Американо-советские отношения в период политики непризнания (1917-1933)

Исследователь Э. А. Иванян утверждает, что в Москве, в ленинских архивах хранится черновик этой ноты, который до отправления президенту Вильсону был направлен на согласование Ленину за двумя подписями – К. Б. Радека и Г. В. Чичерина. «При сравнении этих двух текстов – черновика и официальной ноты, полученной в Вашингтоне, бросается в глаза существенная разница между ними, свидетельствующая о том, что при согласовании с Лениным, видимо, были выброшены из проекта довольно большие абзацы. Авторство этих абзацев, судя по корявому языку, которым они были написаны, принадлежало скорее всего именно К. Радеку, а не, хочется надеяться, Г. В. Чичерину, пользовавшемуся реноме одного из образованнейших дипломатов своего времени. Именно Радек, и только он, непревзойденный хулиганствующий пропагандист большевизма, к тому же плохо говоривший по-русски, мог сочетать несочетаемое - приз–вы к разуму и справедливости с угрозами и шантажом»66

Что касается упомянутых Иваняном угроз, то они звучали следующим образом. «Мы убеждены, что есть американские рабочие, воспламененные нашей идеей союза народов сломить при нашей помощи сопротивление американских капиталистов, как мы сломили сопротивление русских капиталистов, то тогда ни германские и никакие другие капиталисты не сумеют представить достаточно великую опасность для победоносного рабочего класса и тогда достаточно, чтобы всякий член общества, работающий 6 часов на фабрике, в продолжение нескольких месяцев учился 2 часа в день употреблению оружия, и весь народ будет знать, как справиться с внутренней опасностью, и тогда не надо будет вообще держать вооруженную силу для подавления капиталистических бунтов»67

Нота завершалась предложением, чтобы США обсудили со своими союзниками те требования, которые они намеревались предъявить Советской России, поскольку-де большевики совсем не желают воевать с Америкой до времени, «пока в ней Ваше правительство не будет сменено Советом народных комиссаров и Ваше место займет Евгений Дебс».68 (Аналогичные «пока» касались и премьер-министра Великобритании Ллойд Джоржда, и французского премьера Клемансо, чьи правительства также предполагалось вскоре заменить Советами народных комиссаров, а самих глав правительств – угодными большевикам деятелями из числа местных социалистов)

В заключении, оставшемся в окончательном тексте ноты, от имени правительства Советской России выражалась готовность подписать мирное соглашение при условии оставления территории страны немецкими войсками, эвакуации чехословаков, возвращения ими вывезенного из Казани золота и других ценностей и прекращения ими актов насилия и грабежа, а также при условии вывода союзных войск из Архангельска,  Мурманска и Дальнего Востока.

О том, какую роль отводили себе отводили Соединенные Штаты в ходе военной интервенции в Россию можно судить по воспоминаниям очевидца – мичмана А. Гефтера. В своих воспоминаниях он пишет, что «консул США Пирс, прибыв в Мурманск, с самого начала заявил со страниц «Мурманского вестника», что американцы ищут сближения с русскими, здоровых отношений и торговли».69 В декабре 1918 года, согласно его воспоминаниям, «в Архангельск прибыли три американских парохода, и все ожидали, что с ними придет военное снаряжение, но вместо него на кораблях оказались спортивные принадлежности, киноустановки, музыкальные установки и т.п. Вскоре в Мурманске было учреждено отделение Ассоциации молодых христиан Америки, которой еще предстояло сыграть важную роль при ликвидации последствий голода в России»70. Как считал А. Гефтер «американцы не думали о войне серьезно, да и о них никто не думал как о военной силе, но они сами мало об этом печалились, хотя даже флот их был представлен очень маленьким кораблем»71

В воспоминаниях русского мичмана есть характерный пример, показывающий несерьезность американского военного контингента. В конце ноября 1918 года, в день Благодарения войска США решили провести военную операцию под Шенкурском. «Наступил праздник, а с ним и великое пьянство. Перепившись, воинственные янки решили напасть на большевиков и, «Goddam» (черт побери!) провести и хорошенько. А кончилось дело тем, что из 80 воинов вернулись только 12. Остальным отряды «топорников» отрубили головы начисто. На севере люди очень хорошо работают топорами. После этого эпизода американцы воевали только в смешанных отрядах вместе с русскими, а вскоре – и совсем перестали».72 А из советской прессы тех лет известно, что скорее всего именно упомянутый А. Гефтером «отряд топорников» был награжден Красным боевым знаменем ВЦИК за боевые дела, в том числе и за участие в освобождении Шенкурска от американо-английских захватчиков.

