Философия Древнего Китая

 

Попытки исторического подхода  к закону придавали легистской концепции  в целом большую гибкость и  содействовали ее приспособлению к  нуждам политической практики и законодательного процесса. Одновременно, как было сказано, предпринимались попытки легистской переинтерпретации ряда идей конфуцианства  с целью использовать все идеологически  влиятельные и значимые концепции  управления в интересах бюрократически-централизованной власти.

 

В результате всех этих усилий уже ко II в. до н.э. официальная государственная  идеология в Древнем Китае  совмещала в себе положения как  легизма, так и конфуцианства, причем последнему нередко, по существу, отводилась роль привлекательного фасада и прикрытия. Подобный идейно-теоретический симбиоз  различных концепций управления и правопонимания сыграл значительную роль во всем последующем развитии государства и права в Китае.

 

 

Эклектики.

 

Для этих мыслителей характерно стремление соединить в одну систему  взгляды и концепции различных  школ. Они утверждали, что каждая из школ постигает действительность своим способом и необходимо эти  способы объединить в такую целостность, которая была бы новой универсальной  системой интерпретации мира. Можно  назвать ряд представителей этого  направления: Гуань-цзы, написавшего  текст «Гуань-цзы», Люй Бувэй, создавшего книгу «Люй ши чунь цю» («Весны и  осени господина Люя»). Последний   был главным министром в государстве  Цинь (ум. в 235 г. до н, э.). Его книга  представляет собой сборник текстов  различных школ. Книга имеет цен­ность  чисто исторического документа.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Великие мыслители Древнего  Китая.

 

3.1. Лао-Цзы.

 

Лао-цзы — почетное имя  величайшего китайского мыслителя  Ли Эра (Ли Бояня, Лао Даня), основателя даосизма. Ему приписывают авторство  «Дао дэ цзин» (трактат о пути и  добродетели). Основное понятие Лао-цзы  — дао, которое метафорически  уподобляется воде (податливость и  неодолимость). Вытекающий из дао образ  действия — недеяние (у вэй): уступчивость, покорность, отказ от желаний и  борьбы.

 

Он родился в царстве  Чу, в уезде Ку волости Ли, в  деревне Цюйжэнь. Настоящее имя  мыслителя Ли Эр. Лао-цзы означает «учитель Лао». В свою очередь, Лао  — это прозвище и означает оно  «Старец». Согласно легенде, мать носила его в чреве 81 год, и когда произвела  его на свет, новорожденный был  сед. Он получил фамилию Ли, так  как родился под деревом Ли (сливой). У него были длинные уши, за что ему было дано имя Эр (ухо).

 

Известно, что Лао-цзы был  историографом, главным хранителем государственного архива при Чжоуском дворе. Он долго жил в столице, много трудился над доверенными  ему документами, официальными и  литературными текстами, много размышлял, много беседовал с навещавшими  его людьми, представителями разных сословий и профессий... Впечатления  от прочитанного, увиденного и услышанного  складывались в собственные выводы о природе всего сущего, о всеобщих законах естественного возникновения, станов­ления и развития мира. Он воплотил их в трактат, сыгравший огромную роль в китайской философии.

 

Завершение периода Чуньцю, когда жил Лао-цзы, ознаменовалось сменой рабовладельческого строя феодальным. Лао-цзы с отвращением отвергал существующий прежде принцип «управления  на основе правил поведения» и горестно сетовал: «Правила поведения — они  подрывают преданность и доверие, кладут начало смутам». В то же время  его не удовлетворял и принцип  феодалов «управление на основе закона», и он с тревогой восклицал: «Когда растут законы и приказы, увеличивается  число воров и разбой­ников». Он протестовал также против «почитания мудрых» и выступал против захватнических войн, которые вели между собой  правители отдельных царств. В  общем, он с отвращением отвергал старое, но в то же время таил обиду  на новое, причем к тому же не находил  реального выхода из создавшегося положения.

 

По преданиям, когда Лао-цзы  покидал Чжоуское царство, на пограничной  заставе его встретил начальник  и попросил оставить хоть что-нибудь для своей страны. И Лао-цзы  дал ему рукопись в 5000 знаков —  ту самую поэму, которая вошла  в историю под названием «Дао дэ цзин» («Путь добродетели, или  Книга о силе и действии»).

 

В этом небольшом трактате в двух частях излагается суть учения о Дао. Иероглиф дао состоит из двух частей: «шоу» — голова и  «цзоу» — идти, поэтому основное значение этого иероглифа — дорога, по которой ходят люди, но в дальнейшем этот иероглиф приобрел переносный смысл  и стал означать закономерность, закон.

