Вербальная агрессия в школьной речевой среде

      Обоснованием  этого положения является тот  факт, что подобные реакции (чаще  всего восклицания негативного  характера, близкие к междометиям) нарушают гармонию речевого общения, способствуют созданию патогенной коммуникативной среды, что является прямым следствием вербальной агрессии (1.2.). Следовательно, при попытке классификации подобного рода высказываний как агрессивных или не агрессивных,   возникает вопрос  о степени  адекватности такой  реакции вызвавшему ее внешнему раздражителю (его виду,  интенсивности проявления, ситуации возникновения и т.д.). Таким образом, здесь необходимо учитывать  реальные условия общения в  конкретной речевой ситуации.

     Речевая самоагрессия. Речевая самоагрессия (или автоагрессия) определяется как "агрессия, направленная говорящим на самого себя". (36, С.170) Чаще всего она воплощается в критических высказываниях человека о своих собственных поступках, самообвинениях, негативных замечаниях в собственный адрес и т.п.

      Л.А. Киселева обозначает  такие высказывания образным  и, на наш взгляд, достаточно  точно  отражающим суть явления  определением А.П. Чехова "нравственные  самопощечины" (25, С.38): "...Катя... рыдала: - Подлая я, гадкая! Хуже всех на свете... Но не получилось из ее речи ничего, кроме нравственных самопощечин..." (рассказ  "Слова, слова, слова")

      На первый  взгляд, подобные высказывания не  являются агрессивными и не наносят коммуникативного вреда окружающим, а, напротив, дают возможность безболезненного для окружающих выхода эмоций, объективной оценки, саморегуляции речевого поведения говорящего. Последнее отмечают, в частности, Т. Рибо и Л.А. Киселева.

      Между тем неоправданное снижение говорящим самооценки (когда человек приписывает себе несуществующие недостатки или сильно преувеличивает имеющиеся) часто провоцирует или увеличивает его неуверенность в себе и недоверие к окружающим. В том же чеховском рассказе данную мысль подтверждает авторская оценка поведения героини: "Всю душу себе исцарапала!" Кроме того, речевая самоагрессия так или иначе  нарушает гармонию общения в результате создания напряженной коммуникативной обстановки, поскольку часто самообвинения говорящего содержат скрытое обвинение адресата в его собственных ошибках или неудачах.

       Таким  образом,  не являясь агрессией  "в чистом виде", речевая  самоагрессия часто провоцирует ее проявления, способствуя созданию патогенной коммуникативной обстановки, препятствуя реализации эффективного общения. Поэтому  данный феномен, на наш взгляд, несомненно, следует изучать наряду с непосредственными и очевидными проявлениями  вербальной агрессии и учитывать ее возможные последствия в конкретной речевой ситуации.

  2. Речевая агрессия и специфические  формы речевого поведения в   молодежной субкультуре

        Подростковая речевая среда, являясь  неотъемлемой частью логосферы  практически любого народа, обладает  при этом рядом специфических  особенностей, которые позволяют рассматривать ее как своеобразный пласт общенациональной речевой культуры, особую субъязыковую подгруппу. В связи с этим, вербальная агрессия и, в частности, инвективное словоупотребление как одно из возможных ее проявлений, часто трансформируются в качественно иные по своим целям и мотивам социальные и речевые явления.

        Возможные функции инвективы  в речевой молодежной субкультуре  подробно рассматривает В.И. Жельвис.   Назовем основные:

       1. Инвектива  как средство установления контакта и узнавания друг друга членами данной микрогруппы, установление корпоративного духа общающихся (криптолалическая функция инвективы). К этой группе слов и выражений можно отнести "жизнерадостные вокативы, эмоционально выражающие  положительное  отношение" (20, С.100) говорящего к адресату или речевой ситуации в целом.  Например, приветствуя члена своей компании, ему говорят: "Привет, падло!"  Обязательным условием при этом является ожидание адресанта,  что адресат не обидится на инвективу  и имеет право ответить подобным же образом.

       2. Инвектива  как средство дружеского подтрунивания  или подбадривания. Здесь используется в целом тот же вокабуляр, что и в первом случае, но в роли инвектанта выступает  лишь один из говорящих, как правило, обладающий большим авторитетом в данной микрогруппе, тот, к чьему мнению прислушиваются.