Еще одним источником, позволяющим судить о деятельности американских войск в России, является «дневник Белогвардейца» Алексея Будберга. Белый генерал, ведавший в Омском правительстве адмирала Колчака хозяйственными вопросами, записывал в своих дневниках, что американцы, как военные, так и гражданские лица (майор Слоттер, представители Красного Креста) занимались в первую очередь оказанием материальной помощи колчаковской армии в Сибири, передавая ее интендантской службе солдатское нательное белье, сукно, суконное обмундирование и т.п. Лишь однажды, в июле 1919 года, он упоминает о том, что США на условиях оплаты в рассрочку «за депонированное золото» согласились поставить Колчаку винтовки. Будучи, однако, сторонником более тесных связей с японцами, генерал высказывал опасение, что достигнутая с американцами договоренность о закупке у них винтовок может угрожать разрывом с японцами, в результате чего последние «свое все равно возьмут, а наши интересы останутся ни с чем».73

Когда к весне 1920 года стало понятно, что «белое движение» издает свое последнее дыхание, военные силы иностранных государств стали в спешном порядке покидать территорию Советской России. Главный редактор газеты «Известия» Ю. М. Стеклов на первой полосе издания торжественно персонифицировал разгром интервентов: «Расхожий вопрос, кто кого победит, Ленин или Вильсон потерял смысл. Всем ясно, что «Ленин» победил, а «Вильсон» потерпел постыдное поражение. Советская Россия победила врагов, и даже Англия, возглавлявшая антисоветскую коалицию сейчас отказывается воевать против Советской России (во всяком случае, в Европе). То же с Японией и Францией»74. А в зарубежной прессе того времени можно было встретить утверждения, что благодаря интервенции стран Антанты, США и Японии большевикам удалось в конечном итоге установить полный контроль над всей территорией страны. В какой-то степени можно согласиться с этими утверждениями. Ведь, если бы не было иностранного вмешательства вызвавшего возмущение широких масс российского населения и позволившего пролетарской пропаганде ассоциировать враждебные большевикам политические и военные силы с чужеземными пришельцами, стремящимися захватить исконно русские земли и закабалить населяющие их народы, исход Гражданской войны мог быть совершенно иным.

Таким образом, говоря об американском участии в военной интервенции в Советскую Россию, мы можем отметить, что руководители США были гораздо менее заинтересованы в военном вмешательстве в дела России нежели Англия, Франция или Япония. Единого мнения среди высших чинов Америки на этот счет не было,  а население и вовсе воспринимало эту идею резко негативно. Однако, геополитическая ситуация сложилась таким образом, что иного поведения трудно было ожидать. Россия слаба, хаотична и раздиралась на части внутриполитическими проблемами. Поэтому не удивительно, что нашлось так много желающих использовать сложившуюся ситуацию. Ни одна из крупных держав мира не хотела упускать инициативу из своих рук или тем более предоставлять такую инициативу кому-либо еще. Опять же, говоря конкретно о позиции, занятой США в вопросе об интервенции в России, следует отметить, что дело было вовсе не в желании США вообще ввязываться в эту международную акцию, а в намерении всеми доступными способами не допустить проявления единоличной инициативы Японией. В силу ограничений, налагаемых Конституцией США на действия президента как главы государства, и в частности необходимости утверждения Конгрессом США решения об официальном вступлении страны в войну, направление американских войск для участия в боевых действиях в какой-либо точке земного шара был сопряжено с гораздо большими сложностями, чем для стран Антанты или Японии. Именно этим обстоятельством в первую очередь, а не соображениями этического плана, как нередко утверждается в трудах некоторых американских исследователей, объяснялась сдержанность, проявленная американским правительством и президентом при решении вопроса об участии США в интервенции, а также в ходе самой интервенции.

Глава 2. Американо-советские отношения в 1920-1928 годах.

2.1.    Дипломатический  бойкот.

С окончанием Гражданской войны политика дипломатическая непризнания Америкой Советской России продолжилась. 10 августа 1920 года государственный секретарь в администрации Вильсона Бейнбридж Колби в своей ноте, являвшейся официальным ответом на запрос итальянского посла о перспективах политики Соединенных Штатов по отношению к большевикам, изложил точку зрения своего правительства по данному вопросу. Смысл заявления Колби сводился к решительному отказу от дипломатического признания России. По мнению американского исследователя Дж. Либби «нота Колби стала краеугольным камнем политики Соединенных Штатов по отношению к России вплоть до 1933 года»75.

Однако, как отмечает другой исследователь истории американо-советских отношений Дж. Хофф Уилсон, «нота Колби не содержала упоминаний, касавшихся торговли, отказа большевиков от уплаты долгов царского и Временного правительств и национализации иностранной собственности после 1917 года»76. На основании этого историк приходил к выводу что, «оставлялась открытой дверь для будущих торговых отношений между двумя странами в условиях отсутствия дипломатического признания».

