Распад Австро-Венгерской империи и его международные последствия

    Тиса ясно сознавал, что эта война ничего хорошего не сулит ни Монархии, ни Венгрии. На исторических коронных советах июля 1914 г. именно граф Тиса категорически возражал против захвата сербских территорий, это протокольно зафиксировано. Пожалуй, за исключением США, Венгрия была единственной участницей мировой войны, которая не ставила своей целью завоевание территории. Как другие. Тиса был глубоко возмущен террористическим актом в Сараево, несмотря на всем известную свою личную неприязнь к жертве покушения, впрочем, взаимную.  

    Конрад воспринял теракт студента-фанатика Гаврилы Принципа и его товарищей "как объявление Сербией войны Австро-Венгрии... на которое ответ может быть один - война". К военному решению склонялся и Берхтольд.  В первые дни июльского кризиса Тиса испытал сильнейшее давление со стороны своего парламента, требовавшего энергичных действий против Сербии. Но он не только продолжал твердо отстаивать собственную позицию, более того, всячески пытался успокоить оппозицию и венгерскую общественность, возмущенную попустительством властей соседнего государства международному терроризму. В противоположность большинству австро-венгерских лидеров он еще в 1913 г. пришел к убеждению, что конфликт с Сербией, неминуемо приведет к войне с Россией. А после Сараево на этот счет у него не осталось никаких иллюзий. Поэтому Тиса всеми силами противился сербскому ультиматуму. Не ради целостности и сохранности Сербского королевства, а во избежание катастрофического для Монархии и собственной страны вооруженного конфликта со славянским гигантом.

Однако к середине июля Тиса радикально изменил свою позицию. Под неимоверным давлением властителей Монархии и ее главного союзника на решающем заседании коронного совета под председательством Франца Иосифа Тиса снял свои принципиальные возражения и практически дал добро на войну. Радикальная перемена в позиции главы венгерского правительства, от мира (7 июля) к войне (19 июля) в течение менее чем двух недель, как известно, произошла после обмена мнениями Тисы с кайзером и послом Германии в Вене фон Чиршки, последний не уставая повторял: "Теперь или никогда!". Воинственный настрой посла Вильгельма был подкреплен результатами миссии Хойоша.

    По мнению ряда венгерских историков, главной причиной перехода Тисы на позицию партии войны была уверенность в том, что удастся привлечь на сторону Центральных держав Болгарию с тем, чтобы держать в узде колеблющуюся союзницу Румынию. Кроме того, германское правительство, располагавшее действенными рычагами давления на Бухарест, твердо заверило Вену и Будапешт в том, что Румыния останется нейтральной, а если и вступит в войну, то только на стороне Центральных держав. И этот аргумент должен быть принят во внимание, но считать его главной причиной нет достаточных оснований. Будучи государственным деятелем имперского масштаба, Тиса в своих решениях никогда не исходил только из узко венгерских национальных интересов, ибо понимал, что эти самые интересы, да и само существование Венгрии, в конечном счете, были неразрывно связаны с благополучием Монархии, а также ее союзных отношений с Германией. В литературе высказывается также предположение о том, что единодушное выступление венгерской оппозиции и общественности в пользу решительных действий против Сербии сыграло свою роль в переходе главы венгерского кабинета на позиции военной партии. Тиса склонился перед волей глубоко почитаемого им престарелого и многоопытного монарха. За день до решающего заседания коронного совета Тиса получил послание императора-короля о том, что последний "придает важное значение тому, чтобы как можно скорее было устранено различие во взглядах" между венгерским премьером и другими участниками заседания. Приняв решение, Тиса проводил политику войны решительно, целеустремленно, без всяких колебаний. Он стал одним из соавторов сербского ультиматума, составленного графом Форгачом, положившего начало цепной реакции объявления войны.

    В манифесте, обнародованном в день начала войны с Сербией, император-король взял на себя лично всю ответственность за предпринятый шаг: "Я все взвесил, я все обдумал". Оказалось, однако, что, несмотря на 60-летний опыт царствования, в целом благополучного, без скачков, взрывов и потрясений не в последнюю очередь благодаря осторожной осмотрительности самого монарха, далеко не все им было обдумано и взвешено.