        3. Функция  искусства - т.н. "виртуозная  брань". Использование  инвективы в этом случае вызывает просто комический эффект, поскольку "в изощренности   инвективы нет практической необходимости... Катарсис наступает в результате  взламывания табу..", и "авторов  подобных текстов интересует в значительной мере не цель  добиться  унижения реципиента..., важнее  сам процесс творчества,  блеск  демонстрируемых стилистических приемов per se". (20, С.40- 41)

         В.И. Жельвис дает лингвистическое  объяснение  данного явления:  своеобразный разрыв между мыслительными и речевыми средствами, имеющимися в распоряжении детей, недостаточном овладении основными коммуникативными  умениями и навыками, в связи с чем виртуозная  брань воспринимается рядовыми членами молодежной группы как недоступное большинству искусство.     Стоит лишь заметить, что не только инвектива, но и ряд других внешне агрессивных высказываний не являются таковыми, когда используются при общении в "своей" микрогруппе для реализации потребности самоутверждения, в качестве демонстрации оригинальности, остроумия, находчивости.

          Подобной точки зрения придерживаются, в частности,  Е.Н. Гуц, которая отмечает, что "...детские "угрозы" часто не что иное, как игра словами, шутка, иногда - "заигрывание", иногда - своеобразный конкурс веселых и находчивых" (14, С.136); и М.В. Осорина, которая полагает, что "примером своеобразной тренировки и демонстрации социальных умений, обеспечиваемой фольклорными текстами и регулируемой определенными правилами, являются традиционные перебранки при встрече соперников двух враждующих групп или просто мальчиков и девочек". По ее мнению, "нельзя прямолинейно утверждать, что дразнилка - только форма словесной агрессии, а потому негативное явление. С которым  надо  бороться". (56, С.40) На криптолалическую и контактоустанавливающую функции ругательств ("бесцензурного разговора") указывает и Л.И. Скворцов (81, С.54).

3. Отличия между целенаправленными и нецеленаправленными проявлениями речевой агрессии

        Установить отличия между целенаправленными  и нецеленаправленными проявлениями  речевой агрессии представляется  оправданным и необходимым с  методологической точки зрения, поскольку в  принятом в настоящей работе определении агрессии рассматриваются только целенаправленные действия субъекта. Сделать это возможно на основании разграничения понятий "речевая деятельность" и "речевое поведение", как делают это большинство исследователей, занимающихся проблемами вербальной  коммуникации (в частности, А.А. Леонтьев, Н.И. Формановская, О.М. Казарцева, В.И. Жельвис).

        Так, А.А. Леонтьев выделяет  такую особенность понятия "речевая  деятельность", как "идея вероятностного прогнозирования" - "...выбор того или иного способа действия представляет собой, по крайней мере, частично, постулирование возможных исходов из наличной ситуации". (38, С.263-264)

        О.М. Казарцева определяет речевую  деятельность как "осознанно  мотивированную целенаправленную человеческую активность" (23, С.9), а речевое поведение – как "малоосознанную активность, проявляющуюся в образцах и стереотипах действий, усвоенных человеком либо на основе подражания чужим образцам и стереотипам, либо на основе собственного опыта". (23, С.9)

        Применительно к явлению речевой  агрессии можно добавить, что  агрессия как речевое поведение и агрессия как речевая деятельность различаются еще и по функциям. Так, по мнению большинства исследователей данной проблемы (В.И. Жельвиса, А.К. Михальской, Я. Рейковского и др.), основной функцией вербального агрессивного поведения является эмоциональный катарсис - психологическая разрядка, снятие нервного напряжения, избавление от негативных эмоций.

        По отношению к агрессии как  речевой деятельности, вероятно, следует говорить о более сложном комплексе вызывающих ее мотивов,  более изощренных формах ее проявления и - соответственно - качественном и количественном многообразии функций. Чаще всего, на наш взгляд, такая агрессия может выступать как своеобразный способ реализации различных потребностей - самоутверждения, самозащиты, самореализации и др. (см. 1.2.).

