Духовная культура Бурятии.

К дележу семейские  прибегают неохотно. Сплошь и рядом  живут вместе двое-трое женатых братьев  при отце и при дядьках. Иногда отец при жизни поделит между  детьми скот поровну, за собой оставит  только жеребца, как хозяина табуну. А больше, конечно, владеют все  вообще без раздела. К отделу побуждает  их отбывание рекрутчины или теснота. Тогда каждому строится изба, если можно где-нибудь неподалеку, наделяется всякой необходимой утварью и  хозяйственными принадлежностями. Один сын остается при родителях по его выбору или по родительскому, это всё равно, скот весь делится  поровну между сыновьями и, разделившись, родители из каждой части возьмут  себе понемногу, чтобы и у них  остался приблизительно такой же пай, как у каждого из сыновей.

Девушке припасается  только приданное, состоящее из одежды и всякой рухляди. При выдаче замуж  она сверх того наделяется скотом от всей семьи, если она не разделена, а в случае раздела, её наделяют особо, как родители, так и братья. Замужем  она долго не смешивает своего имени с мужниным, и связь со своим родом держится очень крепко.

Вообще, русский  народ крепко привязан к обрядности, вся жизнь у него сложилась  в определенные формы и сопровождается известными обрядами и обычаями. В  этих обрядах и обычаях у него вся вера, - вера и обычай у него одно и тоже.

У старообрядцев  привязанность к обрядности еще  глубже, поэтому можно судить какое  важное лишение для них составляет подолгу не иметь священника, причем множество обрядов, столь дорогих  им, не исполняются. Жизнь, вследствие того, лишается полной благодати, всё  идет как-то наизворот. Лишенные всего  этого более двадцати лет, они  с какой-то ревностью кинулись исполнять  всевозможные требы, когда привезли священника. Давно женатых, имеющих  уже детей, крестили вновь, а потом  венчали. Венчали столько, что остались только те девушки, которые и вовсе  не намерены выходить замуж, да девочки 14 лет.

В 1871 году, когда  я был в Бичуре, на первого Спаса - первого августа, было у них первое церковное торжество, крестный ход  на воду.

Чуть не целую  ночь шло у них моление в  доме, только что солнышко выкатилось из-за гор все пошли на реку, где  толпы уже собрались и сошлись  дьяки и начетчики из разных домов, в которых тоже совершалось всенощное  моление. Народу было по всем вероятностям не меньше тысячи человек, потому что  были все - от мала до велика.

Религиозность в  смысле грубом и узком, измеряемая часами, проведенными на молитве, числом земных поклонов, полагающим в обрядности, составляет насущную потребность старообрядца, в ней , так сказать, его плоть  и кровь.

Есть тут что-то беспорядочное и в то же время  торжественное.

Расходясь после  моления, некоторые старухи останавливались, чтобы поделиться чувствами, и,  разговаривая, плакали от умиления. Такого торжества старики не помнят уже давно, а молодняк и вовсе ничего такого не видел. Это было последнее торжество: священник совершил службу через силу, слег и уже не вставал, кажется, хоть и протомился еще недели две или больше.

Воротимся же снова  к моей хозяйке Андреевне, которая  всё ткёт и ткёт, иногда только посматривает в окошко, посматривает она потому, что небо хмурится, а дождичек теперь вовсе не нужен: хлеб и без того больше нежится , неспеет, да и травушки покошено много, вся в валках еще  лежит, - плохо коль дождь ударит. Посмотрела она еще раз и , решив, что это на молодик, успокоилась. " Пусть яво обмоется" - сказала  она таким тоном, как будто  это зависело от её воли и начала еще живее перебирать ногами подножки, прокидывать челнок да прибивать  бердом, только скрип идет да стук.

Аннушка принесла из огорода огурцов, а Гараня пошел  было посмотреть , где коровы ходят, да увидел ребятишек  и остался с ними играть. Слышно, как мальчуганы босыми ногами шлепают по улице, слышны их ребяческие вскрикивания, тут же раздаётся и Гаранин голос. Андреевна ткет и слушает. "Вишь носится, словно саврас без узды, ширходой распуховый ты мой," - замечает она про себя и ни тени неудовольствия.

Между тем заводится  беседа. Школ им не нужно оказывается, потому что у них каждый, кто  хочет, может дома научится, оспу тоже бесполезно прививать, потому что как  ввалится она, так чистит одинаково  и семейских и православных." Всякая болезнь , скажу тебе, от нас  самих прилучается. У нас есть такие, захотелось ей пить, вскочила и  побежала к кади, бегит да все  крестится, а подбежала, зачерпнула без молитвы, да так и пьет. А  по-нашему, возьми ковшиком потиху, зачерпни, смотри на воду и крестись да тайды  уже и пей, - и ни в жисть тебе ничего не будет." "Али прилучается  болезнь, когда сидят за обедом не по чину. Когда сидят все чинно , возле каждого стоит ангел: все  они в белых ризах с золотыми поясами, стоят они и всё чего-то прибавляют в еду, с того она бывает скусной и здоровой человеку, а  нечинно сидят ,так бес стоит  над чашей да и кастит в неё, али в ложку тому, от кого ангел  отступился".