В своем докладе на заседании ВЦИК 17 июня 1920 года нарком иностранных дел Г. В. Чичерин выражал крайнее удивление такой позицией, которую он считал «провинциализмом и недостаточным знанием мировых отношений»77. Он говорил, что «в то время как Англия ведет с нами переговоры, стараясь снять с нас сливки и пытаясь вступить с нами в экономическое соглашение и использовать наши богатства, Америка упускает все эти возможности. Именно теперь, когда у нас с Англией происходит заминка, для Америки был бы самый подходящий момент, чтобы вступить с нами в экономические отношения, чтобы занять то место, которое Англия вследствие своих махинаций медлит занять. Тем не менее, Америка этого не делает. То же самое мы видим на Дальнем Востоке, где Япония старается захватить Восточную Сибирь. Жизненные интересы американского капитала нарушаются тем, что дипломатический мир Америки не обладает тем громадным массовым традиционным искусством, которое развивается поколениями следующих друг за другом слоев политических деятелей. Почему Америка до сих пор держится в стороне, не используя те широкие возможности, какие представляли бы для нее сношения с Советской Россией? Эти возможности есть.

Мы ждем, когда Америка этим воспользуется. Мы думаем, что этот момент скоро настанет. Отдельные представители американского капитала нащупывают почву. И мы убеждены, что, несмотря на чрезвычайную близорукость американского правительства, упускающего лучшие возможности, американский капитал скоро воспользуется этими возможностями. Мы это видим по отдельным признакам, по тому, как представители влиятельных капиталистических групп уже зондируют почву у наших представителей за границей»78.

Как свидетельствуют документы того времени, в частности, переписка того же наркома иностранных дел Г. В. Чичерина с секретарем ЦК РКП (б) В. М. Молотовым, последовавшая за письмом от 8 октября 1921 года представителя постпредства РСФСР в Германии заместителю наркома М. М. Литвинову, первоначально довольно большое внимание уделялось использованию с целью налаживания дипломатических отношений российской эмиграции. Так, в преддверии Вашингтонской конференции 1921 - 1922 гг., созываемой по инициативе США для закрепления итогов Первой мировой войны на Тихом океане (на которую затем не были допущены представители созданной в 1920 г. Дальневосточной республики, вошедшей в 1922 г. в состав РСФСР), активно обсуждалось предложение бывшего члена Временного правительства В. Н. Львова и члена правительства А. В. Колчака Ю. В. Ключникова, перешедших на позиции признания советской власти, отстаивать на этом международном форуме интересы советского государства. По мнению Чичерина, следовало, «не давая этим потерявшим почву октябристам каких-либо официальных поручений, использовать их выступления для влияния на американское общественное мнение относительно необходимости сближения с Советской Россией, в поддержку готовности советского правительства к сотрудничеству в «заокеанской республикой», а также с целью борьбы против «интервенционизма» и всяких посягательств на неприкосновенности Дальневосточной республики».79

Как отмечала современная российская исследовательница Н. И. Егорова «документально подтверждается, что в 1922 г. советское руководство продолжало искать пути к ослаблению антисоветской пропаганды в США, в том числе с помощью эмигрантских кругов. Об этом, в частности, свидетельствует письмо Г. В. Чичерина И. В. Сталину от 14 августа 1922 г. В то же время, как показывает ряд других материалов, советское руководство не только внимательно следило «за сдвигами в настроениях деловых и правительственных кругов Америки» в отношении Советской России», но и предпринимало шаги к расширению делового сотрудничества»80

Воспользовавшись победой республиканцев, Всероссийский  Исполнительный Центральный Комитет обратился к Конгрессу США и новому президенту Уоренну Гардингу со специальным посланием, в котором предлагал установить нормальные отношения. В этом послании от 20 марта 1921 года, переданном по телеграфу и одновременно врученном посланнику США в Швеции председателем торговой делегации РСФСР говорилось: «С первых же дней своего существования Советская Россия надеялась на возможность скорого установления дружественных отношений с великой Северо-Американской республикой и твердо рассчитывала, что между обеими республиками создадутся тесные и устойчивые связи к взаимной выгоде. В тот момент, когда со стороны держав Антанты началось вторжение в пределы Советской России без объявления войны и без всякого вызова с ее стороны, советское правительство неоднократно обращалось к американскому правительству с предложением принять меры, чтобы положить конец кровопролитию. Даже тогда, когда американские войска вместе с другими участвовали в нападении на Советскую Россию, правительство Советской республики продолжало выражать надежду на скорое изменение американской политики по отношению к ней и подчеркивало это своим особо предупредительным отношением к американцам в России.