Хэппенинг и перфоманс как новые формы театрализованных представлений и праздников

Над витриной был прилеплен странно звучащий по-русски слоган: «Ибуибу дэ дао муди!», что означает в переводе с китайского: «Шаг за шагом к намеченной цели». Все это привлекало внимание прохожих, прессы и даже местных политиков и позволило поднять объем продаж.  
Художники, «выставившие себя сами», — это классика перфоманса.

У входа в магазин «British House» на Невском проспекте был поставлен почетный караул: всех входящих в течение трех месяцев встречали настоящий английский королевский гвардеец и бифитер (сторож Тауэра). Обращает на себя внимание полуобнаженная девушка, которая танцует в стеклянной колбе, выставленной около ночного клуба, и смешной «меховой человек», который размахивает руками у магазина дубленок. 

В Москве к хорошо одетым гражданам у метро подходили люди, прикидывавшиеся иностранцами, и спрашивали, говорят ли они по-английски. Услышав “yes!”, спрашивали, опять по-английски, как проехать к Большому театру. Через двадцать метров они признавались в розыгрыше и предлагали поступить на вечерние курсы английского. 

Для того чтобы удивить, необязательно одеваться. Можно и раздеться. Фотография всего личного состава одной небольшой британской маркетинговой фирмы принесла ей всемирную известность. Секрет прост: художник компании уговорил коллег сфотографироваться абсолютно голыми. Эффект превзошел все ожидания: информационные агентства и телеканалы в считанные часы распространили миру весть о беспрецедентной рекламной акции, число посещений сайта компании в Интернете возросло в 500 раз. Эффект от снимка специалисты оценили эквивалентным эффекту от рекламной кампании в 250 тыс. фунтов. 
«Люблю смотреть, как другие работают», — сказал Джером К. Джером. Творчество — это всегда чудо, поэтому оно привлекает людей. Когда

Можно также вспомнить состоявшуюся в конце 80-х выставку картин питерских художников на поднятом при разводке Дворцовом мосту. В нереальном сумраке белой ночи висели огромные многометровые полотна, подсвеченные прожекторами. Летом 1998 года, в Петербурге, на пляже у Петропавловской крепости, были публично расписаны плакаты для биллбордов торговой марки Bravo. Потом эти плакаты были развешены по городу. Саму акцию показали по ТВ, была информация и в газетах. 
Мистификации были всегда любимы художниками, и это тоже способ рекламы.

 Как-то по Петербургу  прокатился слух, что «митьки»  расписали старенький трамвай, запрягли в него шестерку «мерседесов» и провезли его по городу. Расписанный трамвай был на самом деле, а слух был пущен через журналистов. Людям интересно прочесть в газетах о находке клада возле магазина или о том, что его владелец купил себе живую ядовитую кобру за 5000 $. Публичное опровержение, которое последует потом, не сотрет достигнутую известность.

Художественные перфомансы хорошо устраивать на открытиях и презентациях. Перфоманс обратит на себя тем большее внимание, чем более необычен будет наряд участников и чем неожиданней место их появления. Хорошо также, если содержание действия будет задевать табуированные зоны сознания публики. Ко дню рождения Ленина художники Комар и Мелламид провели на Красной площади перфоманс: «Что делать с Мавзолеем Ленина?» Они продемонстрировали электрическую «бегущую строку», которую предлагали установить на Мавзолее, закрыв слово «Ленин». По замыслу художников на табло должны были появляться новости, сводка погоды и мудрые изречения.  
Очень легко привлечь внимание на границе неприличного. Когда-то стал знаменитостью выставленный на художественной выставке писсуар (скульптура «Фонтан» Дюшана). Но вот опять — главным объектом, привлекшим внимание журналистов на недавней выставке посудной фирмы Vileroy&Boch, был фаянсовый унитаз в голубой цветочек, изготовленный в 1905 году.

А вот примеры рекламных событий с элементами хэппенинга, только этот пример не из России, а из Гамбурга. В Гамбурге на витрине обувного магазина однажды появились замечательные туфельки из мягкой кожи, а под ними табличка: «Молодая дама, которой эти туфли придутся по ноге, получит их в подарок!» Желающих примерить было много, но туфли не были впору никому. Дамы гордо требовали принести другую пару и платили в кассу.

РА «Мелехов и Филюрин» (Новосибирск) для магазина «ЭлектроМир» сделали вернисаж телевизоров-мутантов. В конкурсе мог принять участие любой обладатель старого телевизора, создав на его основе что-то новое. Для стимуляции процесса в магазине было выставлено несколько образцов «мутантов»: телевизор — белый медведь, телевизор-клумба. Каждый, кто принес «мутанта», достойного занять место в витрине, получал в обмен новенький телевизор «Sony».

Еще пример хэппенинга в истинно русском духе: в центре городской рыночной площади на столбе была подвешена деталь холодильника, — кто снимет, тот получит холодильник из магазина, который находится всего в 200 м от столба. Мероприятие, сопровождаемое шутками ведущего, транслировалось по радио.

