Статус Судьи: правовой и смежные компоненты М.И. Клеандров

Обратить внимание на недопустимость незаконного использования судьей своего статуса в целях получения каких-либо благ, услуг, коммерческой или иной выгоды для себя, а также для своих родственников, друзей, знакомых (например, получение кредита, заключение других договоров на иных условиях, чем это предусмотрено в отношении других лиц). Совершение указанных действий подрывает авторитет судебной власти и вызывает сомнение в объективности, справедливости и беспристрастности судьи.

Судье в любых ситуациях следует  вести себя рассудительно, тактично, сдержанно. Находясь в общественном месте либо общаясь с гражданами, а также сотрудниками различных организаций, судья не должен без необходимости акцентировать внимание на своем должностном положении".

Но что еще помимо закрепленных в Кодексе судейской этики положений входит в этический, моральный и нравственный компоненты статуса судей?

В философии мораль (от лат. moralis - моральный, нравственный, этический) понимается как совокупность регуляторов должного поведения, через которые человек проявляет себя как разумное, самостоятельное и свободное существо. При этом представления о морали формируются в процессе осмысления правильного поведения, основанного на идеальном понимании долга <1>. Нравственность - синоним понятия "моральность", хотя в истории этики эти понятия разделялись. Гегель, например, под моралью понимал сферу субъективной свободы духа, стремящегося к целому, но не способного его достичь, а под нравственностью - более высокое общественное состояние в развитии нравов, в котором поведение людей подчиняется современной традиции.

Этика - раздел философии, изучающий  человеческое поведение и совместную жизнь людей в аспекте их обусловленности законами свободы; наука о морали;

Практика зачастую требует уяснения ответа на вопрос: этично (морально) или  нет поведение судьи в тех  или иных конкретных жизненных ситуациях; какой из вариантов выбираемого  им поведения будет нравственно-этичным, а какой наоборот и т.д. Нужно со всей ответственностью заявить: морально-этический компонент статуса судьи - дело не только судей судейского корпуса, судебной власти.

И еще более жесткие вопросы  ставит практика: как поступать судье  в случае коллизии между его представлениями о необходимости совершения высоконравственного поступка и требованиями судейской дисциплины. Приведем пример, довольно ярко характеризующий большую сложность оценки поведения судьи и его личных, человеческих качеств, проявляемых не в личной жизни, а именно при непосредственном отправлении правосудия. Этот пример автор встретил при оппонировании докторской диссертации С.М. Амосова несколько лет назад. Дело было в 1976 г. на юге нашей страны в маленьком райцентре, где, как обычно, все друг друга отлично знают, все на виду. Судья, женщина средних лет и со средним стажем судейской работы, предварительно назначила уголовное дело к слушанию, как обычно, на 10 часов. Дело по фабуле простое, одноэпизодное, с одним обвиняемым, которого в автозаке к назначенному времени доставили из областного центра, расположенного не близко от этого суда; пришли прокурор, адвокат, свидетели, был готов зал судебного заседания. В общем, все объективно было готово к началу открытого судебного процесса, что, как известно, организовать не всегда получается. Проходит час, второй, процесс не начинается, так как судья в зал не выходит, сидит в своем кабинете, а на периодически заглядывающего к ней секретаря, что называется, рычит. Назревает скандал. Где-то по истечении двух часов приходят председатель суда и секретарь парторганизации, которым судья объясняет, почему она не начинает судебный процесс: у нее, говорит она, очень плохое настроение, которое испортили утром домочадцы. Председатель суда объясняет судье, что плохое настроение она должна была оставить дома, на работе она - судья, выполняющая свою служебную функцию. Секретарь парторганизации в свою очередь поясняет судье, что она - прежде всего член партии, а срыв судебного заседания из-за женского каприза чреват серьезными последствиями по партийной линии.

Будучи не новичком и в судебной жизнедеятельности, и в реальной жизни, судья и сама прекрасно  понимала, что она делает, не открывая судебный процесс, и отдавала себе отчет  в грядущих последствиях своих действий. Сразу заменить ее в процессе по этому делу другим судьей невозможно, так как в суде их мало, да и новому судье необходимо немалое время для изучения уголовного дела; у адвоката и прокурора свои графики и планы, которые нужно будет изменять; свидетели, зря придя на это заседание, на следующее могут не явиться; на следующее дополнительное этапирование обвиняемого может не хватить бензина и т.д., да и срок предварительного содержания под стражей обвиняемого может истечь. Все это реально грозило исключением из партии и автоматическим лишением должности. (Выражаясь языком современного Кодекса судейской этики, такое поведение можно квалифицировать как умаление авторитета судебной власти.)

