Распад Австро-Венгерской империи и его международные последствия

    В начале февраля 1917 г. в швейцарской столице произошла встреча двух известных ученых - профессора международного права Венского университета Хайнриха Ламмаша и американца Дэвида Геррона, личных представителей короля-императора и президента, соответственно. Начало переговоров было обнадеживающим. Отчет о бернских беседах, сделанный профессором лично на аудиенции 14 февраля в Хофбурге, привел монарха в состояние крайнего воодушевления. Лансинг намекал даже насчет финансовой помощи, если император-король опубликует манифест о предоставлении автономии народам Монархии и о необходимости освобождения Бельгии от германской оккупации. Воспользовавшись посредничеством короля Испании Альфонса XIII, король-император направил в Вашингтон послание, в котором сообщил о своем согласии принять "14 пунктов" с незначительными поправками.

    Тем же путем 8 марта поступило ответное послание Вильсона, которое, однако, в Вене было встречено с некоторым разочарованием. Президент хотел узнать, какие меры намерен предпринять император для удовлетворения "национальных аспираций славянских народов", живущих в империи и поддерживающих тесные связи с соседними славянскими странами, каковы "совершенно конкретно те уступки", которые он готов сделать Италии, что должно предпринять для прекращения "беспорядков на Балканах" и для устранения соперничества между балканскими государствами. В середине марта в Вене был даже подготовлен соответствующий ответ, но он не дошел до президента из-за несовершенства испанского посредничества. На этом контакты и оборвались, Во всяком случае, имеется достаточно оснований говорить о сближении позиций Австро-Венгрии и США уже после объявления состояния войны между ними.

     В апреле 1918 г. разногласия между императором и министром иностранных дел зашли так далеко, что в кулуарах пошли разговоры об отречении Карла и учреждении регентства во главе с популярным эрцгерцогом Евгением. В этой комбинации Чернин видел себя в роли диктатора. Состоявшийся 14 апреля коронный совет под председательством Карла показал, что желающих поддержать авантюрные проекты министра немного. Некоторое время Чернин носился с мыслью о самоубийстве, но предпочел подать 18 апреля прошение об отставке. В преемники прочили опытного посла в Стамбуле маркграфа Яноша Паллавичини. Вопрос, однако, решался в Будапеште. Тиса с венгерским премьером Ш. Векерле договорились вновь посадить на министерское кресло Буриана. После поездки Карла в германскую ставку в Спа в мае 1918 г. с Бурианом Запад осознал безнадежность усилий по нейтрализации Австро-Венгрии, что стало поворотным рубежом в отношениях к ней Антанты.

   После  этого Вильсон, как и Ллойд Джорджу, и Клемансо и Пуанкаре поверили декларативным утверждениям главы Чехословацкого национального совета в эмиграции Томаша Масарика и др., что новые малые суверенные государства успешнее, чем Монархия Габсбургов, выступят в качестве барьера против милитаристской Германии и коммунистической России.

    К лету 1918 г., однако, курс Антанты на разрушение империи, уже самоочевидно переставшей быть европейской необходимостью, определился вполне. Все большую популярность в странах Антанты приобретал лозунг-клич бывшего профессора Венского университета Масарика "Уничтожьте Австро-Венгрию!". В публицистике и документах держав Антанты все чаще стали мелькать совершенно новые, непривычные термины - "чехо-словак", "чехо-словацкий", а также "югослав", "югославский".

     28 июня 1918 г. США публично декларировали необходимость освобождения всех славянских народов от германского и австрийского господства, перечеркивая тем самым спасительный для Монархии 10 пункт Вильсона. На следующий день Франция объявила о признании Чехословацкого национального совета в качестве представителя "чехословацкой нации".

    В конце апреля 1915 г. Югославянский комитет в Париже во главе с хорватами А. Трумбичем и Ф. Супило провозгласил своей целью создание федеративного югославского государства в составе Хорватии, Славонии, Словении, Далмации, Боснии-Герцеговины, а также Триеста. На часть названных территорий претендовали итальянцы.

    Рим решительно возражал против образования единого югославянского государства под эгидой Сербии, настаивая на создании независимой Хорватии. Однако пренебречь сербскими интересами Запад все же не мог себе позволить и потому в августе 1915 г. три союзные державы - Англия, Франция и Россия - выступили в Нише с заявлением о своем согласии "подарить" Сербии следующие, не принадлежащие им территории: Бачку (часть будущей Воеводины), Славонию, значительную часть Далмации (от мыса Планка до р. Дрина) с городами Дубровник, Сплит и Котор, а также всю Боснию-Герцеговину целиком. Решение вопроса о Хорватии и городе-порте Фиуме (Венгрия) было отложено.

