Трагедия российской деревни: экономические причины вымирания российского села на примере Нечерноземья

Темпы механизации сельского хозяйства не поспевали за уменьшением населения, что вынуждало увеличивать трудовую нагрузку на оставшихся работников. В Нечерноземье она была самой высокой по стране.

Деревня пустела. Дефицит кадров для работы в сельскохозяйственном производстве ежегодно увеличивался. Не хватало полеводов, животноводов, трактористов и шоферов. Кадры массовых профессий можно было взаимозаменять, уровень механизации был не столь высок, следовательно, и обучение кратковременное. Максимум за 2 года можно было выучить молодежь «на шофера или тракториста». Наиболее трудная проблема — кадры специалистов сельского хозяйства, ведущих экономику своего колхоза или совхоза. В деревне хорошо понимали, что решение сельскохозяйственной проблемы во многом зависит от квалифицированного кадрового обеспечения колхозов и совхозов. Вузы и техникумы готовили тысячи специалистов. Но выпуски профессионалов для колхозно-совхозного производства росли медленно. Большинство вузов и техникумов сельскохозяйственного профиля с трудом осуществляли набор студентов. Высоким оставался отсев во время обучения. Это было следствием слабой школьной подготовки значительного числа обучавшихся, большинство из которых являлось выпускниками сельских школ.

В 70-е гг. прирост численности дипломированных специалистов, работавших в колхозах и совхозах, составлял менее одной трети от числа подготовленных вузами и техникумами зоны. Большинство руководителей среднего звена не имело специального образования. В 1973 г. должности руководителей отделений, ферм и бригад занимали 58 тыс. практиков или 80% от общей их численности. В половине колхозов зоны не было ни одного бригадира производственной бригады в растениеводстве и заведующего животноводческой фермой, имевших высшее или среднее специальное образование. Таких руководителей среднего звена не было ив 17% совхозов.

Приезжавшие на село специалисты не задерживались. Большие производственные нагрузки, ненормированный рабочий день, низкий заработок, отсутствие бытовых условий толкали к переезду в город. В большинстве колхозов и совхозов и производственные, и жилищные условия были неудовлетворительные. Мало находилось желающих самоотверженно и полубесплатно поднимать сельское хозяйство, таким образом доказывая патриотизм своему дому. Производственные трудности множились на бытовые. Жилищная проблема оставалась практически неразрешимой для большинства молодых выпускников учебных заведений. Эти трудности часто оказывались непреодолимыми в деревне, и молодежь устремлялась в поисках лучшей жизни в другие места.

И даже немногих так нужных хозяйствам кадровых работников нередко встречали так. Письмо от зоотехника Н. Н. Бойковой из колхоза «Перелом» Калининского района Калининской области (1971 г.): «В колхоз «Перелом» я приехала совсем недавно. В этом хозяйстве никогда не было зоотехника и поэтому зоотехническая работа полностью запущена. За время работы я не чувствовала поддержки от председателя, а наоборот, он утверждал, что зоотехник ему не нужен. Зарплата самая низкая — 80 руб. Квартиры нет, снимаю у хозяйки, обещали привезти дров — третий месяц не везут. Хочется спросить: зачем я здесь? Во мне не нуждаются. Поэтому специалисты и бегут из колхоза». Такие письма еще раз убеждают и том, что кадровая проблема не могла решаться простым увеличением выпусков из вузов и техникумов. Приехавшие в колхозы и совхозы выпускники должны были чувствовать необходимость своего присутствия, уважение к своей профессии и к себе.

