Инквизиция во Франции

только подозревать в  этом преступлении и в  какой степени - легкой, сильной

или тяжелой. От заключения квалификаторов зависела судьба подследственного.

     Но даже если  бы квалификаторы и захотели  вынести объективное суждение  о

том или другом деле, они  были лишены возможности сделать  это  из-за полной

зависимости от инквизитора: в действительности они являлись не чем иным, как

служащими трибунала инквизиции, от которого получали жалованье, принадлежали

к одному и тому же  ордену, что  и инквизиторы, и полностью зависели от воли

последних, под диктовку которых и писались  ими все решения. Эти "boni viri"

-   добропорядочные  мужи,   как  их   называли,  были  сообщниками  палачей

инквизиции. И тем не менее церковные историки пытаются превратить их чуть ли

не в прообраз современных присяжных заседателей.  Такое  мнение высказывает,

например, Е. Вакандар. Правда,  он вынужден признать, что учрежденный папами

институт экспертов  не дал хороших  результатов. Но это не мешает ему тут же

присовокупить: "И все же  мы должны во имя справедливости признать, что папы

делали все возможное, чтобы оградить трибуналы  инквизиции от несправедливых

действий  отдельных  судей, требуя от  инквизиторов советоваться как с "boni

viri", так  и  с епископами". Приходится  только  удивляться  "благородству"

римских пап,  породивших монстра  в  виде трибунала инквизиции и пытавшихся,

правда безуспешно, превратить его в эталон справедливости и праведности!..

     Инквизиторов  с самого начала их  деятельности  обвиняли  в том, что они,

пользуясь  отсутствием   какого-либо  контроля,  фальсифицировали  показания

арестованных и свидетелей.

     В ответ на  эти обвинения папы  римские  ввели в систему инквизиции  новых

персонажей   -   нотариуса   и   понятых,   должных   якобы   способствовать

беспристрастности следствия.

     Нотариус скреплял  своей подписью показания обвиняемых  и свидетелей, что

делали и  понятые,  присутствовавшие при  допросах.  Это придавало следствию

видимость законности и беспристрастия. Нотариус, как  правило, принадлежал к

духовному званию, и, хотя его должность утверждалась папой, он находился  на

жалованье у  инквизитора, понятыми  же  выступали чаще всего те же монахи из

доминиканского ордена, в ведении которого находилась  инквизиция. Они, как и

все  сотрудники инквизиции,  обязывались,  под  угрозой  жестоких наказаний,

сохранять в  строгой тайне все, что им  становилось известным о деятельности

"священного"  трибунала.   Завися,   таким  образом,   полностью   от   воли

инквизитора,   нотариус   и   понятые   скрепляли   своей   подписью   любой

сфабрикованный инквизицией документ.

     Другими  важными  чинами  в  аппарате инквизиции  были прокурор, врач  и

палач. Прокурор  - один из  монахов  на службе инквизиции -  выступал в роли

обвинителя.   Врач   следил   за  тем,   чтобы   обвиняемый   не   скончался

"преждевременно" под  пыткой.  Врач  полностью  зависел  от инквизиции  и по

существу  был  помощником  палача,  от  "искусства" которого часто  зависели

результаты следствия. Роль палача в комментариях вряд ли нуждается.

     Кроме  этого,  так  сказать,  руководящего  аппарата  трибунала  имелся

подсобный,  состоящий  из  "родственников"  инквизиции - тайных  доносчиков,

тюремщиков,  слуг  и другого  обслуживающего  персонала.  Тайные  доносчики,

соглядатаи, шпионы рекрутировались из самых разнообразных слоев общества. Их

можно было найти в королевской свите, среди художников и поэтов, торговцев и

военных,  дворян  и простолюдинов.  В  число  "родственников"  входили также

почтенные и всеми уважаемые  аристократы  и горожане,  принимавшие участие в

аутодафе. В их  задачу входило уговаривать  осужденных  публично  покаяться,

исповедаться, примириться с церковью. Они  сопровождали жертвы инквизиции на

костер,  помогали  его   зажечь,  подбрасывали   хворост.  Подобная  "честь"

оказывалась только  особо  достойным  и  заслуженным  прихожанам. Количество

добровольных сотрудников инквизиции исчислялось сотнями.

     "Родственники",    как    все    служители   инквизиции,   пользовались

безнаказанностью.  К  тому же  им  было разрешено носить  оружие.  Они  были

неподсудны  светскому  и  духовному  судам.  Всякое  оскорбление  служителей

инквизиции рассматривалось как попытка помешать ее работе в интересах ереси.

