Социально-психологические особенности процесса адаптации к условиям гражданской жизни участников боевых действий

           Согласно теории Э.Эриксона [7] о  делении жизненного цикла на 8 стадий, данный возраст приходится  на 5-ю стадию, когда происходит  либо идентификация личности, либо  путаница ролей. Этот возраст, по Эриксону, строится вокруг кризиса идентичности, состоящего из серии социальных и индивидуально- личностных выборов, идентификаций и самоопределений.  Отвечая самому себе на вопросы "Кто я? Какой я? К чему я стремлюсь?", человек формирует:

- Самосознание -  целостное  представление  о  самом  себе,  эмоциональное  отношение  к самому себе, самооценка своей внешности, умственных, моральных, волевых качеств, осознание своих достоинств и недостатков, на основе чего возникают возможности целенаправленного самосовершенствования;

- Собственное   мировоззрение   как   целостную   систему   взглядов,   знаний,   убеждений   своей   жизненной философии,  которая опирается на усвоенную  ранее сумму знаний и сформировавшуюся  способность к абстрактно-теоретическому мышлению, без чего разрозненные знания не складываются в единую систему;

- Стремление заново и критически осмыслить все окружающее, самоутвердить свою самостоятельность и оригинальность, создать собственные теории смысла жизни, любви, счастья и т.д..

           Перед  человеком встает проблема объединить  все, что он знает о себе  самом, как о сыне, друге и  т.д. все эти роли он должен  собрать в единое целое, осмыслить,  связать с прошлым и спроецировать  в будущее. Если он справляется  с данной задачей, то у него появляется ощущение того, кто он есть, что он делает и т.д. Данный возраст представляет собой как бы "третий мир", существующий между детством и взрослостью, так как физиологическое созревание уже завершено, но в социальном отношении это еще не самостоятельная взрослая личность. В этом возрасте происходит важнейший психологический процесс - это становление самосознания и устойчивого образа своей личности, своего "Я". Становление самосознания происходит по нескольким направлениям. Происходит открытие своего внутреннего мира, когда эмоции начинают восприниматься не как производные от внешних событий, а как состояния своего "Я", появляется чувство своей особенности, не похожести на других. Появляется осознание необратимости времени, экзистенциальное понимание конечности своего существования. Именно понимание неизбежности смерти заставляет человека всерьез задуматься о смысле жизни, о своих перспективах, о своем будущем, о своих целях. Постепенно, из мечты, где все возможно, и идеала, как абстрактного, но часто недосягаемого образца, начинают вырисовываться более или менее реалистичные планы деятельности, между которыми предстоит сделать выбор. Жизненный план охватывает сферу личного самоопределения: моральный облик, стиль жизни, уровень притязаний, выбор профессии и своего места в жизни.

           Однако, на войне у молодых людей возникает конфликт между тем, что они делают, то есть выполняют приказ стрелять по живым людям [7], убивать, совершать другие поступки, которые, возможно противоречат их собственным убеждениям и моральным ценностям. Происходит конфликт между их мировоззрением и реальной жизнью. И если этот конфликт не удается разрешить, то формируется неадекватная идентичность, развитие которой может идти по четырем основным линиям:

1. уход от психологической интимности, избегание телесных межличностных  отношений;

2.  размывание чувства времени,  неспособность строить жизненные  планы, страх взросления и перемен;

3.  размывание продуктивных творческих  способностей, неумение мобилизовать свои внутренние ресурсы и сосредоточиться на какой-либо главной деятельности;

4. формирование "негативной идентичности", отказ от самоопределения и  т.д.

         Канадский  психолог Дж. Марша дополнил описываемые  явления, выделив 4 этапа развития  идентичности, измеряемой степенью профессионального, религиозного, политического самоопределения человека.

 - "Неопределенная  размытая идентичность" характеризуется тем,  что индивид еще не выработал четких убеждений, не выбрал профессии и не столкнулся с кризисом идентичности.

- "Долгосрочная,     преждевременная     идентификация"     имеет     место,     если     индивид     включился     в соответствующую систему отношений, но сделал это не самостоятельно, в результате пережитого кризиса и испытания, а на основе чужих мнений, следуя чужому примеру или авторитету.

-  Для этапа "моратория" характерно то, что индивид находится в процессе кризиса самоопределения, выбирая из многочисленных вариантов развития тот единственный, который может считать своим.

-  На  этапе  достигнутой   "зрелой   идентичности"   кризис   завершен,   человек   перешел   от   поиска  себя   к практической самореализации.