2.4. Хэппенинг и перфоманс в русле театрального направления.

Движение хэппенинга, начавшееся в конце пятидесятых годов в США, еще более расширило сферу театра, восприняло его специфический материал и форму существования более радикально и в то же время более размыто. Называя себя театром, хэппенинги являются или могут быть сами по себе чем-то событийным, вернее, зрелищным, привлекающим всеобщее внимание.

Один из первых создателей и теоретиков хэппенингов, Майкл Керби 68 [1] видит их структурную основу в мюзиклах, если рассматривать драматургию последних, имеющую характер коллажа, составленного из отдельных номеров. Но хэппенинги являются по существу представлениями или зрелищными действами, которые не определяются ролевой игрой, мимикой и жестами, отображением пространства и времени.

Например, в «Дионисе в 69» Ричарда Шехнера (1968) задача состояла в том, чтобы посредством сопричастности зрителей происходящему создать некую общность исполнителей и публики. При этом сопричастность зрителей была обусловлена двумя факторами69[42, 103-104]:

«Первое: соучастие происходило в те моменты, когда игра переставала быть игрой и становилась социальным событием. Когда зрители чувствовали, что они на равных могут вступить в игру.

Второе: большинство участвующих в «Дионисе» соответствовало демократической модели: включить зрителей  в игру на равных с актерами, «подключиться к истории».

Зрители могли снова и снова брать на себя роль актеров. Это происходило, например, в ритуале рождения Диониса и в заключительном  вакхическом танце. Поощряя и даже отчасти приглашая зрителей участвовать в действии, их никогда не принуждали к этому. А если в какой-то момент зритель и желал участвовать, а это не было предусмотрено, то ему, часто после коротких переговоров, все же разрешали действовать.

Элементами хэппенинга здесь являются: сопричастность зрителя действию, спонтанность и непредсказуемость, поскольку никто не знает , чем это действие может завершиться.

Спектакли, поставленные в 90-е годы таким режиссерами, как Франк Касторф (Германия, провокатор, и любитель эпатажа, и "пролетарий от театра", с  1992 года является художественным руководителем берлинского театра Volksbühne), Айнар Шлеев (немецкий режиссер) или Кристоф Шлингензиф (Германия), носили экспериментальный характер. Но так как процессы совместного действования равноправных партнеров осуществлялись в них по «демократической модели», то некоторые участники часто даже не понимали, что они находились  в ситуации лаборатории. Актеры нередко меняли сами сознательно рамки отношения со зрителями.

Театры-хэппенинги в России

Хеппенинг как жанр у нас не приживается. Между современным театром в Европе и в России вообще огромная дистанция.

Театр-хэппенинг "Тень" создан на стыке театра и графики. Дата создания 1988 год, Москва. Авторами театра являются Илья Эпельбаум и Майя Краснопольская. Это московский частный семейный — театр «Тень»70 [86].

Театр этот возник в очень сложный, конфликтный для отечественного театра момент. Именно «Тень» задала условия, при которых стал возможен спокойный диалог (сценический и человеческий) между теми, кто делал театр кукол 70 — 80-х годов, и теми, кто начинал в 1990-е. Так что функции, которые выполняет «Тень», — не только художественные, но и социальные тоже.

В эстетическом отношении его можно назвать миниатюрной русской версией европейского визуального театра. Но парадоксальность ситуации заключается в том, что, ни один спектакль «Тени» сам по себе не представляет театр «Тень». У коллектива есть два отличительных качества, каждое из которых было бы достаточно для того, чтобы прослыть уникальным театром: «Тень» ни на кого не похожа и никогда не повторяет даже саму себя.

Это театр, где сюжетом сделали сам процесс творчества, театр-хеппенинг. Событийность и процессуальность – характерные черты театра-хэппенинга. Зритель остается до конца в неведении, куда понесет «шальную руку художника». В "Метаморфозах" на теневом экране из "точки-точки-запятой" может явиться что угодно - публика разгадывает каждый новый виток как ребус и почти всегда ошибается в предположениях: это театр, где мистификация стала законом жизни71 [85].

С тех пор, как появился такой театр, пропала не только необходимость, но и возможность рассуждать о том, что может и чего не может театр кукол. Переставая быть то кукольным, то театром, «Тень» всегда была и до сих пор остается чем-то гораздо более значимым, чем споры о видовых и жанровых границах искусства. Каждый отдельно взятый спектакль выдает явную оригинальность «Тени», интерпретирующей тот или иной театральный материал: 

«Балет бумажных теней»;  спектакль-костер «Легенда о Тем-Лине»; 

спектакль-угощение «Щелкунчик»; спектакль-воспоминание об Испании из домика Чайковского в  Клину «Парус»;

пионерский хэппенинг — съемки анимационного фильма «Красные шапочки»;  акция «Гастроли лиликанского Большого королевского театра драмы, оперы и балета в России»; моноспектакль-опера «Иоланта»; мистификация-«реконструкция» домашнего спектакля XIX века «П. И. Чайковский. Лебединое озеро. Опера».

