле отказаться, чем соблюдать со стандартом). С другой стороны поставит вопрос о создании фондов страхования рисков при оказании услуг для бюджетных учреждений и органов власти. НКО будут пытаться продвигать разные формы саморегулирования в деятельность организаций социальной сферы.

Станут более разнообразными формы  общественной экспертизы и контроля реализации социальной политики.

Специализированные экспертные НКО  могут инициативно или по приглашению  органов власти проводить профессиональную независимую экспертизу. Особенный  дефицит ее обнаружится на уровне муниципальных образований, где качество решений не самое высокое, нет навыков постановки задач контролинга, а главное нет ресурсов для привлечения профессиональных экспертов.

В рамках участия НКО в реализации административной реформы возникнут  и могут развиться такие элементы общественного контроля, как общественное обсуждение Докладов ведомств о результатах и основных направлениях деятельности, а также разработка и публикация альтернативных Общественных докладов о соблюдении общественных интересов в деятельности социальных ведомств. Масштаб распространения такой практики будет зависеть от судьбы реформ госуправления.