    В 1916 г. после разгрома сербской армии между правительством Пашича и Югославянским комитетом обострились принципиальные разногласия из-за соперничества за гегемонию в югославянском объединительном движении: речь шла о двух противоположных путях объединения. Комитет, в противоположность Пашичу, отвергал, по словам одного из его лидеров Л. Тумы, "идею гегемонии одной национальности над другой и основывал государственную идею югославизма на принципе равноправия всех входящих в Югославию народов. Мы не хотим ни австрийской, ни сербской Югославии, а Южно-славянскую Югославию".

    Хорваты-югослависты перед лицом угрозы итальянской экспансии вынуждены были продолжать сотрудничество с правительством Сербии. В сентябре 1917 г. прозвучало публичное заявление итальянского адмирала, командующего флотом, американскому журналисту о необходимости присоединить к Италии после окончания войны Истрию, Триест, Далмацию.

    Пашич так же нуждался в хорватской поддержке, чтобы в переговорах с Западом иметь возможность "легитимно" выступать от имени югославян Австро-Венгрии. С этой целью и была созвана конференция Пашича с Югославянским комитетом во главе с Трумбичем и Супило на острове Корфу, где находилось правительство оккупированной Сербии в июне-июле 1917 г. В обнародованной декларации политической целью югославян провозглашались уничтожение Австро-Венгрии и создание югославянского государства в качестве бастиона на пути германизма. Однако политические партии в самой Хорватии корфскую декларацию отклонили, увидев в ней торжество "великосербской идеи". А хорватские войска попрежнему сражались за кайзера и империю на итальянском фронте.

    Призывы и лозунги эмигрантских деятелей к уничтожению Австро-Венгрии не нашли поддержки у руководства национальных движений в самих странах и землях империи; их требования по-прежнему не шли дальше объединения чешских земель в одно административное целое с предоставлением Чехии равных с Венгрией прав, а словацким землям - автономии в составе королевства Венгрии. И все это только после окончания войны. Ни о каком уничтожении Австро-Венгрии упоминаний не было. Такую же позицию выражала Майская декларация Югославянского клуба рейхсрата от 30 мая 1917 г., зачитанная лидером словенской фракции А. Корошецем под бурные аплодисменты и восторженные крики одобрения: "Мы требуем объединения всех земель Монархии, населенных словенцами, хорватами в одно самостоятельное государственное образование под скипетром Габсбургской династии, свободное от всякого чужого национального господства и построенное на демократической основе". При этом преследовалась двоякая цель - устранить не только угрозу "германизма" и "мадьяризма", но и "великосербизма".

    Характерная особенность всех этих планов - стремление повторить опыт Австро-Венгерского соглашения 1867 г. и добиться статуса дуалистической Венгрии. В таком же духе был составлен проект нового статуса Галиции, подготовленный Польским клубом австрийского рейхсрата в 1917 г. Выдвижение проектов федерализации Монархии неизменно сопровождалось изъявлением верности и лояльности династии Габсбургов и заверениями в поддержке военных усилий империи со стороны подавляющего большинства общественных и политических организаций славян.

    Так или иначе, до сентября 1918 г. видимых признаков организованных сепаратистских движений ни в самой Австрии, ни в Венгрии не наблюдалось. Надо сказать, что несмотря на все неурядицы, прорехи в системе, армия в целом всегда была лояльна к престолу. Габсбурги отвечали армии тем же, она была их любимой «игрушкой». Национальные противоречия в армии были всегда, их не могло не быть. К началу XX века 29% личного состава армии составляли немцы, 18% - венгры, 15% -  чехи, 10% - южные славяне, 9% - поляки, 8% - русины, по 5% - словаки и румыны и 1% - итальянцы [3]. При этом стоит помнить о том, что венгры проводили националистическую политику и в армии тоже, хотя венгерские отряды (гонведы) включали в себя и словаков, и хорватов, и румын, и чехов. Проблемы пытались решать – если в полку представители той или иной национальности составляли свыше 20% военнослужащих, их язык признавали полковым; его знание было обязательным для всех офицеров и унтер-офицеров. Хотя командным языком оставался немецкий.