Ниже приведем описание некоторых спектаклей:

Спектакль «Щелкунчик» (1988) играли только в Рождество. В «Щелкунчике» все просто: любовь и добро победят зло. Чудеса — нормальная вещь. И все, что там происходило, было рождественским чудом. Сцена - это воплощение фантазий затейливого кондитера. Дома сложены из сладкой соломки, башни — из белых хлебов.

Барашки и овечки песочного теста проходят из кулисы в кулису, а в театральном небе проплывают сушки-облака. Там бьют фонтаны из фанты и колы — для детей, из белого и красного вина — для взрослых. Щелкунчик действительно колет орехи и потому запоминается навсегда. При этом — все очень просто. Истинная театральность проявляется в том, что многое сделано на скорую руку, при ближайшем рассмотрении — почти небрежно. Но перед зрителем в лучах маленьких фонариков все предстает только прекрасным.

В «Парусе» на белом экране появляется линия, точнее тень, отражение линии. Линия меняется, превращаясь в рисунок, оживляемый музыкой и наложением новых теней. Изображение возникает, меняется, исчезает и ведет зрителя за собой от ноты к ноте, от мотива к мотиву — от настроения к состоянию, из страны в страну, от судьбы к судьбе. От Бизе к Чайковскому, от ритмов Испании к домику в Клину. На белом листе экрана «пишется» живой театральный текст путем наложения музыкального и графического рядов.

В спектакле «Иоланта» актриса Наталья Баранникова начинает спектакль с черной повязкой на глазах. Она одна исполняет оперу, иногда — глубоко прочувствованно, иногда — лишь хулигански обозначая знакомые партии. Так же обходится и с куклами: одними заигрывается, других, увлеченная исполнением арии, с интересом рассматривает, третьих добросовестно пытается «освоить», погружаясь в специфику кукольного театра. Из картона настольных декораций и световых брызг, игрушечных кукол и живого голоса возникает прозрачная тень (слышится тихое эхо) настоящей кукольной оперы, даже намека на которую не услышали бы.

Придя на "Лебединое озеро", попадаешь на хулиганское оперное действо, причем до спектакля его авторы скучающе, как говорят с непонятливым. Этот трюк они повторяют с каждым, включая публику. Многие охотно верят, другие еще охотнее включаются в игру.

«Тень» меняет имена, адреса, явки, пароли: для осуществления музыкальных проектов театр превращается в «Тень оперы» и заранее предупреждает о скорой трансформации в «Тень отца», что якобы необходимо для новой сценической версии «Гамлета».

Не сама жизнь и отражение ее в сюжете, не литературный и музыкальный первоисточник интересуют. «Тень» — сегодня Театр как таковой становится материалом, из которого кукольниками творится новая художественная реальность. Спектакли "Тени"- театр - сложная смесь театров кукольного, теневого, эстрадного и детского для взрослых. Обстановка там семейная и необязательная, все напоминает игру в картонный театр-коробочку, где главный маг и волшебник - собственное воображение. Игра и жизнь сплелись воедино.

Легкая эпатажность, сочетание несоединимого, отказ от следования каким-либо правилам, отсутствие строгости и четкости, иногда — даже внятности вносят в этот театр черты хэппенинга.

Следующая работа, включающая в себя элементы хэппенинга – это спектакль "Optimus Mundus" ("Лучший из миров"), придуманный Арсением Эпельбаумом (1987 г), лаборатории Дмитрия Крымова.

Дебют состоялся в ноябре 2007 года в Москве в бывшем здании театра Анатолия Васильева на Поварской. Спектакль отмечен премией «Золотая маска».

В ролях А. Синякина, М. Маминов, С. Мелконян, Н. Гончарова.

На спектакль «Optimus Mundus» пускают ровно двенадцать или шестнадцать зрителей (главное, чтобы число гостей делилось на 4) и устраивают для них аттракцион с переодеванием по мотивам самых известных пьес У. Шекспира, А. С. Пушкина. В день спектакля каждому зрителю перезванивают из театра и вежливо уточняют, точно ли он придет вечером.

Спектакль начинается с того, что зрителей с заговорщическим видом встречают актеры. Предлагают надеть тапочки, чтобы не шуметь. А потом актеры разводят свои группы по выгороженным в полутемном театральном зале закуткам, расположенным на сцене - чтобы разыграть для них микроспектакли по пьесам Шекспира и Пушкина. Там, в завешенных рогожей закутках, разыгрывается действие — вернее, два или три действия сразу. В каждом помещении задерживают не больше десяти минут. Каждая группа идет своим маршрутом, и их проводники, пересекаясь друг с другом, разыгрывают отрывки из самых известных пьес и опер.