Престиж профессий сельскохозяйственного профиля оставался низким. Опросы сельских жителей в ряде районов России показали, что большинство ответивших на анкету, не желали, чтобы их дети избрали профессию родителей и остались в деревне. И сами переселенцы и их родители, как правило, высоко оценивали городскую прописку, считая, что она служит средством для улучшения условий жизни, учебы, работы. Исследования, проведенные в 80-е гг. в Поволжье, показали, что лишь треть опрошенных родителей хотела, чтобы их дети стали специалистами сельского хозяйства: из них 23% агрономами, 24% — зоотехниками, 30% — механизаторами. В то же время треть опрошенных связывала будущее своих детей с несельскохозяйственными профессиями. Особенно высоким процент родителей, ориентирующих своих детей на городскую жизнь, оказался среди руководителей хозяйств, главных специалистов и служащих. 58% этих работников хотели, чтобы их дети получили городские специальности и стали горожанами.

Хозяйственная деятельность лучших колхозов и совхозов убеждала в возможности достойно и зажиточно жить дома. За высокими производственными показателями стояли личные качества руководителя-организатора, его воля и полная самоотдача всего коллектива. И помощь государства. Лучшие хозяйства России — «маяки» вели благополучную сельскую жизнь. Они ориентировали остальные колхозы и совхозы на будущие высокие рубежи. Естественно, что они занимали приоритетное положение в аграрной политике государства. Инвестиции, техника направлялись сюда в первую очередь и в нужных объемах. Элитарное положение лучших совхозов и колхозов давало и высокие сельскохозяйственные показатели. Нищенское существование остальных хозяйств оставалось результатом все той же политики.

Один из путей достижения аграрного благополучия увидели в укрупнение колхозов и совхозов, строительстве крупных сельских поселков по городскому типу. В связи с этим началась ликвидация так называемых неперспективных деревень. Исходной посылкой массового сселения мелких деревень, не говоря уже о хуторах, стало укрупнение колхозов. Начатое еще в 1950 г., оно развивалось форсированно. Укрупнение происходило постоянно, хотя и неравномерно. Особенно интенсивно процесс укрупнения хозяйств шел в 1957— 1960 гг., когда ежегодно исчезало около или более 10 тыс. уже укрупненных ранее колхозов. В 1963 г. их осталось 39 тыс. против 91 тыс. в 1955 г. Самая демократичная и наиболее эффективная форма управления артелью — общее собрание колхозников — подменялась, как правило, собранием представителей. Средние размеры посевов совхозов за 1954—1962 гг. возросли в результате их укрупнения в 3 раза 231. Это представлялось официальной пропагандой и наукой как концентрация производства. На деле имел место, как правило, худший, малоподготовленный вариант его централизации с последующими отрицательными показателями эффективности.

Были созданы гигантские неуправляемые колхозы и совхозы. Негативные результаты укрупнения хозяйств отмечали и сами сельские жители. Такого рода укрупнения и реорганизации обернулись трагедией для села. Жители тысяч деревень лишались перспектив стать самоуправляемыми коллективами, а рабочие места большинства из них теперь оказывались разбросанными, как правило, по всему массиву укрупненного колхоза или совхоза. Таким образом, «объективно» вставал вопрос о строительстве крупных центральных усадеб и «неперспективности» подавляющего числа сел и деревень.

Все это требовало коренной перестройки производственной и социальной инфраструктуры села. Управлять из одного центра работой жителей многих деревень, ферм было трудно, если не невозможно. Немалые опасности таила и многозвенная система управления в условиях отсутствия хозрасчетных отношений, но не меньше — перспектива укрупнения сел, ферм и соответственно изменения севооборотов. Это вело к фактическому обесцениванию основной массы существующих жилых, животноводческих построек, требовало практически полного обновления основных производственных и непроизводственных фондов, крупных капиталовложений. Ликвидация многих населенных пунктов вела фактически к забросу отдаленных сельхозугодий, в том числе пахотных.

Возникшая пешеходная недоступность или труднодоступность дальних угодий требовала больших затрат на дорожное строительство, перемещение техники и рабочей силы в места их новой работы. В то время государство не имело для этого необходимых средств 24 5. Одни аграрные преобразования следовали за другими. Перспектива сельскохозяйственного благополучия не прослеживалась.