 

Лао-цзы, приняв дао за высшую категорию своей философии, придал ей не только смысл всеобщего закона, на и рассматривал ее как источник происхождения мира. Он считал, что  дао — это «корень неба и  земли», «мать всех вещей», что дао  лежит в основе мира. Лао-цзы говорил: «Дао рождает одно, одно рождает  два, два рождает три, а три  рождает все существа», что является характеристикой процесса происхождения  всего сущего от дао. Из дальнейшего  текста: «Все сущее носит в себе темное и светлое начала, испускает  ци и создает гармонию» — ясно, что под «одно» подразумевается  первозданный космогонический хаос, когда темное и светлое начала еще не разделились; под «два»  подразумевается разделение хаоса  и появление темного и светлого начал, а под «три» — темное начало, светлое начало и гармония (то есть единое тело). Смысл высказывания «три рождает все существа» раскрывается в главе «Тянь Цзыфан» сочинения  Чжуан-цзы, в котором о темном и светлом началах сказано: «Связь между двумя началами порождает  гармонию, а затем рождается все  сущее». Другими словами, через противостояние темного и светлого начал рождается  новое, единое тело.

 

Что же такое дао в понимании  Лао-цзы?

 

В первом параграфе его  сочинения говорится: «Дао, которое  может быть выражено словами, не есть постоянное дао». Лао-цзы считал, что  его дао есть постоянное дао, суть которого нельзя выразить в словах. Оно не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, и, по словам Лао-цзы, «смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать». Одним словом, дао —  это «пустота» или «небытие».

 

В четвертом параграфе  сказано: «Дао пусто, но при его использовании  оно не переполняется». Древнейший словарь «Ховэнь» объясняет иероглиф чун, означающий пустоту, через иероглиф чжун (пустота в сосуде), отсюда дао  надо понимать как абсолютную «пустоту», которая никогда не переполнится при употреблении. «Пустота» —  это то же, что и небытие, из которого дао рождает все сущее, что  сформулировано в высказывании: «Все вещи в Поднебесной рождаются  в бытии, а бытие рождается  в небытии».

 

Дао не только источник происхождения  мира, но и всеобщий мировой закон. Как говорил Лао-цзы: «Дао постоянно  пребывает в недеянии, но нет ничего, чего бы оно не делало»; «дао никто  не приказывает, оно постоянно остается само собой»; «переход в противоположность  — путь движения дао, слабость — (метод) действия дао»; «одинока стоит, но не меняется, ходит повсюду, но не устает»; «любит приносить пользу всем существам  и не борется (с ними) за выгоду».

 

Нет ни одного предмета или  явления, возникшего без его участия; оно не принуждает расти ни одно существо, не вмешивается в его  жизнь, позволяет всему естественно  развиваться; дао постоянно находится  в движении к противоположности, мягко исполняет свою роль, но оно  вечно, независимо существует и без  устали движется, появляясь везде; хотя дао приносит пользу всему сущему, оно не вступает ни с кем в борьбу, не стремится никого захватить, не считает  свою деятельность заслугой перед окружающими  и не добивается ни над кем господства. Такое поведение дао Лао-цзы  называл «таинственной добродетелью»  и рассматривал ее как высший закон  в природе и обществе. Таким  образом Дао – одно из основных понятий Китайской философии.  Дао в Даосизме имеет  универсальный  антологический (учение о бытии) смысл: первопричина вселенной, ее таинственная закономерность, целостность в жизни, присутствующая во всем, не познаваемая  разумом и не выразимая в словах. Таким образом, в центре учения даосизма, противостоящего конфуцианства  и моизма – призыв к человеку стряхнуть с себя оковы обязанности  и долга, и вернуться к жизни, близкой к природе.

 

В связи с этим он требовал, чтобы правители считали дао  законом и, подобно дао, «очищали сердца (делая их пустыми)» и не «желали чрезмерно много». Он требовал не только того, чтобы правители  «постоянно стремились к тому, чтобы  у народа не было знаний и желаний», но и сами «знали меру», «не кичились», проявляли уступчивость в отношении низших и не вступали с ними в борьбу, соблюдали недеяние и придерживались естественности. Только при соблюдении этих требований можно добиться положения, при котором правитель «не ведет борьбы, поэтому никто в Поднебесной не в силах бороться с ним», и «соблюдать недеяние, поэтому нет ничего, чем бы он ни управлял».

 

Лао-цзы говорил: «Высшее  добро подобно воде. Добро, которое  оказывает вода, приносит          пользу всем существам, и она не борется (с ними). Вода находится в тех  местах, которыми гнушаются люди, поэтому  она похожа на дао».

 

Во втором параграфе он говорит: «Когда в Поднебесной все  узнают, что красивое является красивым, появится безобразие. Когда все узнают, что добро является добром, появится зло. Поэтому бытие и небытие  порождают друг друга, трудное и  легкое создают друг друга, длинное  и короткое образуют форму, высокое  и низкое опрокидывают друг друга, тоны и звуки вызывают гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом».

 

Лао-цзы также считал, что  необходимо «знать людей» и в то же время «знать себя», необходимо «побеждать людей» и в то же время «побеждать себя» (преодолевать собственные недостатки), так как только в этом случае можно  добиться высшей мудрости и обрести  могущество.

