Эстетическая культура как комплексный феномен утверждения и реализации человека в мире

Формально-структурные основания эстетической культуры

Изучение любого явления требует  определенного инструментария, использование  которого опиралось бы на накопленный  в данной области исследований опыт, а специфика была бы обусловлена  самим предметом исследования. Категориальный аппарат, составляющий необходимый теоретический инструментарий любой науки, формируется на протяжении длительного периода становления и в процессе развития данной науки.

Степень его разработанности свидетельствует  об уровне исследовательских возможностей, достигнутых в данной области человеческого знания.

Очевидно, что эстетическая культура как предмет научного исследования не может быть ограничена „заботами” какой-либо одной науки в силу универсальности и полиаспектности  самого предмета исследования. Термин „эстетическая культура” указывает, по меньшей мере, на две науки, которые имеют право претендовать на изучение возникающих в этой области проблем: это эстетика и культурология. При этом не нужно забывать, что и та, и другая представляют собой совокупность научных дисциплин, каждая из которых, обладая известной самостоятельностью, уделяет первостепенное внимание интересующему только ее аспекту общего предмета исследования, сохраняя в то же время теснейшую связь с ведущим направлением соответствующей отрасли теоретической мысли. Помимо того и эстетика, и культурология привлекают к процессу научного исследования целый ряд конкретных частных наук, которые, во-первых, оказывают им посильную помощь в разрешении возникающих проблем, а во-вторых, обнаруживают и непосредственную заинтересованность в осмыслении последних, ибо – если мы понимаем под культурой совокупный духовный опыт человечества – очевидно, что и история, и филология, и социология, и психология, и многие другие науки, не говоря уже о философии и этике, обнару живают прямое отношение к изучаемым культурологией проблемам.

Возможность комплексного и полиаспектного изучения интересующих эстетическую науку  вопросов представляется безусловным  благом, однако в связи с этим возникает и целый ряд сложностей. И одна из них заключена в выборе научного инструментария. Каким должен быть его характер, чтоб привлеченные науки могли говорить на понятном для эстетики и культурологии языке?

В какой-то мере данная статья и является поиском в этом направлении. И  логичнее всего было бы использовать то, что уже достигнуто в двух ведущих науках – в эстетике и в культурологии. Однако на пути такого прямого использования уже имеющегося встают немалые трудности.

О категориальном аппарате культурологии  как об упорядоченной системе  еще, пожалуй, рано говорить, так как отдельные понятия, которыми пользуется эта относительно молодая наука, пока не прошли достаточной „обкатки” для того, чтобы сложиться в самостоятельную, оригинальную структуру.

Обращаясь к эстетике – науке  с богатой историей, – мы вправе были бы надеяться обнаружить здесь вполне благополучную картину и использовать в качестве основы уже имеющийся категориальный аппарат этой науки. Обращение к эстетике оправдывается и тем, что понятия, используемые этой наукой, достаточно органично могут быть применены и в культурологическом исследовании, избирающем в качестве предмета изучения совокупный духовный опыт человечества и рассматривающем его в конкретных формах. При этом форма понимается здесь не как пустая емкость, а как неразрывно связанная с содержанием сторона явления; „не форма, а отлитое по форме”, по удачному выражению французского эстетика В.Фельдмана [57].

Еще в большей степени данное замечание относится к эстетической культуре, которая, становясь предметом  исследования как эстетики, так и культурологии, выдвигает на первый план анализ содержательной формы и требует выработки общепонятного научного языка.

Однако обращение по этому поводу к эстетической науке натыкается на целый ряд сложностей, не позволяющих  использовать существующий уже категориальный аппарат. А первой и главной трудностью является недостаточная разработанность этой проблемы в самой эстетической науке.

Дело в том, что проблема систематизации категорий стала предметом исследовательского интереса в эстетической науке сравнительно недавно. Если в трактатах, ныне включаемых в число теоретических трудов по эстетике, мыслители далекого прошлого обращались лишь к отдельным (естественно, важнейшим) понятиям – таким, как прекрасное, возвышенное, трагическое, комическое, – то лишь в XX веке, по существу, возник устойчивый интерес к эстетическим категориям, рассматриваемым в качестве элементов некоей системы, составляющей структурный костяк эстетической науки.