Тем не менее судья объяснила  председателю суда и секретарю парторганизации  суда: будучи в плохом настроении, она  не сможет объективно и непредвзято  провести судебный процесс, сложить  для себя объективную картину происшедшего и установить объективную истину по делу и в результате вынести объективный и справедливый, адекватный обстоятельствам дела приговор.

Что же это: классический дамский каприз, или подобное поведение судьи  сродни подвигу? Описанная ситуация ведь в равной мере распространяется и на мужскую часть судейского корпуса с некоторыми особенностями, присущими ей, но далеко не всем. Сегодня перед многими судьями подобная дилемма встает часто.

Давление на российского судью  в последнее время приобретает все более изощренные формы. В последние несколько лет, как известно, в нашей стране расширилась сфера подготовки специалистов с высшим юридическим образованием. Престиж диплома о юридическом образовании сильно возрос, и дети многих судей, продолжая семейную традицию, обучаются по юридической специальности в основном в вузах родных городов, где находятся суды, в которых работают судьями их родители. Зарплата у преподавателей юридического вуза обычно невелика, и многие из них подрабатывают в коммерческих структурах, а значит, ведут дела и в судах (чаще в арбитражных). Судье непросто оставаться беспристрастным в процессе (и вне его), где представителем стороны является преподаватель его ребенка, особенно если этот представитель-преподаватель сам демонстрирует свою небеспристрастность именно к ребенку судьи - своему студенту. Перед судьей дилемма: заявлять самоотвод в ходе всех процессов, где представителем одной из сторон выступает данный представитель (но довольно-таки с невнятным основанием, поскольку такой представитель свои пожелания, а тем более угрозы формулирует весьма невнятно), или проявить мужество и вести процесс (но получится ли он беспристрастным?).

Нельзя, по-видимому, исключать возможность  отдельных латентных угроз судье, например будущего шантажа судьи. Ситуаций, когда судье предлагают выбор: либо вынести несправедливый приговор (решение) по делу, им рассматриваемому, либо всем (особенно в районных центрах, маленьких городах, где все жители друг друга знают) станет известно, что его ребенок - наркоман, а значит, тратит немалые деньги (кстати, откуда они?) на зелье, и т.д., попросту не должно возникать изначально.

Стоит вспомнить слова известного российского юриста А.Ф. Кони, считавшего, что к судье "следует предъявлять  высокие требования не только в смысле знания и умения, но и в смысле характера, но требовать от него героизма невозможно.

Как известно, поступки человека определяются его характером, а следовательно, в определенном смысле предрасположенностью к совершению того или иного поступка. Относительно судьи совершенный им аморальный, безнравственный, неэтичный поступок определяется, если не принимать во внимание конкретные предшествующие этому обстоятельства, свойствами его души, чертами характера. И наоборот, другими свойствами души и чертами характера определяется несовершение (отказ от совершения) судьей в сходных с предыдущими обстоятельствах того или иного неэтичного, безнравственного, аморального поступка либо, что еще благороднее, совершение в этих условиях высоконравственного, сверхэтичного поступка.

С каким набором "добродетельных" свойств души и черт характера  видится современный российский судья, на основе чего он не будет совершать неэтичные и иные поступки как в профессиональной сфере деятельности, так и вне ее, что называется, в обыденной жизни? Наверняка это: личная честность, высокие интеллект и культурный уровень, принципиальность, рационалистичность, вдумчивость, энергичность, целеустремленность, объективность, вежливость, доброта, беспристрастность, уравновешенность, справедливость, невозмутимость, эмоциональная устойчивость (особенно стрессоустойчивость), такт, добросовестность, упорство, независимость, организованность, неподкупность, гуманизм, старательность, трудолюбие, терпеливость, добродушие, выдержка, коммуникабельность, способность применять судебную власть разумно и т.д.