Поставленные  таким  образом  в  исключительное  положение,  "родственники",

отмечает Г.  Ч.  Ли, могли  делать  с беззащитным народом все, что угодно, и

легко представить себе, какие вымогательства творили они, угрожая арестами и

доносами, в  то  время когда  попасть  в  руки  инквизиции  было  величайшим

несчастьем как для  верного католика, так  и  для  еретика. Ли Г. Ч. История

инквизиции  в  средние  века.  В  сельской местности  роль  ищеек  выполняли

приходские священники, которым помогали два помощника из мирян.

     Инквизиция  считалась  высшим  органом  государства,  ей  были  обязаны

повиноваться все  духовные и светские власти. Любое промедление в исполнении

приказов  инквизиции   или  сопротивление  ее  деятельности  могло  привести

виновника на костер.

 

ОБВИНЕНИЕ.

 

 

     Для  того  чтобы искоренить вероотступников, следовало в первую очередь

их  обнаружить.  В  первой половине  XIII в., когда  инквизиция  начала свою

террористическую деятельность, поиск еретиков не представлял большого труда,

так как  катары,  вальденсы и  прочие  еретики  не только не скрывали  своих

взглядов,  но и открыто выступали  против официальной церкви.  Однако  после

массовых казней альбигойцев и таких  же кровавых расправ над последователями

еретических учений на севере Франции  и Италии и на землях Священной Римской

империи  еретики  вынуждены были скрывать  свои подлинные убеждения  и  даже

соблюдать католические обряды. Выражаясь современным языком, еретики перешли

к конспирации, ушли в подполье.  Это  усложнило работу инквизиторов, которым

теперь  стало   не  так-то  просто  обнаружить  врагов  церкви  под  личиной

правоверных,  а иногда  даже и  ревностных  католиков, но с течением времени

инквизиторы  и  их  сотрудники приобрели сыскные навыки и сноровку, накопили

необходимый опыт по раскрытию врагов церкви, изучили их повадки и способы, с

помощью которых они укрывали  свою деятельность от бдительного ока церковных

преследователей.

     Для  того  чтобы  привлечь  кого-либо  к  ответственности,  разумеется,

требовались основания. Таким основанием в делах веры служило обвинение одним

лицом другого в принадлежности к ереси, в сочувствии или помощи еретикам.

     Кто  и  при  каких обстоятельствах  выдвигал  подобного  рода обвинения?

Допустим,  в  определенную область,  где, по  имевшимся  сведениям,  еретики

пользовались  большим  влиянием,  посылался инквизитор. Он  извещал местного

епископа о дне своего прибытия с тем, чтобы ему была оказана соответствующая

торжественная встреча, обеспечена  достойная его ранга  резиденция, а  также

подобран  обслуживающий  персонал. В  том  же  извещении  инквизитор  просил

назначить по случаю своего  прибытия торжественное богослужение,  на которое

собрать  всех  прихожан,  обещая им за  присутствие  индульгенции.  На  этом

богослужении местный епископ представлял населению  инквизитора, а последний

обращался к  верующим  с проповедью, в которой объяснял  цель своей миссии и

требовал,  чтобы в течение 6 или 10 дней все,  кому было что-либо известно о

еретиках,  донесли бы  ему  об  этом.  3а  утайку сведений об  еретиках,  за

нежелание  сотрудничать с инквизицией  верующий  автоматически  отлучался от

церкви:  снять  же такое отлучение имел  право только  инквизитор, которому,

естественно, виновный должен был оказать за это немало услуг.

     Наоборот,  тот,  кто  откликался   в   установленный  срок   на  призыв

инквизитора и  сообщал  ему сведения  о  еретиках, получал  награду  в  виде

индульгенции сроком на три года.

     В  той  же  проповеди  инквизитор объяснял  верующим отличительные черты

различных ересей, признаки, по  которым можно обнаружить еретиков, хитрости,

на которые последние пускались,  чтобы усыпить бдительность преследователей,

наконец, способ или форму доноса. Инквизиторы предпочитали лично получать от

доносчиков  информацию,  обещая  держать  в  тайне  его  имя, что имело свое

значение,  ибо,  в  особенности  в периоды  большой  активности  инквизиции,

доносчику  часто  грозила   смерть   со  стороны  родственников  или  друзей

загубленных им жертв.