    Сербско-австро-венгерский конфликт, ставший увертюрой мирового пожара, не был случайным обострением отношений двух стран в результате сараевского покушения. Вооруженный конфликт между соседями надвигался последовательно и неуклонно. Пожар мог вспыхнуть, по крайней мере, трижды на протяжении четырех предшествовавших 1-ому августу лет: в 1908-1909 гг., во время боснийского кризиса; в ходе Первой Балканской войны в 1912 г.; в 1913 г., во Вторую Балканскую войну, когда армия Сербии неудержимо рвалась к адриатическому побережью Албании, чего Монархия не желала и не могла допустить никак. Постепенно, начиная с 1908 г., если не с 1906 г., когда империя, наложив вето на ввоз скота из Сербии, спровоцировала так называемую свиную войну, обстановка накалялась неуклонно.

    Перед самой войной, в конце января 1914 г., еще до Сараево, Россия заключила формальный союз с Сербией, полагая тем самым, что укрепляет русские позиции на Балканах. На самом деле русско-сербское соглашение о военно-политическом сотрудничестве крайне обострило обстановку в Юго-Восточной Европе. Вена и Будапешт расценили его как шаг к окружению Австро-Венгрии. В марте-мае прошло конкретное согласование предстоящих операций против Австро-Венгрии. Такое же согласование будущих военных действий имело место и с Черногорией. Австро-Венгрия сделала все, чтобы обострить обстановку. В силу ряда причин, в том числе и внутриполитических, начиная с 1908 г. Монархия вела на Балканах экспансионистскую, империалистическую политику. Но нельзя пренебрегать действиями и другой стороны. В 1908-1914 гг. Сербия постоянно провоцировала своего северного соседа.

    В превентивной войне против Сербии правящие круги империи видели единственную защиту от подрывной деятельности ее агентов в Боснии и Герцеговине. Линейный образ мышления великодержавного высокомерия не оставлял места для поисков разумной альтернативы. Никто в обеих имперских столицах не подумал о том, что устранить сербскую угрозу возможно и без рискованных авантюрных действий - конструктивной внутренней политикой и федеративной реструктуризацией имперского устройства. Умудренный более чем полувековым опытом царствования венценосный старец терпеливо и умело гасил боевой дух своих не в меру ретивых советников вроде генерала Конрада. И лишь в 1912 г., когда черногорцы захватили турецкий Ускюб (ныне Скутари), высказался за войну, но как-то неопределенно: "Если она обязательно необходима".

    Крупнейший стратегический просчет Франца Иосифа и его советников состоял в том, что вся военно-политическая концепция строилась на убежденности, что в случае нападения на Сербию Россия не обязательно вмешается в конфликт, а если это и случится, то Англия ее не поддержит, ибо англичане боятся российской экспансии и будут приветствовать неудачу русских. В отличие от безответственного российского руководства Австро-Венгрия, несмотря на безусловную поддержку могущественного германского союзника, отчетливо сознавала грозную опасность для самого существования Монархии вооруженного конфликта с северным соседом. "По всему видно, - писал 3 августа 1914 г. российский посол в Вене Н.Н. Шебеко, - что здесь войны с нами не хотели и очень ее боятся".

     В Австро-Венгрии, как и в других странах, начало войны было встречено с энтузиазмом. Неожиданный и невиданный подъем национального духа и шовинистических настроений охватил все слои общества. Великий Фрейд, далекий от всякого национализма, шовинизма тем более, писал в первые августовские дни 1914 г.: "Впервые за 30 лет я чувствую себя австрийцем!" [5]. Война, однако, оказалась не быстротечной, а тяжелой, кровавой и против ожидания продолжительной. Ее не удалось локализовать.