         А.К. Михальская, рассматривая вопрос  о целенаправленности и степени  осознанности собственно вербальных проявлений агрессии, полагает, что осознанная, целенаправленная речевая  агрессия  имеет место в том случае, когда намерение совпадает с достигаемым результатом: "это "чистый" вид агрессии (агрессия "per se")". (51, С.166) Однако мы можем наблюдать и косвенный, непрямой речевой акт, когда человек, демонстрируя ярко выраженную форму вербальной агрессии  ("крик", брань), одновременно показывает, что его речевые действия не  должны  быть приняты всерьез. Это, как отмечает А.К. Михальская, "скорее  имитация,  чем настоящая агрессия". (51, С.167)

       Между  тем, несмотря  на  то,  что   поведенческие  вербальные реакции  часто не являются речевой  агрессией "в чистом виде", изучать и  разрабатывать методы, направленные на предотвращение и устранение такого поведения, так же насущно необходимо, поскольку и оно несет угрозу для окружающих.  Обоснование данного положения является следующее:

       1. "Формирование  социально активной личности  ребенка предполагает развитие  речевого общения в диалектическом  единстве двух его сторон: речевой деятельности и речевого поведения". (23, С.9)

      2. Очевидно, что подобные высказывания зачастую "переадресовываются" другим людям, никак не повинным в состоянии агрессора.

      3. По  мнению ряда исследователей (в  частности, Н.Д. Левитова), катарсическое значение таких высказываний иногда представляется весьма сомнительным и указание на него служит лишь целям самооправдания.

         Другой аспект данной проблемы - наличие более и менее осознаваемых  моментов внутри рассматриваемых явлений, в самих речевом поведении и речевой деятельности. Так, А.А. Леонтьев (38, 134) предлагает различать в этом отношении рефлекторное и интеллектуальное речевое поведение. Первое выступает как непосредственная, прямая реакция на раздражитель в соответствии с заложенной филогенетически или в прошлом опыте схемой; во втором нет такой жесткой связи, имеется несколько потенциально возможных реакций на один раздражитель, то есть человек имеет возможность более или менее сознательного выбора нескольких "моделей будущего", может планировать собственные речевые действия.

        Наряду  с выделением двух видов  речевого поведения, А.А. Леонтьев  различает также и несколько  видов речевой деятельности, из  которых, применительно к рассматриваемой проблеме, нас интересуют инициативная ("спонтанная речевая деятельность") и реактивная ("ответ на вопрос"). (38, С. 135)

         В  отношении  вербальной  агрессии можно говорить о  спонтанной словесной  реакции,  возникающей в результате внешнего раздражителя (например, враждебное замечание) и агрессивных высказываниях в ответ на предшествующее проявление агрессии (например, оскорбление в ответ на враждебное замечание: "Ты выглядишь по-дурацки. -  Сам ты идиот!"; угроза как реакция на грубое требование: "Пошел вон!" - "Ты сам у меня сейчас пойдешь вон!" и т.п.)    

          В соответствии с изложенным, представляется необходимым внести  коррективу  в определение речевой  агрессии А. Басса, которое,  напомним, было принято нами как  исходное: "вербальная агрессия - это  выражение негативных чувств как через  форму, так  и через содержание словесных ответов". Понятие "негативные чувства" в этом определении имеет отношение к выражению  главным образом поведенческих реакций на раздражающую ситуацию. При этом никак не учитывается, что речевая агрессия может выступать и как средство воплощения конкретного коммуникативного намерения.

       Поэтому  в предложенное А. Бассом  определение   вербальной  агрессии  целесообразно  внести следующие два уточнения:  вербальная агрессия - выражение негативных чувств и намерений как через  форму, так  и через содержание высказываний (в общем смысле, а не только "словесных ответов", как у А. Басса).

4. Отношение понятий "негативные  чувства" и "отрицательные  эмоции" к явлению речевой агрессии

       В  настоящее время не существует четкой терминологии для описания эмоциональных состояний человека, а также единой и всесторонне обоснованной классификации эмоций. Напомним, что А. Басс включает в  определение речевой агрессии только выражение  негативных чувств. Однако анализ научной литературы по интересующему нас вопросу показал, что большинство современных исследователей признают необходимость различать понятия "чувства" и "эмоции", но делают это на разных основаниях.

        А.Н. Леонтьев различает  чувства  и эмоции по признаку устойчивости / ситуативности. Так, "собственно  эмоции" определяются им как  "состояния преимущественно идеаторные  и ситуационные"; "предметные  чувства" - как “устойчивые эмоциональные  переживания". (40, С.211)