Какие свойства души и черты характера  нежелательны для судьи и с  высокой степенью вероятности обусловят совершение им неэтичных и иных поступков? Наверняка это: высокомерие, чванство, злобность, мнительность, грубость, мстительность, ценностная ориентация на престижное положение, различные материальные и другие обусловленные занимаемой судейской должностью выгоды, небрежность, несобранность, импульсивность в поступках, некоммуникабельность, чрезмерная застенчивость, как и, наоборот, развязность, эгоцентрическая направленность, низкий уровень интеллекта и культуры (включая пренебрежение к правовой культуре, правовые нигилизм и цинизм), склонность к стереотипному мышлению, органичная неспособность к ясному изложению устной речи и письменных текстов, гипертрофированная уверенность в исключительности своей национальности ("богоизбранности своего народа"), хамство (известен случай об отказе областной ККС в даче согласия на пожизненное утверждение судьи, ранее назначенного на эту должность на определенный срок, исключительно (других оснований не было) из-за того, что судья вела себя грубо и по-хамски во взаимоотношениях с посетителями. Дело дошло до Верховного Суда РФ; отмечалось, что фактически возник прецедент: специалисту отказали по не совсем понятным критериям) <1>, заносчивость, чрезмерная подозрительность по отношению к окружающим, личная конфликтность, лживость, зависть, необязательность, моральные нечистоплотность и неустойчивость и т.п., которые должны в идеале закрыть их обладателю путь в судейский корпус.

Такие черты, как отзывчивость, чувствительность, милосердие, украшающие человека, вряд ли желательны для судьи, рассматривающего уголовные дела. Их проявление судьей к преступнику объективно обернется против потерпевшего, против интересов общества. В судах нужны судьи с повышенным интеллектом, нормальными, негипертрофированными свойствами души и чертами характера, перечисленные в первой группе, но отнюдь не фанатики и крайне нежелательны люди, обладающие, пусть в незначительной мере, свойствами и чертами, перечисленными во второй группе. Не нужны и судьи - фанатичные борцы с преступностью, так как они не смогут объективно разрешать дела.

Если сегодня репрезентативно опросить ряд судей и руководителей судов относительно их оценки поведения судьи в приведенном выше примере, то наверняка у большинства такая оценка была бы отрицательной с мотивировкой: "Идя на работу, свои эмоции, свое плохое настроение надо оставлять дома". Однако это вряд ли возможно для не наделенного сверхъестественными способностями человека в принципе. Поступок той женщины-судьи в приведенном примере стоит приветствовать и эталонизировать. Судья должен вынести адекватное материалам и обстоятельствам дела решение. В приведенном примере судья наверняка побоялась вследствие своего плохого настроения и самочувствия вынести чрезмерно суровое, неадекватное решение, и в результате от такого "неровного" правосудия пострадал бы подсудимый. Но если бы у судьи было чересчур радостное настроение, осуществляемое им правосудие также было "неровным", решение по делу также было бы неадекватным, но уже чрезмерно мягким, и в результате пострадал бы потерпевший. В обоих случаях главным пострадавшим было бы правосудие.

Именно поэтому в идеале российский судья должен быть достаточно мужественным, чтобы принять решение об отложении  дела (о самоотводе и т.д.) в случае, когда его плохое или радостное настроение создает угрозу осуществления деформированного правосудия и принятия в силу этого неадекватного обстоятельствам и материалам дела решения.

Морально-этический компонент статуса  судьи предполагает и такую важную составляющую, как осознание конкретным индивидуумом недостижения им  в морально-этическом смысле требований "высокой планки", предъявляемых обществом к судейской должности.

Проблему содержательного наполнения морально-этического компонента статуса судьи можно (и нужно) рассматривать (и соответственно реагировать) с двух сторон: применительно к людям, претендующим на занятие должности судьи, и применительно к действующему судье.

Во втором случае она, безусловно, не сводится к этичности поведения  судьи и применению ответственности за нарушение, установленное неопределенными и размытыми правилами судейской этики. Проблема глубже, многоаспектнее. Например, современным процессуальным законодательством установлено, что в случае единоличного рассмотрения дела судья сам решает вопрос относительно заявленного ходатайства о его отводе по этому делу. Причины установления такого порядка очевидны: процессуальная экономия, барьер против злоупотребления правом со стороны подателей таких ходатайств и др. Но этично ли возлагать на судью решение вопроса о правомерности и (или) обоснованности заявленного в отношении его самого ходатайства об отводе, особенно когда основанием такого ходатайства называют наличие у него пристрастия в этом деле. Ведь в определении об отказе в удовлетворении такого ходатайства он должен доказывать, что никаких пристрастий нет, тем более что ст. 51 Конституции РФ позволяет каждому не свидетельствовать против себя самого. Процессуальное право (и обязанность) судьи рассматривать такое ходатайство относительно самого себя при переводе в плоскость этики становится не столь уж очевидным.