    Тем не менее неурегулированность национальных отношений, очевидное недовольство многих народов своим положением, сказывались на боеспособности австро-венгерской армии с каждым годом войны все больше. Только в России военнопленных чехов и словаков насчитывалось около 350 тыс. человек. Солдаты и даже офицеры славяне, чешские и словацкие солдаты испытывали симпатии к России и предпочитали сдаваться при каждом удобном случае в плен, чем сражаться "за кайзера и Монархию" до последнего патрона. Да и мадьяры тоже охотно сдавались в плен. В русском плену перед Брест-Литовским миром было около полумиллиона венгерских солдат и офицеров.

    Наиболее известным случаем сдачи стал переход на сторону России более 2 тыс. солдат и офицеров 28-го Пражского полка вместе с оружием и амуницией. Правда при формировании чехословацких частей в России возникало множество военно-политических и юридических проблем, так как использование труда военнопленных при ведении боевых действий против своей страны противоречило статьям 6 и 23 Гаагской конвенции о законах и обычаях войны.

    При  всём этом, австрийцы сражались  достойно. Чрезвычайно распространено  мнение, будто вся тяжесть войны  легла на плечи Германии. Несмотря  на то, что доля истины в  подобном утверждении, несомненно, есть, не всё так однозначно. Вот, например, данные о процентном соотношении участия войск стран Центрального блока в некоторых военных кампаниях [3].

*   Ещё 35% составляли болгарские войска

    ** 25% - болгарские и турецкие войска

        С лета 1917 г. в умонастроениях славян и других народов империи наметился перелом: все отчетливее стали проявляться разочарование в империи Габсбургов, неверие в ее способность гарантировать совместное существование и необходимую безопасность населяющим ее народам.

    В сентябре-октябре 1918 г. наступила последняя осень империи Габсбургов. 20 октября Вильсон потребовал признания стремления к независимости народов Монархии. Это заявление сделало процесс распада империи необратимым. 26 сентября Чехословацкий национальный совет прокламирует в Париже образование чехословацкого государства во главе с Масариком. 4 октября в Загребе формируется Национальный совет хорватов, сербов и словенцев. Процесс распада империи начался за несколько недель до окончательного военного поражения Центральных держав. Император-король признал факт поражения 16 октября. Опубликованный в этот день манифест Карла I провозгласил империю федеративным образованием. Но было уже слишком поздно. Самый последовательный из руководителей Австро-Венгрии в решимости вести войну до конца, причем до победного конца, граф Тиса, выступая 17 октября в нижней палате венгерского парламента, констатировал: "Эту войну, господа, мы проиграли!". Но необходимых выводов, а главное экстренных радикальных мер по спасению того, что еще можно было спасти в этой отчаянной ситуации, Тиса не сделал. Крутой, упрямый, неуступчивый Тиса органически был не способен к политическим компромиссам. Между тем ситуация требовала встречных принципиальных шагов власти в реализации программных требований демократической оппозиции (всеобщее избирательное право) и невенгерских народов (право на самоопределение, или по меньшей мере автономия).

    Примечательно, что Австрия отказалась от дуализма и совместного с Венгрией сосуществования в империи раньше, чем это сделал господствующий класс Венгрии. 21 октября 1918 г. немецкоязычные депутаты рейхсрата объявили себя Временным национальным собранием Немецкой Австрии, а спустя неделю, 30 октября, провозгласили ее присоединение к Германской республике в качестве составной части Германии. 24 октября ушел в отставку министр иностранных дел Буриан, его сменил Дюла Андраши-младший. Через два дня по его рекомендации Карл I наконец решился денонсировать ставший роковым для Монархии союзный договор с Германией. Тот самый, что был сотворен родным отцом последнего в истории династии Габсбургов министра иностранных дел - Дюлой Андраши в 1879 г.

    Одновременно с калейдоскопической быстротой совершалось отпадение от империи ее национальных окраин. 28 октября в Праге была провозглашена Чехословацкая республика. На следующий день сабор в Загребе объявил о присоединении Хорватии и других югославских земель Монархии к Сербии. 30 октября Временное национальное собрание создало Немецкую Австрию. 30-31 октября в Венгрии произошла буржуазно-демократическая революция, но расторжение ее уз с Австрией и династией произошло позже, чем это сделала сама Австрия. 2 ноября подал в отставку с поста министра иностранных дел уже не существующей империи Андраши.