Возникновению и развитию этого  интереса способствовали и приращение собственно эстетического знания, внутреннее обогащение и усложнение вышедшей на новый качественный уровень эстетической науки, и революционные изменения, происшедшие в XX веке в мировой науке в целом, и сложнейшие процессы в сфере искусства, осмысление которых всегда было важнейшей задачей исследователей-эстетиков. Наконец, стала очевидной необходимость упорядочения накопленного в процессе исторического развития эстетики материала и создания научной дисциплины, отвечающей требованиям, предъявляемым в современных условиях к любой отрасли научного знания, рассчитывающей на завоевание равноправия в семье наук среди своих „сестер”. Однако нужно признать: в последнее время проблема эстетических категорий перестала быть „модной”, что вовсе не свидетельствует ни о разрешении всех связанных с ней проблем, ни об утрате ими своей актуальности.

В результате появления в XX веке целого ряда научных трудов, посвященных проблеме эстетических категорий, как в нашей стране, так и за рубежом [58], обнаружилось, что эта проблема в высшей степени многопланова и в свою очередь ставит целый ряд частных вопросов, в первую очередь следующие: 1) поиск методологических принципов отбора и систематизации основных понятий эстетики; 2) выбор, обоснование и всестороннее изучение исходной категории – или же отказ от не, то есть признание равноценности всех главных эстетических понятий; 3) разработка структуры создаваемой системы; 4) теоретически обоснованная группировка отдельных элементов этой системы, выявление и выражение через структурные связи отношений между отдельными элементами, звеньями и подсистемами целостной структуры. Рассмотрение этих вопросов и является основной задачей данной статьи. Однако, учитывая ее объем, речь здесь может идти только о наиболее общих подходах к их решению. Полученные в этих исследованиях данные должны стать питательной средой для дальнейшей разработки категориального аппарата эстетики в целом и, разумеется, основой для исследования отдельных понятий эстетики.

Совершенно очевидно, что в работе, подобной предлагаемой, невозможно, да и нет смысла подробно анализировать многочисленные теоретические взгляды на исследуемую проблему. Однако, как представляется, нельзя и обойтись без указания на наиболее интересные идеи, высказанные по этому поводу, и на определенные связи, которые излагаемая в данной статье точка зрения имеет с наиболее известными по современной эстетической литературе концепциями. При этом главное внимание будет уделено разъяснению своеобразия позиции, занимаемой автором статьи.

Очень привлекательно, с точки зрения автора, выглядит система, предложенная французским эстетиком Ш.Лало [59], в которой реализован принцип деления категорий на группы, относимые соответственно к разуму, деятельности и эмоциональности. Однако в общей оценке данной системы можно согласиться с другим французским эстетиком – Э.Сурио, который писал: „Эта в высшей степени изобретательная доктрина, чья архитектоника настолько строга, что может показаться искусственной, являет пример пренебрежения большим количеством ценностей, которые, однако, трудно признать лишь за разновидности” основных эстетических понятий [60], как это делает Ш.Лало.

Сам Э.Сурио предлагает интересную, хотя и не слишком четко разработанную  систему категорий, в которую  входит довольно большое количество эстетических понятий, разделенных на оригинальные по составу и названиям группы [61]. Характерной чертой всех называемых и подразумеваемых им категорий является то, что они фактически сориентированы на искусство, на анализ художественного произведения, что позволяет с большим основанием относить их, или хотя бы большинство из них, не к эстетическим категориям в широком понимании этого термина, а к категориям философии искусства.

Одним из первых из числа советских  эстетиков к проблеме си стематизации категории обратился Ю.Б.Борев, подразделивший эстетические категории на два рода, первый из которых „охватывает эстетические свойства действительности и искусства (прекрасное, возвышенное, безобразное, низменное, комическое и т.д.)”, а второй – главным образом – „гносеологическую сторону искусства, творческий процесс, идейно-эстетические особенности искусства (художественный образ, художественный метод и т.д.)” [62].

При безусловной привлекательности  подобного подхода к классификации  важнейших эстетических понятий и, при очевидной близости его к предлагаемой в данной статье точке зрения, нельзя не отметить, что в концепции Ю.Борева остались „за бортом” такие важные понятия, как, например, эстетическая деятельность, эстетическое сознание, эстетический вкус и т.п., а эстетическое познание оказалось ориентированным исключительно на искусство.

