Причины изучения малых групп в социальной психологии. Проблема образования малых групп

Однако, прежде чем говорить о конкретных формах принятия групповых решений, необходимо уяснить себе некоторые принципиальные вопросы, на которые должна ответить социальная психология, исследуя эту проблему.

Главные из этих вопросов следующие: что такое вообще «групповое решение», иными словами, как объединяются индивидуальные мнения членов группы в единое решение? Какую роль в  процессе принятия группового решения  играет предшествующая ему дискуссия? Действительно ли всегда групповое  решение лучше, чем индивидуальное, и если да, то в каких случаях  оно лучше? Наконец, каковы последствия  для группы принятия общего решения и каково значение этого факта для каждого индивида, принимавшего в нем участие? Каждый из этих вопросов так или иначе вставал в социальной психологии, но исследованы они неодинаково.

Так, наиболее исследована роль групповой  дискуссии, предшествующей принятию группового решения. На экспериментальном уровне эта проблема, как и другие вопросы  групповой динамики, была изучена  Левиным. Эксперимент был осуществлен  в США в годы второй мировой  войны и имел прикладное значение. В условиях экономических затруднений  в связи с военной ситуацией  в США снизилось количество пищевых  продуктов, поступающих в торговую сеть. Вместо мяса населению предлагались многочисленные субпродукты, однако домохозяйки  бойкотировали их покупку. Цель экспериментального исследования Левина состояла в том, чтобы сравнить эффективность воздействия  на мнение домохозяек традиционной формы, используемой рекламой (лекции), и новой  формы — выработки собственного группового решения на основе групповой  дискуссии. Было создано шесть групп  добровольцев-домохозяек из Красного Креста, каждая группа по 13 — 17 человек. Некоторым из этих групп были прочитаны  лекции о пользе субпродуктов и о  желательности их покупки, а в  других группах была проведена дискуссия  по этим же вопросам. Через неделю были проведены интервью с целью выяснить, насколько изменились мнения домохозяек. В группах, слушавших лекции, было зарегистрировано 3% изменения мнений, в группах, где прошли групповые дискуссии, — 32%.

Левин предложил следующую психологическую  интерпретацию полученного результата. На лекции домохозяйки пассивно слушали  предлагаемые рассуждения, они интерпретировали излагаемые им факты в свете собственного прошлого опыта. После лекции они  имели два варианта поведения: покупать или не покупать субпродукты. В момент лекции решение не было принято, и  поэтому никакой поддержки группой  в пользу принятия решения они  не имели; в группе не возникло социальной нормы, которой бы в дальнейшем следовали  члены этой группы. Поэтому изменение  мнения базировалось исключительно  на эффективности убеждения, а она  оказалась невысокой. Напротив, в  ходе групповой дискуссии каждый член группы чувствовал себя включенным в принятие решения, и это ослабляло  сопротивление нововведению. В ходе дискуссии стал очевидным факт, что  другие члены группы также движутся в направлении определенного  решения, это укрепляло собственную  позицию. Решение таким образом, было подготовлено шаг за шагом, принятое решение превращалось в своеобразную групповую норму, поддержанную и принятую участниками дискуссии. Такой эффект стал возможным потому, что решение не было навязано, а было именно принято группой.

Со времени этого эксперимента Левина было проведено много других экспериментальных исследований по изучению механизма и эффекта  группового принятия решения и выяснению  роли групповой дискуссии в этом процессе. Были выявлены две важные закономерности: 1) групповая дискуссия позволяет столкнуть противоположные позиции и тем самым помочь участникам увидеть разные стороны проблемы, уменьшить их сопротивление новой информации, 2) если решение инициировано группой, то оно является логическим выводом из дискуссии, поддержано всеми присутствующими, его значение возрастает, так как оно превращается в групповую норму. Значение групповой дискуссии изучалось в дальнейшем не только с точки зрения ценности принятого решения, но и с точки зрения тех последствий, которые сам факт дискуссии имел для группы в плане перестраивания структуры внутригрупповых отношений. Что же касается влияния групповой дискуссии как стадии, предшествующей принятию группового решения, то направление дальнейшего анализа также обозначилось довольно четко: начался — особенно на прикладном уровне — активный поиск различных форм групповой дискуссии, стимулирующих принятие решения.

Факторы, способствующие успешному  ведению переговоров.

М. Аргайл и Д. Дин [Шоу, 1981] просили испытуемых встать как можно удобнее, чтобы хорошо разглядеть набор демонстрировавшихся им предметов, включая две фотографии человека: одну с открытыми, а другую с закрытыми глазами. Обнаружилось, что испытуемые стояли ближе к фотографии с закрытыми глазами, которая, по-видимому, представлялась им более обезличенным объектом, чем фотография человека с открытыми глазами.