       Переход  от боевой обстановки к мирной  жизни, зачастую является очень  быстрым, контрастным, и нередко  психологически болезненным [15]. И это тоже влияет на потерю чувства социальной идентичности. И поэтому проблем восприятия мира и самовосприятия у людей, подвергшимся травматизацией во время военных действий стоит очень остро. Пережитые или травматические события, зачастую выходят за пределы жизненного опыта не воевавших. Для многих войн стала глубоким потрясением, они начали по иному воспринимать себя и свое место в этом мире [14]. В условиях постоянной смертельной опасности у этих людей изменился образ мыслей, диапазон чувств формы поведения. Все было направлено на то, чтобы выжить. Вернувшись, эти люди столкнулись с тем, что их опыт не умещается в стереотип мировосприятия, свойственный людям, которые не знают что такое война. Постепенно у воевавших происходит игнорирование этой части своего опыта, своей личности, считая, что он не имеет никакой ценности.

          Вопросами теоретической разработки  смысла и оказания практической  помощи людям, страдающим "смыслоутратой", занимался В. Франкл [12]. Франкл  полагает, что в недавнем прошлом, во времена Фрейда, человек страдал главным образом от комплекса неполноценности, от скрытых, непонятных ему желаний и тревог. Психоаналитик, проникая сквозь сны, фантазии, ассоциации в эти желания и тревоги, помогает пациенту справиться с ними, связывая их с моральными проблемами, выступая в качестве врачевателя души.

          В наше время ситуация изменилась. Самая серьезная угроза сегодня,  особенно у людей, вернувшихся  с войны - это утрата ощущения  осмысленности жизни. Проблема заключается в том, полагает Франкл, что "никто не может дать наш единственный смысл, который мы можем найти в нашей жизни, в нашей ситуации. Мы сами, каждый из нас в отдельности должен отыскать тот единственный смысл, который кроется в жизни каждого как в уникальной неповторимой ситуации. Нахождение смысла - вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле жизни, а жизнь ставит перед нами этот вопрос и человеку приходится отвечать на него ежедневно, ежечасно, отвечать не словами, а действиями". Каждая ситуация несет в себе свой смысл, разный для разных людей, и для каждого этот смысл является единственным [14]. Смысл не задан нам, мы не можем выбрать себе смысл, мы можем выбрать себе лишь призвание, деятельность, в которой мы обретаем смысл.

          Но, это не значит, что в поисках  смысла человек лишен всяких  ориентиров. Такими ориентирами  являются ценности   понятия,   в   которых   кристаллизовался   опыт,   обобщающий   типичные   ситуации,   с   которыми человечеству  пришлось сталкиваться в своей истории. Смысл жизни человека всегда связан с обществом. В обществе человек  вырабатывает и   находит  ценностные ориентации - то,  что обобщает возможные  пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной [6; 8].

Существует три группы ценностей:

1 - то, что мы даем  обществу (ценности творчества);

2 - то, что мы берем от мира (переживание ценностей);

 3 -  позиция, которую мы занимаем по отношению к судьбе, к тому, что выпадает на долю каждого и, что он уже не может изменить, но должен принять.

          Человек способен бросить вызов  тяжелым условиям. Иными словами,  задача заключается в том, чтобы  каждый раз стремиться не к  возможному, а к должному. Поэтому  истинной проблемой человека  остается проблема ценностей.  Человеку необходимо решить, какая из существующих, открытых перед ним возможностей достойна реализации. Это проблема человеческой свободы и ответственности. Свобода человека по отношению к внешним обстоятельствам заключается в том, чтобы занять по отношению к ним ту или иную позицию. Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется ценностями и смыслами [10; 11].

         Травматические ситуации, свойственные  войне характеризуются наличием  ценностных противоречий, экзистенциальных  конфликтов, которые обусловлены, с одной стороны, особыми требованиями, качественно отличающимися от требований обычной жизненной ситуации, а с другой стороны, относительной стабильностью ценностно-смысловой сферы личности, неподдающейся быстрому кардинальному перестраиванию [21].

        Одним из главных является  вопрос о жизни и смерти. Нормальная  смысловая сфера личности организована  вокруг вопроса жизни. Смысловая  система, соответствующая ситуации  войны, центрирована на вопросе  смерти, то есть на непосредственном  разрушении, уничтожении, умирании. При этом на войне уничтожение другого человека принимается в качестве сверхценности и героизма.