М.С.Каган писал, что „многообразие  эстетических ценностей правомерно разделить на три группы: основные эстетические ценности, дополнительные и синтетические” [63]. В этой позиции привлекает методологический принцип деления понятий в соответствии с их содержанием, известное преломление которого можно обнаружить и в предлагаемом в данной статье варианте разрешения про блемы. Однако круг привлекаемых М.Каганом понятий ограничивается лишь теми, которые составляют, так сказать, эстетическую аксиологию.

Можно обнаружить некоторое сходство разрабатываемой в данной статье точки зрения и с концепцией Е.Г.Яковлева, который делит все эстетические понятия на три основные группы, отражающие: 1) объективные состояния объектов и явлений, 2) духовно-практическое освоение мира и 3) мир субъекта социальной жизни [64]. Однако имеющиеся совпадения относятся лишь к самой структуре, но не к формообразующим принципам, что позволяет говорить только о внешнем сходстве двух данных систем, в то время как существенные различия проявляются в содержательной и количественной сторонах сравниваемых систем категорий.

Если обобщить те моменты, которые  вызывают чувство неудовлетворенности  при анализе как названных концепций, так и целого ряда других, то можно выделить следующие основные их недостатки. Во-первых, это не обоснованное присвоение единого статуса „разнокалиберным” по своему значению, объему, роли и месту в эстетической науке понятиям. В качестве равнозначных трактуются, например, эстетическое и грациозное, прекрасное и искусство, эсте тический идеал и трагическое, художественный образ и гармония и т.д. Это наблюдение, как представляется, позволяет сделать вывод о недооценке различий „удельного веса”, присущего каждой категории эстетики, или же о некорректно проведенной классификации категорий, а также и о неразработанности самого понятия „эстетическая категория”.

Во-вторых, зачастую необоснованно  ограничивается количество включаемых в конструируемую схему понятий, (число их сводится к двум-шести терминам) или, напротив, исчезает достаточно четкий критерий, определяющий возможность присвоения эстетическому понятию статуса категорий. Такой подход негативно сказывается на научной строгости и эвристической эффективности создаваемых концепций.

В-третьих, во многих вариантах построения системы эстетических категорий  отсутствует попытка обнаружить исходное для всей системы понятие, способное служить опорой для  разработки всей конструкции. Особое удивление вызывает игнорирование категории „эстетическое”, которая в подавляющем большинстве существующих концепций попросту отсутствует, что явно не соответствует ее месту в эстетической науке (см. статью „Эстетическое и его место в культуре”).

В данной статье не ставилась задача построить окончательную схему распределения „по полочкам” категорий эстетики, которая допускала бы лишь „косметические” поправки в разработанной раз и навсегда структуре. Поэтому прежде всего автор считает необходимым вести поиск наиболее существенных принципов, использование которых было бы нацелено на разработку перспективной мето дологической основы формирования упорядоченного категориального аппарата, дальнейшее развитие и совершенствование которого будет зависеть от потенциальных возможностей используемых системообразующих принципов. Предлагаемый здесь эскиз системы категорий эстетики рассматривается лишь как рабочий инструмент, применение которого в эстетической науке может быть полезно на определенном этапе ее развития.

В качестве основных методологических принципов построения „работающей” и перспективной системы категорий эстетики автор данной работы предлагает следующие.

Во-первых, проблема отбора и классификации  эстетических понятий остро ставит вопрос о сущности самой эстетической категории. (Этот же вопрос ставится на повестку дня, если мы ведем речь и о категориях эстетической культуры). К сожалению, эта проблема в эстетической литературе практически не получила соответствующего ее важности освещения. В силу ее сложности она заслуживает самостоятельного изучения, и в рамках данной статьи может быть предложен лишь беглый обзор этой проблемы.

Во-вторых, к пониманию сущности эстетической категории тесно примыкает  вопрос, который также не входит в качестве самостоятельного предмета рассмотрения в данную статью: это  вопрос о выборе исходной категории  для построения системы. До сих пор  не существует единой точки зрения на выбор не только исходного понятия для категориальной системы эстетики, но и основополагающей категории для всей эстетической науки в целом. Как будет показано в дальнейшем, по мнению автора, эти два понятия могут (и должны) быть сведены в одно.