Есть и средства против всякой болезни. А сколько  Андреевна знает трав от разных болезней!

Погода всё хмурится больше и больше, проходит еще день, всё пасмурно. Старуха тревожно поглядывает  на небо. " Что-нибудь бы одно, - ворчит она про себя, - обмылся бы, авось  бы и разведрило. А то смотри, - головни. Говорят много будет, али верхогляд  и череззерница ( неналившийся колос - П.Р.)". На другой день, встаю, день ясный, солнце так и играет. Иду на хозяйскую  половину, чтоб чаю напиться. Молодежь вся убралась уже в поле. Андреевна  весело работает за станком.

"Доброе утро!" - говорю ей.

"С веселым  днем, а, " - отвечает она и встает , чтобы подать мне самовар.  Ставя самовар, она тихо говорит: "Переломало!" Значит, погода теперь  установилась. Говорит она так  весело, но тихо и таинственно,  конечно, чтобы не сглазить.

Так вот и живут  люди, не нуждаясь ни в школе, ни в  лекаре, ни в оспеннике. Всё у них  есть свое, всё они могут сами исполнить. Нет у них ничего неопределенного: все решено, на всё есть готовое объяснение. Это целая наука, собранная в один кодекс. Ни одно сомнение не смущает душу семейского, не зачем ломать голову над высшими вопросами, и потому, вся сила его ума и воли всецело устремлена к одной цели - к практической деятельности.

В этих началах с  первого раза видятся задатки  Китайской неподвижности. Но не нужно  опускать из виду того обстоятельства, что они придерживаются непременно своего, потому что им не предлагают ничего лучшего. Во-первых, живя в западном краю, они хватили немного высшей культуры, там они научились лучшему  способу хозяйствования, вместе с  немецким плужком они приняли  правило непременно двоить и троить пашню, что больше предохраняет её от засух, столь нередких здесь, привезли также с собой для начала лучшие семена, как хлебные, так и огородные, и умения ухаживать за ними. Уход за скотом, разведение свиней для окороков и для сала, составляющего важное подспорье в сельской кухне, - всё  это оттуда же. Семейская женщина  прядет не веретелом, а на самопрядке, которая у нас в России называется саксонской, следовательно, тоже западного  изобретения. Она шьет, прикалывая шитье  к швейке, ловко вставленной в  донце, как гребень, с которого прядут. Семейский коренной земледелец, так  сказать, по природе. Его не соблазнишь отдаться исключительно скотоводству или звероловству, его призванье  непременно сеять хлеб.

Одна из причин, объясняющая нежелание семейского переменить свою веру и свой обычай, это привычка жить по своей воле. Не любят они, чтобы посторонние  заглядывали к ним в их внутреннюю жизнь. " Мы тебе лучше дадим денег, сколько нужно, только не езди к нам" - говорили они полиции и жили когда-то так, что полиция и носа к ним не показывала. Теперь они  немногим чуть независимее сибиряков, и только в церковном отношении  удержали свою волю: её то и не хотят  теперь потерять. Для воли они когда-то от Новгорода удалились в глухие угодья олонецкие и вологодские, где, по выражению  старинных грамот, коса не ходила и топор не ходил, обняли берега Белого Моря , откуда открывался простор в бесконечный океан. Не от тесноты и бедности, а для того, чтобы быть по своей воли , бросили они и эти привольные места и прислонились под польскую державу, откуда двинулись в Сибирь тоже, чтобы сохранить свободу.

Это уже не беспричинное упрямство, вследствие исторически  воспитавшейся неспособности понять новое лучшее, а разумное, хоть и  не совсем ясно осознаваемое стремление сохранить свою индивидуальность.

Как закончены и  постоянно клонятся к практическому  применению их воззрения на природу  и на свои отношения к ней, так  и закончены и пригнаны к личной практической пользе их нравственные правила.

Хозяйка моя, очень  добрая женщина. Подойдет ли нищий, попросит милостыню, она непременно подаст ломоть хлеба или лепешку, которые в  голодное время нарочно для того и пекутся, а иногда и копеечку даст, сказав: " Прими Христа ради".

Всё, что предначертано  в их кодексе - подать милостыню и  отнестись с участием к обиженному. Но прейди к ним пастушонок-мальчишка  в то время, когда они обедают, - не посадят его за стол с собой, потому что он должен знать свое место. Чувство тут уступает место  практическому соображению. Семейский  экономен и самого себя даже не балует лишним.