     Печальная слава,  сопутствовавшая инквизиции, создавала  среди населения

атмосферу  страха,  террора  и  неуверенности,  порождавшую  волну  доносов,

подавляющее  большинство  которых было основано на вымыслах  или  нелепых  и

смехотворных подозрениях.  Люди спешили "исповедаться" перед  инквизитором в

надежде в первую очередь  оградить самих  себя от обвинений  в ереси. Многие

использовали эту оказию для мести,  сведения счетов  со своими противниками,

конкурентами,  соперниками.  Особенно  старались доносчики, действовавшие из

корыстных  побуждений,  в  надежде получить  за  выдачу  еретиков  часть  их

состояния.  Немало поступало и анонимных доносов, которые  также учитывались

инквизитором.

     В тех местах,  где инквизиция  пускала корни,  превращалась в постоянно

действующий трибунал, отпущение  грехов верующим  сопровождалось требованием

разоблачения врагов церкви. В Испании доносы никогда не сыпались  так часто,

как  во   время   пасхальных   причастий,   к  которым   допускались  только

исповедовавшиеся,  получившие  отпущение грехов  после выдачи  еретиков  или

подозреваемых  в  ереси.  "Эта  эпидемия  доносов,-  пишет X. А.  Льоренте,-

являлась  следствием  чтения  предписаний,  производившегося в течение  двух

воскресений великого поста в церквах. Одно предписание обязывало  доносить в

шестидневный срок под страхом смертного греха и верховного отлучения на лиц,

замеченных в проступках против веры или инквизиции. Другое объявляло анафемы

на  тех,  кто  пропускает  этот  срок,  не  являясь  в  трибунал  для подачи

заявлений,  и  все ослушники обрекались  на страшные  канонические  кары..."

Льоренте X. А. Критическая история испанской инквизиции.

     Приходские  священники  и монахи в свою  очередь были  обязаны доносить

инквизиции о всех подозреваемых в ереси.  Исповедальня служила неисчерпаемым

источником для такого  рода доносов.  Подобного  же рода рвение должны  были

проявлять и светские власти.

     Инквизиция  делила  доносчиков  на  две  категории: на тех, кто  выдвигал

конкретные обвинения в ереси,  и тех, кто указывал на подозреваемых в ереси.

Разница  между этими двумя видами доноса заключалась  в том, что первые были

обязаны доказать обвинение, в противном случае им угрожало как лжесвидетелям

наказание; вторым это не угрожало, ибо они,  выполняя  свой долг правоверных

сынов церкви,  сообщали всего лишь свои подозрения, не вдаваясь в их оценку.

О последнем заботилась инквизиция, решая, заводить ли дело  на основе  таких

подозрений или  оставить  их временно  без последствий. Отказ  доносчиков  в

пользу обвиняемого от своих показаний не принимался во внимание, учитывалось

только предыдущее показание, враждебное обвиняемому.

     Хотя доносчиками,  как  и обвиняемыми, могли  стать  юноши с  14 лет  и

девушки с 12  лет,  в действительности  принимались показания  и  малолетних

детей,  которые  тоже в  свою  очередь  могли  быть обвиненными в  ереси.  К

ответственности  могли   привлечь  беременную  женщину,   глубокую  старуху,

подвергнуть их пыткам, так же, как и детей

     Наряду с  этими источниками  был еще  один,  питавший "делами" ненасытное

чрево  "священного"  трибунала,  а   именно:  художественные,   философские,

политические  и другие произведения,  в  которых  высказывались "крамольные"

мысли  и  идеи.  Несоответствие  этих  произведений  принципам  католической

ортодоксальности служило более чем достаточным основанием для привлечения их

авторов к судебной ответственности. Таких авторов преследовали, допрашивали,

пытали, осуждали и весьма часто сжигали, как об  этом свидетельствует судьба

Джордано Бруно.

     Самым ценным,  самым желанным способом заполучить  еретика считалось  не

обнаружить  его  с помощью третьих лиц, а заставить  его самого  добровольно

явиться в инквизицию и покаяться, отречься от  своих заблуждений, осудить их

и в доказательство своей  искренности выдать всех ему известных единоверцев,

сторонников и друзей.

     Но как  добиться  такого  чуда? При  помощи  тех  же испытанных средств:

страха, запугивания, угроз, террора. Инквизитор в своем обращении-проповеди,

призывая  верующих  посылать  ему  доносы  на вероотступников,  одновременно

объявлял для последних "срок  милосердия", который длился от 15  до 30 дней.

Если  в течение этого "льготного"  периода  еретик сам добровольно являлся в

инквизицию, отрекался от ереси в пользу католической церкви  и выдавал своих