         Таким образам, у участников боевых действий, стремящихся войти в мирный ритм жизни общества, происходит изменение смысловой сферы, возникает двойственная структура, создающая смысловой экзистенциальный конфликт и раздвоение личности. Смысловой экзистенциальный конфликт характеризуется наличием противоречия в самой смысловой системе. Этот процесс соседства двух личностей в одном человеке и неосознаваемый характер этого процесса вносит существенный вклад в развитие посттравматических стрессовых нарушений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

          2.  Социально – психологические особенности процесса адаптации к условиям гражданской жизни участников боевых действий.

 

2.1. Кризис персональной и социальной  идентичности

          Социальное поведение личности определяется с  точки зрения персональной и социальной идентичности. Согласно Тэшфелу, это равнозначные структуры, первая из которых представляет самоопределение человека в терминах физических, интеллектуальных и нравственных черт, а вторая — в терминах субъективной принадлежности к различным социальным категориям: полу, этносу, профессиональной группе и т.п.  То есть

на одном полюсе располагаются варианты социального поведения индивидов, полностью обусловленные фактом их группового членства, а на другом такие формы социального взаимодействия, которые полностью определяются индивидуальными характеристиками участников боевых действий [38].

           Согласно результатам исследований  военных медиков и социальных  психологов, особенности жизни в  боевых условиях приводят к  тому, что социальное состояние  индивида после увольнения в  запас характеризуется так называемым  кризисом идентичности, то есть утратой целостности и веры в свою социальную роль. Это проявляется в нарушении способности участников боевых действий оптимально проявлять себя в сложных социальных взаимодействиях, в которых происходит самореализация человеческой личности [17]. Многие из таких людей потеряли интерес к общественной жизни, снизилась их активность при решении собственных жизненно важных проблем. Нередко наблюдаются утрата способности к сопереживанию и потребности в душевной близости с другими людьми.

         Почти половина опрошенных военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях в Чечне, жалуются, что они не могут найти понимания ни в обществе, ни в семье. Каждый четвертый заявил, что испытывает трудности при общении в трудовом коллективе, а каждый второй менял место работы по три-четыре раза.

          Нарушенная способность поддерживать  оптимальные социальные контакты  сказывается и на семейных  отношениях: почти каждый четвертый  проживает в разводе с семьей [16]. Необычайно острую психологическую  драму испытывают инвалиды, а также те, кто потерял близких.  После всего пережитого на войне у участников боевых действий отмечаются такие разительные изменения в психике, что даже родители иногда с трудом признают в них своих детей. Возвращаясь к обычной жизни после воздействия экстремальных условий, военнослужащие никак не могут адаптироваться к мирным условиям. Страх, агрессивность, подозрительность для многих становятся постоянными спутниками жизни.

          Следует отметить, что социальная   адаптация участников боевых действий к условиям мирной жизни характеризуется напряженными отношениями между ними и  обществом.       Абсолютное большинство ветеранов негативно относятся к представителям власти, считают, что государство обмануло и предало их, и поэтому испытывают желание выместить накопившуюся злость за бессмысленное кровопролитие, гибель товарищей, унижение Вооруженных сил России [7].

          Жизненный опыт этих людей  уникален; он резко отличается  от опыта невоевавших людей,  что и порождает непонимание со стороны основной массы населения. Гражданское общество, как правило, относится к бывшим бойцам с непониманием и опаской, что только усугубляет болезненную реакцию ветеранов на непривычную обстановку, которую они воспринимают и оценивают с присущим им фронтовым максимализмом.  Свидетельством того, что бывшие участники военных действий испытывают трудности процесса социальной  адаптации к условиям мирной, гражданской жизни, является их конфликтное поведение в социальной среде: неспособность принять новые «правила игры», нежелание идти на компромиссы, попытки разрешить споры мирного времени привычными силовыми методами. Бывшие солдаты подходят к мирной жизни с фронтовыми мерками и переносят военный способ поведения на мирную почву, хотя в глубине души понимают, что это недопустимо [7].       После фронтовой ясности конфликты мирного времени, когда «противник» формально таковым не является и применение к нему привычных методов борьбы запрещено законом, нередко оказываются сложны для психологического восприятия тех, у кого выработалась мгновенная и обостренная реакция на любую опасность. Многим фронтовикам трудно сдержаться, проявить гибкость, отказаться от привычки чуть - что хвататься за оружие – в прямом или в переносном смысле. Некоторые начинают приспосабливаться, стараясь не выделяться из общей массы [17]. Другим это не удается, и они остаются «бойцами» на всю жизнь. Какая из двух тенденций в психологическом потенциале участников войны – созидательная или разрушительная – окажется доминирующей в мирных условиях, напрямую зависит от индивидуальных особенностей ветеранов, а также от условий, в которых они оказываются после возвращения с войны.