В распоряжении 10 тыс. колхозов и совхозов Нечерноземья находилась пятая часть сельскохозяйственных угодий России. Для их улучшения и расширения проводились значительные мелиоративные работы. В Нечерноземье площадь заболоченных земель примерно в 2 раза превышала площадь болот и составляла в середине 70-х гг. 8,5 млн. га (16,8% всех сельскохозяйственных угодий). Заболоченные земли, в первую очередь земли пойм, обладающие наиболее высоким потенциальным плодородием, являлись основным объектом осушения

Опыт показывал, что на окультуренных пастбищах можно получать по 120—130 ц. и более зеленой массы, а на орошаемых — в 2 раза больше, по 230—240 ц. с га. В ряде хозяйств на бывших торфяниках с каждого гектара получали более 30 ц. зерна, 550 ц. корнеплодов, 50 ц. сена многолетних трав. Производство культур на торфяных почвах было рентабельно. Развернувшиеся мелиоративные работы увеличивали площади сельскохозяйственных угодий. И в то же время из оборота выбывали и зарастали лесом и кустарником огромные территории ранее используемой земли. Анализируя сельскохозяйственные проблемы, руководители Новгородской области отмечали (1968 г.): «Бесхозяйственно используются осушенные земли. Мелиоративные системы не охраняются, не ремонтируются, в результате канавы разрушаются и земля переувлажняется. Мы теряем земель больше, чем осваиваем». Одновременно необоснованно много угодий, в том числе и пашни, отводилось под промышленное строительство. Немало земель выбыло из оборота по вине строителей газопровода, связистов, электрификаторов. Известно также, что мелиоративные мероприятия оказались губительными для некоторых регионов страны, прежде всего Нечерноземья. Вместо интенсификации производства ряд районов оказался на грани экологической катастрофы.

Значительная часть вновь введенных в оборот сельскохозяйственных угодий не использовалась. В период с 1971 —1986 гг. по Нечерноземью цифра составила около 37% осушенных земель.

В целом прогрессивный метод улучшения плодородия почвы путем проведения мелиоративных работ, а значит - расширения сельскохозяйственных угодий в малонаселенной деревне Нечерноземья не принес ожидаемых позитивных результатов. Труженики колхозов и совхозов при незначительном уровне механизации труда не всегда справлялись с имеющимися объемами работ. Конечно, в передовых хозяйствах мелиорированные земли включались в оборот и давали существенную прибавку. Но таких колхозов и совхозов было немного. Кроме того, мелиораторы проводили свои работы по удобно составленным планам и графикам своих организаций, а не колхозов и совхозов. Часты были случаи их некачественной работы, мелиоративные системы выходили из строя, и вся ответственность уже ложилась на хозяйства.

Следует еще принять во внимание, что малочисленная нечерноземная деревня поддерживала старость многих тысяч ее пенсионеров. Имея небольшие пенсии, они пополняли и свой бюджет, и запасы продовольствия за счет сбора ягод и грибов в тех самых болотах до осушения. Это дорогостоящие клюква, морошка н брусника. Во многих случаях попытка дать новую жизнь болотам обернулась лишь утратой тех природных богатств, которые они имели. А для деревенских жителей еще одним разочарованием.

Улучшению плодородия сельскохозяйственных угодий способствует сбалансированное внесение в почву органических и минеральных удобрений. По расчетам Всесоюзного научно-исследовательского института удобрений и агропочвоведения на 1 руб., затраченный на применение минеральных удобрений в оптимальных дозах и в лучшие для каждой зоны сроки, обспечивалось 3 руб. чистого дохода. По данным агрохимических обследований 86% пахотных посевов в 1974 г. в СССР было недостаточно обеспечено фосфором, в т. ч. 54,7% почв имели очень низкую обеспеченность. Низкое содержание фосфора в почве свидетельствует о низком уровне ее плодородия. Для повышения плодородия почв в них вносили органические (навоз, торф) и минеральные удобрения (азотные, фосфорные, калийные). Однако дозы внесения удобрений оставались недостаточными, и это являлось одной из основных причин низкой урожайности сельскохозяйственных культур. Колхозы и совхозы не получали необходимых объемов удобрений. За 1981 —1985 гг. сельское хозяйство получало немногим более четверти требуемых фосфатных и лишь треть калийных удобрений. Нередко производимые удобрения были низкого качества или вовсе непригодны к применению. Эти удобрения подлежали списанию. Кроме того, еще 10% произведенных заводами страны удобрений не доходили до заказчика вследствие потерь при транспортировке и хранении.