Если вы видели семейского где-нибудь на стороне или в поле, на улице, на мирском сходе, вы его  еще не знаете, - вы посмотрите его  в своей семье и увидите  совершенно иного человека.

Вот хоть бы Потап: на вид он суровый, смотрит исподлобья и лукаво, начнет рассказывать, какой  он грозный дома: любит он прихвастнуть своей властью и строгостью в  семье, опять же потому, что в кодексе  предписано содержать своих домочадцев в строгости и в страхе Божьим. Посмотрите же его дома: семья больше десяти человек, крупных, то есть рабочих  душ мужских, кроме него, только двое, остальные все мелочь, потому живется  не богато и тесновато. Бабы заняты стряпней, а он нянчиться с внучатами. Ладит он телегу, а мелочь вся  около него шнырит туда и сюда, мешая  ему, а он только шуточной руганью  отгоняет.

Таков же и Пантелеев, которого иные так и звали асмодеем, по суровому и хитрому виду.

Проживши больше месяца на квартире, и никогда не видел у моих хозяев ни малейшей размолвки, грубого слова один другому  не сказал, разве в шутку скажется что-нибудь такое, что могло бы в  другом тоне оскорбить. Даже грубой манеры, пинков и шлепков, даваемых любя, и  того нет. А какая нежность к маленьким!

Гараня, мальчуган  слабого здоровья, был общим баловнем, но и шляться зря тоже не годится. Найдут и ему занятие, и поведут  дело так, что он сам схватится  за него. С Аннушкой ( девочке четырнадцати лет - А.Л.) также.

Её также соблазняет пошляться по огороду или с  подружками лясы поточить. И никогда  к ней мать не отнесется с упреком. А начнет так: " Что это, доченька, давно не вижу твоего чулка, уж не выбросили  бы его? Ты что думаешь, - говорит  она, обращаясь ко мне, - ведь она  у меня неблыкущая какая , а уже  домоседка, сама себе всё сделать  умеет".

Естественна сильная  привязанность друг к другу, самые  неразвитые существа и те поддаются  этому чувству в такой степени, что вряд ли оно может быть сильнее  у людей с высшим развитием.

Но я удивлялся  в этом случае деликатности проявления его. Я был свидетелем одной весьма интересной сцены. Одна хозяйская дочь выдана замуж в Мухоршибирь, от Бичуры верст за семьдесят. Время рабочее, ребенок в той семье один и  больной , взять его с собой  в поле, значит не работать, а оставить в доме не с кем. Так и послала  она работника к матери просить, чтобы дали ей на это время Аннушку. Помощь, конечно, необходима, да и для  девочки полезно узнать чужую  сторону.

Нужно было видеть, сколько тут было высказано нежности и в тоже время хитрости и умения. Прежде всего, мать рассказала о несчастном положении сестры, вызвала девочку  самой предложить свою услугу. На другой день, собирая её, нужно было всем показать веселый вид, тогда как  всем хотелось плакать ( они поплачут где-нибудь в сенях, а придут к  ней - смеются). Куплен был ей новый  платок, напечено черемуховых шанег, нарвали множество стручков и  огурцов, куплено несколько конфет: еще больше было обещаний. Одним  словом, девочка поехала спокойно, смеясь, и уверенная , что и всем так весело, как ей.

Говорят , что семейские  любят хорошо поесть. Действительно  они хорошо едят, потому что имеют  достаток: мяса они едят, однако, не много, а больше всё мучное и овощи, в чем у них никогда нет  отказа.

Я был летом, когда  свежие овощи были уже , но не в самом  развале, да и берегутся они у  них к зиме. На зиму они припасают  достаточное количество не только домашних овощей, но и ягод разного рода: брусники, голубицы, яблочек сибирских ( ранеток - А.Л.) и прочее. В огородах у них  после капусты и картофеля  первое место занимает лук разных сортов. Летом они его жуют поминутно: и зеленым, и луковицами. Андреевна  признавалась, что слаще этой еды для неё нет ничего на свете: " И люблю же я этот молоденький лук! Бяру головочки, умачаю у соль и им. И бравый же он на скус! Скажу тебе, словно пирог с омулем". Омуль, значит, норма высшего вкуса, как привозной товар, и составляет предмет роскоши.

Чай они пьют почти  все и покупают лучший сорт байхового: кирпичный пьют немного. Сахар - преимущественно  китайский леденец. Всякий товар  они выбирают лучший, хотя бы приходилось  переплатить несколько, и тем , конечно, при их бережливости выигрывают.

Одеяниями женщины  прежде щеголяли. Ходили в атласах  и бархатах, большей частью шили сарафаны из левантина, шелковой материи. Особенно щеголяли кокошниками. Теперь такие роскошные костюмы остались только старинные , а новые попроще: шелковые материи есть же , но полегче. Стали обращать внимание больше на узорчик.