    После первых же неудач в Сербии и на Восточном фронте пришлось напрячь силы. Если летом 1914 г. армия насчитывала 415 тыс. при населении в 51 млн. человек, то после всеобщей мобилизации ее численность составила 1 млн. 800 тыс. Всего же за все годы мировой войны под ружье было призвано 8 млн. человек! Война стоила всем народам империи громадных усилий и огромных жертв: 1.016.200 убитыми, 1.943.000 раненными, 1.691.000 пленными. В плену погибло 480 тыс. человек. Начало войны для Австро-Венгрии оказалось крайне неудачным. Более чем дурным предзнаменованием явилось раскрытие шпионской аферы Редля, разоблаченного агента российских спецслужб. За 15 месяцев до начала войны с Россией тщательно разработанные венским генштабом планы военных операций вплоть до оперативных схем развертывания сил на сербском фронте и карт укреплений и крепостей в Галиции были выданы России. Этот "подарок" преподнес ей не кто иной как начальник австро-венгерской военной контрразведки полковник генштаба Альфред Редль. Уличенный в измене, он покончил с собой. Не все еще ясно в этом деле. Раухенштайнеру не так давно удалось обнаружить в московском Военно-историческом архиве секретные документы генштаба Австро-Венгрии, к которым не мог иметь доступа Редль. Очевидно, что на русских работали и другие агенты; но кто именно - неизвестно до сих пор.

    Вопреки разработанным ранее стратегическим планам австро-венгерским вооруженным силам пришлось сразу же вести полномасштабную войну на двух фронтах - сербском и восточном, против России. Довоенный же план генштаба предусматривал нанести удар главными силами по Сербии, оставив в Галиции небольшие силы для прикрытия границ с севера. Расчет на медлительность русской военной машины не оправдался. Неожиданная активность русских армий, создавших буквально с первых недель войны угрозу границам Галиции и Венгрии, заставила верховное командование в спешном порядке снять с сербского фронта до 20 дивизий и перебросить их в Галицию. Молниеносного разгрома сербского противника не получилось.

Сербия была оккупирована лишь в конце 1915 г. при решающем участии союзных германских войск. С их же помощью удалось несколько поправить дела на Восточном фронте. Но до этого Австро-Венгрии пришлось испытать всю мощь наступательного порыва русских армий. Сражение под Львовом, длившееся с 6 по 11 сентября 1914 г., было проиграно вчистую и закончилось откатом аж до самого Карпатского хребта. Нависла угроза вторжения через перевалы в Великую венгерскую равнину, а там и до Вены рукой подать. 25 сентября русский авангард сумел даже прорваться через Ужокский перевал на Карпатах на территорию Венгрии. Но дальше этого дело не пошло. Спасли положение германцы. Армия Франца Иосифа оправилась настолько, что 2 декабря завладела Белградом. В начале января 1915 г. после поражения под Лиманово (в Галиции) русские оставили занятые ими ранее территории Венгрии на Карпатах. Весной 1915 г. австро-венгерские войска прорвали русский фронт у Горлицы, а в начале мая им пришлось сдать Львов, затем в июне и крепость Перемышль (Пшемысл). Успех сопутствовал Центральным державам и на балканском фронте: в ноябре была занята вся Сербия. И к началу 1917 г. Центральные державы оккупировали почти весь Балканский полуостров.

    Временный перелом на Восточном фронте наступил лишь в середине 1916 г. благодаря успеху брусиловского прорыва под Луцком в июне, начатого ради спасения итальянской армии от разгрома австро-венгерскими войсками. Только за первые 10 дней наступления в плен было взято около 200 тыс. солдат и офицеров австро-венгерской армии. Непосредственным военно-политическим результатом успеха Брусилова было вступление в войну на стороне Антанты Румынии. Таким образом, с конца августа 1916 г. Монархия вновь была вынуждена вести войну на два фронта.