Для повышения урожайности сельскохозяйственных культур, в борьбе с сорняками колхозы и совхозы применяли высокоэффективные гербициды. Однако их производство было слабо налажено. Потребность в гербицидах в 70-е гг. за счет отечественного производства удовлетворялась на 15—20%, в том числе по высокоэффективным — на 3—5%. Для их распыления применялась авиация. Часто эти мероприятия не достигали поставленной цели, а наоборот наносили непоправимый вред. Из Московской области писали в «Сельскую жизнь» (с. Былино, Загорский район, 1965 г.): «Недавно с самолета опыляли лес ядохимикатами. Воздух весь был отравлен, дышать нечем. У жителей в огородах все растения пожгли, овощи и картофель сохнут. Прилегающие пастбища отравлены, скот туда гонять запретили. Водоемы тоже отравлены. Горох на площади 20 га полег и завял, 5 га свеклы в селе Садовникове погибло. Сейчас пора заготовки сена и мы боимся, что этим кормом отравим скот зимой».

Ядохимикаты применялись для опрыскивания кустарников и мелколесья с целью дальнейшего расширения пахотных угодий. Но нередко некомпетентность и халатность приводили к тому, что после обработки ущерб, наносимый окружающей среде, намного превышал перспективы развития сельскохозяйственных пахотных земель. Из поселка Леонова Вяземского района Смоленской области в 1965 г. пришло письмо в «Сельскую жизнь»: «Сейчас повсеместно совхозы и колхозы увеличивают пахотную площадь за счет уничтожения кустарников. Опрыскивают заросшие луга ядохимикатами. При этом гибнут лоси и другие звери и птицы. Нельзя без содрогания и возмущения смотреть на огромные туши отравленных лосей и лосят, разлагаясь, они заполняют воздух зловонием. Нередко во время химической обработки поднимается ветер и тогда ядовитое облако устремляется на населенные пункты. В одном из совхозов района погибло стадо телят-молодняка, а в другой раз — было уничтожено 200 га луга».

Дефицит гербицидов и ядохимикатов был огромен. Поля сахарной свеклы зарастали сорняками и прополка растягивалась на 30— 45 дней вместо 10—15 положенных на ее прорыв. Снижался урожай этой культуры. А в это же время из дефицита изыскивали возможности для якобы расширения пахотных угодий, уничтожая вместе с кустарниками все живое на площади, в несколько раз превышающей намеченную для опрыскивания. Бесхозяйственность и сиюминутность решения вопросов брала верх.

С 1953 по 1964 г. прошло 11 Пленумов ЦК партии по вопросам развития сельского хозяйства. Были проведены совещания, приняты десятки важных и перспективных постановлений. Однако планы развития сельского хозяйства не выполнялись. Советский экономист-аграрник Русинов И. В. писал: «Именно после 1958 г. затратная экономика, несмотря на непрерывный поток предложений о внедрении хозрасчета, повышении эффективности производства, начала свой «победный» марш. Сложившееся на рубеже 50—60-х гг. соотношение между приростом продукции и капитальными вложениями в последующем сохранилось и даже ухудшилось. В 1961—1980 гг. на 1 руб. прироста валовой продукции (по сравнению с предшествующим пятилетием) затрачивалось в среднем более 8,5 руб. капиталовложений».