Изменение личного пространства, если судить о нем, как в приведенном  выше примере, по величине дистанции  взаимодействия, обусловлено и целым  рядом других факторов, к числу  которых исследователи [Шоу, 1981; Блюмбер, 1983] относят степень знакомства и симпатии, пол, статус, культурные особенности, возраст, некоторые ситуационные моменты.

Так, показано, что тесное знакомство и симпатия сокращают дистанцию  общения. Люди проявляют склонность подходить ближе к равным по статусу  партнерам, нежели к лицам с высоким  и низким статусом. В ситуации общения  женщины располагаются к ранее  знакомому собеседнику (собеседнице) ближе, чем мужчины. Примером влияния  культурных традиций является тот факт, что латиноамериканцы и арабы  используют гораздо более короткие дистанции взаимодействия, чем представители  англосаксонских наций. Общение детей протекает на значительно более близком, нежели у взрослых, расстоянии. И вообще с возрастом, приблизительно до 25 лет, личное пространство обнаруживает постепенную тенденцию к росту.

Что же касается влияний ситуации на личное пространство, то чаще всего  они связаны с физическим расположением  людей. Когда люди находятся в  углу помещения, в помещении с  низким потолком, в ситуации, вызывающей стресс, тревогу, или в ожидании агрессии, им требуется большее пространство. Аналогичное по своим последствиям желание вызывает и бесцеремонное  курение. А вот громкое музыкальное  сопровождение с чистым звучанием, напротив, уменьшает пространственные притязания.

Нежелательное вторжение в личное пространство вызывает, по данным обзора Р. Соммера [Блюмбер, 1983], стресс и сказывается на своеобразии поведенческих реакций. Так, нежелательное близкое присутствие другого увеличивает количество таких жестов, как поглаживание волос, потирание рук, что свидетельствует о напряжении или беспокойстве; усиливает стремление выйти из ситуации нежелательного соседства, сказывается на физиологических реакциях. Установлено также [Бэрон и Ричардсон, 1997], что нежелательное вторжение в личное пространство способно стимулировать агрессивное поведение человека.

Дабы у читателя не сложилось  впечатление о сугубо эмпирическом характере разработок проблематики личного пространства (равно как  и территориальности, и других экологических  переменных), заметим, что в солидном обзоре Л. Хейдьюка [Hayduk, 1983] приводятся три крупных теоретических подхода — теория атрибуции, теория равновесия и теория ожидания, объясняющих феноменологию личного пространства. Мы не имеем возможности их обсуждения здесь, да и к тому же это в значительной мере выходит за рамки задач нашей работы.

Пространственные расположения членов группы. Материалы, касающиеся личного пространства отдельных субъектов, явно недостаточны для более целостной, объемной характеристики пространственного поведения совокупного субъекта — малой группы. Действительно, как располагаются члены малой группы, занимая ту или иную территорию, будь то естественные, природные условия или среда, созданная руками человека? Какие модели межличностного взаимодействия устанавливаются в соответствующем «поле» группового функционирования?

Ответ на эти вопросы предполагает обращение к работам, посвященным  изучению пространственных расположений членов малой группы. Работ этих в целом немного, и они классифицируются в литературе [Шоу, 1981] как относящиеся  к рассмотрению следующих аспектов: выбор членами группы определенного  местоположения, связь последнего с  особенностями внутригруппового взаимодействия и статусом.

По мнению специалистов, выбор субъектами местоположения в группе носит культурно  детерминированный характер (приводимые ниже данные, заметим, типичны не только для культур западных стран, но и  для отечественной традиции). В  частности, лица, воспринимающие себя в качестве высокостатусных членов группы, стремятся к тому, чтобы их местоположение согласовывалось с этими представлениями. Так, по наблюдениям зарубежных исследователей, присяжные заседатели с высоким социальным (внешним) статусом (менеджеры, представители свободных профессий — словом, те, кто составляют так называемый средний класс) во время заседаний занимают место во главе стола гораздо чаще, чем представители более низких социальных слоев.

Проблема развития малых групп  в зарубежных социально-психологических  концепциях.