    27 августа - румынские войска заняли приграничный венгерский город Надьсебен (ныне Сибиу) в Трансильвании, оставленной без прикрытия. Но уже в начале октября с помощью германского корпуса генерала Макензена румыны были выбиты из Венгрии, а 6 декабря и Бухарест был занят союзными войсками. Австро-венгерские войска, без германской помощи, овладев неприступной черногорской столицей, стали хозяевами положения и в этой западно-балканской стране, правительство которой в противоположность белградскому, запросило перемирия. Однако за германскую помощь Монархии пришлось идти на серьезные уступки и согласиться на создание "единого военного командования". Это был первый заметный шаг к нарушению партнерского баланса в военно-политическом союзе двух континентальных империй.

    Все же 1915 г. был в военно-политическом отношении проигран Центральными державами, в первую очередь империей Габсбургов. С вступлением Италии в войну на стороне Антанты Монархия получила еще один фронт, на этот раз на юге. Потерпели неудачу отчаянные усилия Берлина и Вены удержать Рим от этого шага. Под сильнейшим и под конец бесцеремонным давлением Вильгельма, отчасти и Тисы, в начале марта Австрия даже согласилась уступить итальянцам часть своей территории - Трентино. Ради этого Германия обещала "уговорить" итальянцев "дать Монархии свободу рук на Балканах" и даже изъявила "великодушную" готовность территориальной компенсации Австрии за счет польских земель, которых у нее и без того было более чем достаточно.

    Вопрос об уступке Трентино обсуждался на общем совете министров неоднократно, но решение после долгих проволочек, было принято лишь 8 марта, так как монарх отказывался утвердить согласованное предложение обоих премьеров и министра иностранных дел отдать Трентино. На коронном совете 8 марта под председательством престолонаследника эрцгерцога Карла Франца Иосифа Буриан и Тиса настояли на передаче Трентино. Они надеялись, что Италия в ответ окажет давление на Румынию с тем, чтобы она сохранила нейтралитет. Но 29 марта итальянцы вдобавок потребовали уступить им еще всю территорию от австро-итальянской границы до Триеста и далматинские острова. Но сделка не состоялась. Цена итальянского нейтралитета была для Вены слишком высока.

     Антанта оказалась много щедрее. По секретному лондонскому соглашению от 26 апреля Рим обязался в течение месяца объявить войну своему австро-венгерскому союзнику взамен на Южный Тироль до Бреннера, Триест, Горицу, Истру, Далмацию с островами, а также протекторат над Албанией. Не ведая ничего о лондонском соглашении, Вена 4 мая сделала последнюю попытку договориться, изъявив готовность вести переговоры на прежних итальянских условиях. Но Италия осталась верна данному в Лондоне слову и не переметнулась на сторону бывших союзников по Тройственному союзу, несмотря на то, что дела у них после прорыва у Горлицы пошли лучше, чем в марте, - русские с успехом штурмовали неприступную австрийскую крепость Перемышль. Весной 1915 г. против империи открылся третий фронт: 23 мая Италия объявила войну Монархии.

     Бухарестские правители торговались одновременно с Веной, Берлином и Антантой по тому же сценарию. Но колебались румыны дольше. В начале сентября 1914 г. они вели себя скромно и за свой нейтралитет требовали от соседей политической автономии для Трансильвании, а для себя - Сучаву (в Буковине) с окружающей территорией. Тиса с готовностью согласился удовлетворить румын за счет австрийской Сучавы, но с тем, чтобы Румыния в соответствии с прежними договорами вступила в войну на стороне Австро-Венгрии и Германии. О Трансильвании он, понятно, умолчал. Хотя определенные усилия к урегулированию национального вопроса там Тиса, как никто другой из ответственных венгерских политиков, прилагал и до войны, в 1913-1914 гг., и после ее начала, в 1941-1945 гг., инициировав переговоры с румынскими церковными и светскими лидерами Венгрии. Но ситуация оказалась тупиковой. Шовинизм венгерской политической элиты вынуждал ее упрямо отказываться от каких-либо принципиальных уступок в пользу национальностей. И в 1915 г., когда судьба самой Венгрии висела на волоске, Тисе своим румынам нечего было предложить, кроме реформ в сфере местной администрации и системы образования.