 

Наиболее глубоким толкованием  превращения противоречий в предметах  следует считать следующее высказывание Лао-цзы: «О несчастье! Оно является опорой счастья. О счастье! В нем  притаилось несчастье». Лао-цзы считал, что превращение счастья в  несчастье происходит при определенных условиях. В девятом параграфе  он говорит: «Если богатые и знатные  проявляют кичливость, они сами навлекают  на себя беду». «Богатство и знатность» — это счастье, а «беда» — несчастье. Условие, при котором первое переходит  во второе, — кичливость. Именно поэтому  Лао-цзы постоянно требовал «не  кичиться» и «знать меру», чтобы  предупредить превращение счастья  в несчастье.

 

Лао-цзы дал философское  обобщение превращению предметов  в процессе развития, когда, достигнув  расцвета, они начинают клониться  к одряхлению, старости и смерти, выразив это в словах «предметы, достигнув расцвета, стареют». Для  него одинаково сильны вновь возникший  или одряхлевший предмет; он считал, что и тот, и другой в своих  превращениях идут к старости и смерти, ни у одного из них нет будущего. Исходя из этого, Лао-цзы выдвинул абсолютный принцип, выразив его в словах «крепкое и сильное — слуги  смерти». Он всеми силами выступал против «крепкого и сильного», считая, что  они не соответствуют дао, а то, что не соответствует дао, «обречено  на преждевременную смерть»: «Не  соответствующее дао погибает раньше времени».

 

В противоположность указанному принципу Лао-цзы выдвинул другой принцип: «Мягкое и слабое — слуги жизни». Выступая против «крепкого и сильного», Лао-цзы прилагал все усилия для  возвеличивания «мягкого и слабого» и выдвинул широко известный принцип  «мягкое и слабое побеждает твердое  и сильное». Лао-цзы считал, что  «все предметы, трава и деревья  при своем рождении нежны и  слабы». Но они обладают большой  жизнеспособностью, полны жизненных  сил и могут победить сильное, идущее к одряхлению и старости. Он говорил: «В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды, но она нападает на крепкое и сильное, и никто  не может победить ее», а поэтому  утверждал: «Мягкое побеждает твердое, слабое побеждает сильное».

 

Во времена Лао-цзы в  войне при встрече с сильным  противником применялась тактика: «Я не смею быть хозяином (положения), а  буду гостем; я не смею наступать  хотя бы на цунь, а отступлю назад  на чи». Это делалось для того, чтобы  показать свое бессилие, вынуждавшее  отступать из-за слабости. Это должно было спровоцировать высокомерие военачальников и нерадивость воинов противника, ошибки в отдаваемых распоряжениях, что позволило бы в дальнейшем победить врага в бою.

 

По мнению Лао-цзы, человек  не должен вмешиваться в естественный ход событий. «Кто действует, — считает  он, — потерпит неудачу. Кто чем-либо владеет — потеряет. Вот почему совершенно мудрый бездеятелен, и он не терпит неудачи. Он ничего не имеет  и поэтому ничего не теряет. Те, кто, совершая дела, спешат достигнуть успеха, потерпят неудачу. Кто осторожно  заканчивает свое дело, подобно тому как он его начал, у того всегда будет благополучие. Поэтому совершенномудрый не имеет страсти, не ценит труднодобываемые предметы, учится у тех, кто не имеет  знаний, и идет по тому пути, по которому прошли другие»...

 

Лао-цзы говорил: «Я имею три  сокровища, которыми дорожу: первое —  это человеколюбие, второе — бережливость, а третье состоит в том, что  я не смею быть впереди других».

 

 

 

 

3.2. Конфуций. Учение Конфуция  в России.

 

 

И конечно вилечайшим философом  и мыслителем Китая является Конфуций. Конфуций, один из великих мудрецов древности, является своего рода символом Китая, его культуры, философской  мысли. Конфуций считается также  великим первоучителем всех китайцев. На протяжении многих десятков поколений  миллиарды жителей Китая (частично это касается и их соседей —  японцев, корейцев, вьетнамцев) свято  чтили его как учителя жизни. Для дальневосточной цивилизации  Конфуций примерно то же, что Иисус для христиан или Мухаммед для мусульман. Но китайский мудрец был все же только человеком, причем простым и доступным в обще­нии, каким и должен быть учитель. Он подчеркивал, что в своих идеях опирается на мудрость старины: «Передаю, а не создаю. Верю, в древность и люблю ее» И это действительно было так, в этом была сила Конфуция. Вместе с тем совершенно очевидно, что Конфуций творчески переработал эти знания, с учетом реальности, что и сделало его великим, а его учение — живым на протяжении тысячелетий.

 

Конфуций принадлежал  к старинному аристократическому роду, генеалогия которого восходила к  династии Шан-Инь, правившей Китаем до XI века до н. э.

 

Образ жизни Конфуция не был  аскетическим, хотя он считал, что необходимо уметь довольствоваться малым. В  основном его быт не отличался  от быта других ученых и чиновников. В семейной жизни он не нашел счастья, кружок учеников стал для него подлинной  семьей. Слушатели обычно были ненамного  его моложе, но он любил называть их «своими детьми».