На качество решения влияет еще  один фактор, получивший название «групповой дух» (не вполне удачный перевод  английского термина «group-think»). Этим термином, введенным И. Джанисом, обозначается такая высокая степень включенности в систему групповых представлений и ценностей, которая мешает принятию правильного решения. Очевидность правильного решения приносится в жертву единодушию группы. Было выявлено, что наиболее значимыми факторами формирования «группового духа» являются: очень высокая сплоченность группы, ярко выраженное наличие «мы-чувства», изоляция группы от альтернативного источника информации и высокий уровень неопределенности одобрения индивидуальных мнений членами группы. Большая роль феномена «группового духа» снижает качество групповых решений, т.е. представляет собой ограничение возможностей участников решения посмотреть на проблему объективно; группа становится жертвой своего единодушия.

Групповая дискуссия приводит к  своеобразному явлению внутри групповой  структуры, которое получило название поляризация группы. Сущность этого  явления заключается в том, что  в ходе групповой дискуссии противоположные  мнения, имевшиеся у различных  группировок, не только обнажаются, но и вызывают принятие или отвержение их большей частью группы. Более  «средние» мнения как бы отмирают, напротив, более крайние отчетливо  распределяются между двумя полюсами. Это обнажение крайних позиций  способствует более ясной картине, которая складывается в группе по дискутируемой проблеме. Как видно, групповая поляризация противоречит ранее принятой идее об усреднении в групповом решении индивидуальных решений. Это дало основание предположить, что «сдвиг риска», открытый Стоунером, можно трактовать более широко — как «сдвиг выбора», осуществляемый в ходе принятия группового решения.

Однако вопрос о том, которая  из двух полярных точек зрения будет  положена в основу группового решения, не снимается однозначно. В результате многочисленных экспериментальных  исследований установлено, что, как  правило, групповая дискуссия укрепляет  то мнение, которое и до нее было мнением большинства. Однако эти  данные нельзя считать окончательными (Емельянов, 1985). Массив экспериментальных  работ по выявлению роли групповой  дискуссии в процессе принятия группового решения еще не так велик. Поэтому  первая часть задачи — обучение ведению групповой дискуссии  как формы социально-психологического тренинга разработана лучше, чем  вторая часть — выявление механизма  образования группового решения  в ходе дискуссии и последствий  групповой дискуссии для ее участников. Навык ведения групповой дискуссии  — обязательное условие успешного  руководства группой со стороны  руководителя, потому тренинг в этой его форме особенно целесообразен  для руководителей.

Все динамические процессы, происходящие в малой группе, обеспечивают определенным образом эффективность групповой  деятельности. Логично и этот вопрос рассмотреть как составную часть  проблемы групповой динамики. Эффективность  деятельности малой группы может  быть исследована на различных уровнях. Когда малая группа понимается прежде всего как лабораторная группа, эффективность ее деятельности означает эффективность деятельности по выполнению конкретного задания экспериментатора. Не случайно поэтому, что большинство экспериментальных работ по данной проблеме выполнены как лабораторные эксперименты. Начало этим работам было положено в школе групповой динамики. В них были выявлены некоторые общие характеристики эффективности деятельности группы: зависимость эффективности от сплоченности группы, от стиля руководства, влияние на эффективность способа принятия групповых решений и т.д. Формальные стороны этих взаимосвязей весьма значимы для постижения природы групповых процессов.

Однако такие исследования ничего не могут сказать о том, как  влияют на эффективность деятельности группы характер этой деятельности, ее содержание. Более того, при принятых образцах исследования этой проблемы она рассматривается односторонне. Эта односторонность усугубляется еще и тем обстоятельством, что  эффективность деятельности групп  стала уже давно объектом не только социально-психологических исследований, она в равной степени интересует, например, и экономистов, для которых, естественно, проблема оборачивается  преимущественно одной стороной, а именно сведением эффективности  деятельности группы к ее продуктивности. Поскольку большинство работ  по эффективности проведено на рабочих  бригадах, проблема зачастую стала  формулироваться как проблема производительности труда последних. Эффективность  деятельности группы оказалась сведенной  к производительности труда в  ней.

В действительности же производительность труда группы (или продуктивность) есть лишь один показатель эффективности. Другой, не менее важный показатель — это удовлетворенность членов группы трудом в группе. Между тем  эта сторона эффективности оказалась  практически не исследованной. Точнее было бы сказать, что проблема удовлетворенности  присутствовала в исследованиях, однако интерпретация ее была весьма специфичной: имелась в виду, как правило, эмоциональная удовлетворенность индивида группой. Результаты экспериментальных исследований были довольно противоречивыми: в некоторых случаях такого рода удовлетворенность повышала эффективность деятельности группы, в других случаях — нет. Объясняется это противоречие тем, что эффективность связывалась с таким показателем, как совместная деятельность группы, а удовлетворенность — с системой преимущественно межличностных отношений.