Другой пример. Статья 34 ФКЗ о судебной системе, устанавливающая перечень символов государственной власти в судах, не допускает осуществление правосудия при отсутствии предусмотренных ею символов. Разумеется, отступление от этих правил будет квалифицироваться как нарушение норм судейской этики, умаляющее авторитет судебной власти и автоматически влекущее предусмотренную п. 1 ст. 12.1 Закона о статусе судей дисциплинарную ответственность. Однако на практике встречаются, хоть и редко, случаи, когда в определенный небольшой промежуток времени, следовательно, при рассмотрении конкретного дела (даже нескольких дел), соблюдение всей судейской символики обеспечить по объективным причинам не представляется возможным (испачканную масляной краской судейскую мантию нужно почистить в химчистке и т.п.). Как с точки зрения положений Кодекса судейской этики должен поступить судья: отказаться от рассмотрения дел до того момента, пока не будет обеспечено наличие в полном объеме необходимой символики, и перенести слушание дела (нескольких дел), что заведомо вызовет неоднозначную оценку со стороны общества, коллег и само по себе может быть охарактеризовано как неэтичный поступок, либо осуществлять правосудие без установленной Законом судейской символики, что также может быть негативно оценено и охарактеризовано?

Еще один пример, постоянно встречающийся  в практике судей. Наверное, к каждому судье обращаются друзья, приятели, родственники, знакомые, соседи, сослуживцы и др. с просьбой поделиться опытом, знаниями, воспоминаниями, дать тот или иной юридический совет, иногда сами дают совет, в том числе в отношении дела, которое находится в производстве данного судьи, подчас без умысла, от всей души (от "таких стрелять надо" до "за что же его судить"), однако иногда навязчиво, многозначительно, но не прямо. Известно, что жить в обществе и быть от него независимым невозможно. В какой момент подобные контакты для судьи становятся неэтичными, раз полностью их избежать невозможно (и нужно ли)? В отличие от многих других неясных и спорных ситуаций, в которых оказывается судья при попытке ответить самому себе на вопрос, какой из его поступков будет этичным, а какой не этичным, в этом примере более или менее определенный ответ есть.

В структуре многих советов судей  субъектов РФ, на федеральном уровне, а также во многих судах (например, в Московском городском суде, где, в частности, рассматривалась история с установкой двумя мировыми судьями мигалок на свои машины <1>) созданы комиссии по этике. В заключении Комиссии по этике Совета судей РФ от 7 декабря 2005 г. (с которым согласился Президиум Совета судей РФ - Постановление от 30 марта 2006 г. N 95) по вопросу реагирования судей на обращения граждан и должностных лиц по делам, находящимся в производстве суда, сказано: Комиссия по этике приходит к выводу, что для практической реализации конституционных, законодательных и этических норм судья обязан отреагировать на обращения граждан, должностных и иных лиц по делам, находящимся в его производстве, если эти обращения имеют характер вмешательства в деятельность правосудия либо в результате таких обращений воля судьи в принятии решения по делу становится несвободной. Фиксация таких обращений позволит одновременно решить несколько задач: обеспечит превенцию недобросовестных руководителей органов государственной власти и местного самоуправления, граждан и должностных лиц от вмешательства в судебную деятельность; обеспечит закрепление доказательственной базы для последующего принятия соответствующих мер к лицам, допустившим вмешательство в судебную деятельность в какой-либо форме; укрепит авторитет суда и судебной власти, будет способствовать утверждению в обществе уверенности в справедливости, беспристрастности и независимости суда; существенно сократит возможность внепроцессуального общения судей с участниками процесса и другими лицами, заинтересованными в разрешении дела, находящегося в производстве суда; позволит судье максимально избежать контактов, которые могут умалить авторитет судебной власти, причинить ущерб его репутации и поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия.