Философия Древнего Китая

 

Благо в каждом человеке может  реализоваться четырьмя добродетелями,  основой  которых  является знание,  ибо познание порядка вещей, мира и человека ведет к реализации в обществе:

 

1) человечности  (жэнь),

 

2) исправности (и),

 

3) вежливости (ли),

 

4) знания (чжи).

 

Сюнь-цзы, настоящее имя  – Сюнь Цинь (III в. до н. э.), полемизируя  с Мэн-цзы, выдвинул противоположные  взгляды на сущность неба, выступил против концепции человеческой природы. Сюнь-цзы был виднейшим конфуцианцем периода ста школ. Небо он понимал  как постоянное, имеющее свой путь (тянь дао) и наделенное силой, сообщающей человеку сущность и существование. Вместе с землею небо соединяет мир  в единое целое.

 

Заслуживает внимания членение природы у Сюнь-цзы:

 

1) явления неживые, состоящие  из ци – материального вещества;

 

2) явления живые, состоящие  из материального вещества и  обладающие шэн – жизнью;

 

3) явления, состоящие из  материального вещества, живущие  и обладающие чжи — сознанием;

 

4) человек,  состоящий   из  материального вещества, живущий,  обладающий  сознанием,  имеющий,  кроме того, и моральное сознание  – и. Человек образует имена  для того, чтобы называть вещи, отношения и понятия, различать  и четко определять явления  действительности.

 

Сюнь-цзы, хотя и причисляют к конфуцианцам, преодолевает классическое понимание порядка в конфуцианской  социальной этике. Способности человека не являются фатально, или наследственно, предопределенными,  они должны  соответствовать  полученному воспитанию. Такой подход, равно как и подчеркивание абсолютного авторитета правителя, приближает его к школе легистов.

 

 

2.2. Даосизм

 

 

Одним из важнейших Направлений  развития философской мысли в  Китае наряду с конфуцианством был  даосизм. В центре внимания даосизма стоят природа, космос и человек, однако эти начала постигаются не рациональным путем, конструированием логически последовательных формул (как это делается в конфуцианстве), а с помощью прямого понятийного  проникновения в природу существования.

 

Лао-цзы (старый учитель) считается  старшим современником Конфуция. Согласно ханьскому историку Сыма Цяню, его настоящее имя было Лао  Дань. Ему приписывается авторство  книги «Дао дэ цзин», которая стала  основой дальнейшего развития даосизма.

 

Дао – это понятие, при  помощи которого возможно дать универсальный, всеобъемлющий ответ на вопрос о  происхождении и способе существования  всего сущего. Оно в принципе безымянно, везде проявляется, ибо есть «источник» вещей, но не является самостоятельной  субстанцией, или сущностью. Само дао  не имеет источников, начала, является корнем всего без собственной  энергетической деятельности.

 

Дао (пути) внутренне присуща  собственная творческая сила дэ, через  которую дао проявляется в  вещах при воздействии инь  и ян. Понимание дэ как индивидуальной конкретизации вещей, для которых  человек ищет имена, радикально отличается от антропо­логически направленного  конфуцианского понимания дэ как  нравственной силы человека.

 

Онтологический принцип  одинаковости, когда человек как  часть природы, из которой он вышел, должен удержать это единство с природой, постулируется также гносеологически. Речь здесь идет о согласии с миром, на котором основывается душевное спокойствие  человека.

 

Чжуан-цзы (369 – 286 до н. э.), настоящее  имя – Чжуан Чжоу, – наиболее выдающийся последователь и пропагандист даосизма. В области онтологии  он исходил из тех же принципов, что  и Лао-цзы. Однако с его мыслями  о возможности «естественного»  упоря­дочения общества на основе познания дао Чжуан-цзы не согласен. Он индивидуализирует познание дао, то есть процесс и конечный результат постижения характера существования мира, вплоть до субъективного подчинения окружающей действительности. Фатализм, который был чужд Лао-цзы, присущ Чжуан-цзы. Субъективную безучастность он рассматривает, прежде всего, как избавление от эмоций и заинтересованности. Ценность всех вещей одинакова, ибо все вещи заложены в Дао, и их нельзя сравнивать. Всякое сравнение – это подчеркивание индивидуальности, частности и поэтому односторонне.

 

Чжуан-цзы при всем своем  скептицизме выработал метод  постижения истины, в результате которого человек и мир образуют единство. Речь идет о необходимом процессе забывания (ван), который начинается от забвения различий между истинностью  и неистинностью вплоть до абсолютного  забвения всего процесса постижения истины. Вершиной является «знание, которое  уже не является знанием».

 

Позднейшая абсолютизация  этих мыслей сблизила одну из ветвей даосизма с буддизмом, который утвердился на китайской почве в IV в. и особенно в V в. н. э.

 

Ле-цзы является следующим  из даоских текстов и приписывается  легендарному философу Ле Юйкоу (VII – VI вв. до н. э.), был записан примерно в 300 г. до н. э.

 

Вэнь-цзы (VI в. до н. э.) был  якобы учеником Лао-цзы и последователем Конфуция.

 

С точки зрения позднейшего  развития, в общем, различаются три  вида даосизма: философский (дао цзя), религиозный (дао цзяо) и даосизм  бессмертных (сянь).

 

Хуэй Ши (350 – 260 до н. э.)  был главным представителем тех, кто обращал внимание на значительную неадекватность чисто внешних характеристик  вещей, ибо каждое наименование, отражающее характер вещи, происходит при сравнении  ее с другими вещами.

 

Гунсунь Лун (284 – 259 до н. э.) исследовал вопросы правильности наименования вещей, как можно заключить из трактатов, сохранившихся в книге  Гунсунь Лун-цзы.

 

Философы школы имен обратили внимание на необходимость объяснения наименования вещей из них же самих, на неточность чисто внешнего наименования вещей лишь по отдельным чувственным  знакам. Из других философов этой школы  можно назвать Инь Вэнь-цзы  и Дэн Си-цзы; последний точно  сформулировал цель школы имен: «Истина, открывающаяся исследованием имен, является высшей истиной. Имена, открытые истиной, являются всеобщими именами. Когда эти два способа взаимно соединяются и дополняются, человек обретает вещи и их имена».

 

 

2.3. Моизм. Цзоу Янь и  пять элементов

 

 

Моистская школа получила название по имени основателя Мо Ди (479 –391 до н. э.). Главное внимание в  ней, прежде всего, уделяется проблемам  социальной этики, которая связывается  посредством строгой организации  с деспотической властью главы. Физический труд в школе был основой  пропитания ее послушников. Учение моистов  – коренная противоположность учению Конфуция. Весь смысл заключался в  идеях  всеобщей любви (цзянь ай)   и преуспеваемости, взаимной пользы. Обязательной для всех людей в  обществе должна быть общая мера взаимной человечности, все должны печься о  взаимной пользе. Теоретические исследования – бесполезная роскошь; прагматическая целесообразность, заложенная в трудовой деятельности, – необходимость. Мо Ди в своем учении признавал небесную волю, которая должна была повлиять на утверждение моистских принципов.

 

Моисты формулируют требование приспособления имён к вещам, учреждают  категорию малых и больших  причин возникновения вещей, подчеркивают потребность проверки суждений опытом.

 

 

Цзоу Янь и пять элементов.

 

Пять элементов (у син) – вода, огонь, дерево, металл, земля  – являются центральной темой  философии Цзоу Яня (III в. до н. э.).

 

Цзоу Янь умозрительным  путем создал концепцию развития мира, в основе которой пять сменяющихся  элементов. Элементы сменяются согласно своему характеру, который, определяется силой. При ее помощи они преодолевают сопротивление друг друга  в следующем  порядке: земля; дерево, побеждающее  землю; металл, который побеждает  дерево; огонь, который побеждает  металл;  вода,  которая  побеждает  огонь,  и вновь земля, которая  побеждает воду. Характер сил взаимного  преодоления был приписан пяти элементам  с точки зрения их использования  человеком.

 

Концепция школы пяти элементов  находит отклик в дальнейшем развитии китайской, философии, в частности  благодаря Дун Чжуншу.

 

 

2.4. Легизм. Эклектики.

 

 

Основные идеи древнекитайского легизма изложены в трактате IV в  до н.э. «Шан цзюнь шу» («Книга правителя  области Шан»). Ряд глав трактата написан самим Гунсунь Яном (390 – 338 гг. до н. э.), известным под именем Шав Яя. Этот видный теоретик легизма  и один из основателей школы «законников» (фацзя) был правителем области Шан  во времена циньского правителя  Сяо-гуна (361 – 338 гг. до н. э.).

 

Шан Ян выступил с обоснованием управления, опирающегося на законы (фа) и суровые наказания. Критикуя распространенные в его время и влиятельные  конфуцианские представления, и  идеалы в сфере управления (приверженность старым обычаям и ритуалам, устоявшимся  законам и традиционной этике  и т. д.), Шан Ян замечает, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, могут «лишь занимать должности  и блюсти законы, однако они не способны обсуждать (вопросы), выходящие за рамки  старых законов»[5].

 

Представления легистов о  жестоких законах как основном (если не единственном) средстве управления тесно связаны с их пониманием взаимоотношений между населением и государственной властью. Эти  взаимоотношения носят антагонистический  характер по принципу «кто кого»: «Когда народ сильнее своих властей, государство слабое; когда же власти сильнее своего народа, армия могущественна».

 

В целом вся концепция  управления, предлагаемая Шан Яном, пронизана враждебностью к людям, крайне низкой оценкой их качеств  и уверенностью, что посредством  насильственных мер (или, что для  него то же самое, – жестоких законов) их можно подчинить желательному «порядку». Причем под «порядком» имеется  в виду полнейшее безволие подданных, позволяющее деспотической центральной  власти мобильно и без помех манипулировать ими как угодно в делах внутренней и внешней политики.

 

Этому идеалу «законнического» государства совершенно чужды представления  о каких-либо правах подданных по закону, об обязательности закона для  всех (включая и тех, кто их издает), о соответствии меры наказания тяжести  содеянного, об ответ­ственности лишь за вину и т. д. По сути дела, закон  выступает здесь лишь как голая  приказная форма, которую можно  заполнить любым произвольным содержанием (повелением) и снабдить любой санкцией. Причем законодатель, согласно Шан Яну, не только не связан законами (старыми или новыми, своими), но даже восхваляется за это: «Мудрый творит законы, а глупый ограничен ими».

 

Существенное значение в  деле организации управления Шан  Ян и его последователи наряду с превентивными наказаниями  придавали внедрению в жизнь  принципа коллективной ответственности. Причем этот принцип, согласно легистам, выходил за круг людей, охватываемых семейно-родовыми связями, и распространялся  на объединение нескольких общин (дворов) – на так называемые пятидворки и десятидворки, охваченные круговой порукой. Внедренная таким путем  система тотальной взаимослежки подданных друг за другом сыграла  значительную роль в укреплении централизованной власти и стала существенным составным  моментом последующей практики государственного управления и законодательства в  Китае.

 

Легистские воззрения, кроме  Шан Яна, разделяли и развивали  многие видные представители влиятельной  школы фацзя (Цзын Чань, Шэнь Бу-хай, Хань Фэй и др.). Взгляды этой школы, помимо «Шан цзюнь шу», изложены также  в целом ряде других древнекитайских  источников, в частности в главе  «Ясные законы» сводного памятника  «Гуань-цзы» (IV – III вв. до н. э.), в книге  «Хань Фэй-цзы» – работе крупного теоретика легизма Хань Фэя (III в. до н. э.), в разделе «Рассматривать все по нынешнему времени» компендиума  древнекитайской мысли «Люй-ши чунь цю» (III в. до н. э.) и др.

 

Во всех этих произведениях  с теми или иными вариантами отстаивается необходимость жестоких законов  как средства управления.

 

В «Хань Фэй-цзы» предпринимается  попытка легистской переинтерпретации  ряда основополагающих понятий даосизма и конфуцианства (дао, ли, недеяние и  т. д.).

 

Так, принцип недеяния правителя  в толковании Хань Фэя предстает  как таинственность, которой следует  сокрыть от подданных механизм властвования. «Вообще идеал правления, – замечает он, – это когда подданные не могут постичь тайны управления». Отстаивая господство законов, Хань Фэй критиковал самовластных чивновников  и называл их узурпаторами. Подобным узурпаторам, злоупотребляющим властью, он противопоставлял «умных и сведущих в законах людей», т. е. легистов.

 

В рамках легистской доктрины Хань Фэй выступал за дополнение законов  искусством управления. Это, по существу, означало признание недостаточности  одних лишь тяжких наказаний в  качестве средства управления. Отсюда и его частичная критика в  адрес легистов Шан Яна и Шэнь Бу-хая: «Эти двое не совсем тщательно  отработали законы и искусство управления».

 

Подобная критика крайних  легистских представлений о насилии  как единственном способе и критерии управления сочетается в учении Хань Фэя с попыткой наряду с наказательным  законом учесть роль и иных регулятивных начал и принципов. Поэтому он, обращаясь, например, к воззрениям конфуцианцев, стремился к определенному сочетанию  некоторых их идей с легистскими  представлениями.

 

Ряд суждений о необходимости  изменений законов в соответствии с изменившимися требованиями времени  имеются в названной легистской работе «Рассматривать все по нынешнему  времени». «Любой закон прежних правителей,–  подчеркивал автор этого трактата, – был необходим в свое время. Время и закон развиваются  не одинаково, и, пусть старые законы дошли до нас, все же копировать их нельзя. Поэтому следует выбирать из готовых законов прежних правителей (что нужно) и брать за образец  то, чем они руководствовались  при выработке законов»[6].