Военная реформа

Через полтора года, в  марте 2010 года, выступая на коллегии министерства обороны, Президент Российской Федерации уточнил эти задачи, сведя их к трем последним из перечня 2008 года и добавив «задачу повышения боеготовности сил общего назначения в их новой организационно-штатной структуре». Вторая задача – повышения эффективности системы управления Вооруженных сил – не исчезла полностью, а трансформировалась в «обеспечение Вооруженных Сил автоматизированными пунктами управления и информационными комплексами». Пятая задача приросла «повышением престижа военной службы»²³.

Важной задачей военной реформы является оснащение вооруженных сил современным оружием и военной техникой. В России эта проблема не является чисто военной, это проблема общенациональная. Россия унаследовала от СССР военно-промышленный комплекс, который был основой экономики страны. Попытки превратить российский военно-промышленный комплекс в экономический локомотив государства на протяжении десяти лет пока не дают видимых результатов. Очередная программа модернизации отечественного военно-промышленного комплекса стартовала в 2011 года, Министерство промышленности и торговли Российской Федерации предложило тратить на нее ежегодно от 52 до 88 млрд. рублей.

По новой государственной  программе вооружений 2011–2020 годов. планируется потратить на вооружения 20 трлн. руб., но, по мнению руководства министерства обороны, денег необходимо в 2-3 раза больше²⁴. Это свидетельствует о том, что у разработчиков новой программы вооружений нет идеологической основы – количественных и качественных характеристик оружия и техники, которые необходимы вооруженным силам для потенциальных военных конфликтов ближайших 10 лет. Вероятно, они исходят из задач обеспечения национальной безопасности в мирное время.

 

2.2. Политико-правовые  основания проведения военной  реформы

 

Главными направлениями  военной политики России в пери период были: во внутренней военной политике – реформа вооруженных сил и модернизация военно-промышленного комплекса страны; во внешней военной политике – сохранение режима обеспечения стратегической стабильности, укрепление военно-политического сотрудничества на постсоветском пространстве и улучшение отношений с США и НАТО.

Во все времена военная политика России была предметом повышенного  интереса мирового сообщества, так как она напрямую влияла на безопасность не только собственно России, но и ее соседей, как ближних, так и дальних. Сегодня военная политика России опять в фокусе всеобщего внимания. Это связано с рядом обстоятельств.

С учетом последствий кавказского кризиса 2008 г. были введены в действие два новых концептуальных документа: Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. и Военная доктрина Российской федерации – определяющих характер и основные направления военной политики России в интересах обеспечения национальной безопасности государства на среднесрочную перспективу. И если военный раздел первого документа остался практически незамеченным, то некоторые положения Военной доктрины вызвали негативную реакцию руководства НАТО и были подвергнуты критике как иностранными, так и отечественными аналитиками. Главный пункт, вызвавший несогласие, касался соответствия избранных Россией направлений и способов обеспечения собственной военной безопасности современным тенденциям развития глобальной среды безопасности.

Иностранная общественность проявляет к военной реформе  в России повышенный интерес, что, видимо, вполне объяснимо историческим наследием  «холодной войны».

В последние годы Россия укрепила свой статус субъекта международных отношений, осуществляющего военную политику не только на региональном, но и на глобальном уровне. Это вызывает ответную реакцию других государств и организаций и происходит на фоне изменения вектора мирового развития и сохраняющейся глобальной нестабильности, связанной с формированием нового мирового порядка в условиях финансового и экономического кризиса.

В 2009 году 65 стран увеличили свои военные расходы, по всей видимости рассчитывая только на традиционные военно-силовые методы отстаивания своих национальных интересов. Общемировые военные расходы при снижении глобального ВВП в 2009 г. на 0,9% выросли на 5,9%, достигнув 1 531 млрд. долл. США (2,7% мирового ВВП). США, по-прежнему остающиеся лидером (661 млрд. долларов, рост – 7,7%), тратят на военные нужды в 6,5 раз больше, чем Китай (второе место, 100 млрд. долларов.), и в 12 раз больше, чем Россия (пятое место, 53 млрд. долларов)²⁵.

Изменение характера  вооруженной борьбы и войны в  целом подстегивает расходы на разработку новых образцов вооружения и техники, которые можно эффективно применять для решения нетрадиционных задач обеспечения национальной безопасности, в том числе для действий в новой боевой среде среди гражданского населения. Россия, несмотря на вхождение в мировую десятку лидеров по военным расходам, в данном компоненте пока серьезно отстает. А это означает, что новые задачи обеспечения военной безопасности ей пока придется выполнять старыми средствами.

Задача повышения эффективности  военной политики является для России крайне актуальной, так как при использовании военной силы для обеспечения своих национальных интересов она может рассчитывать практически только на собственные ресурсы. Поэтому Россия заинтересована в обеспечении мирной обстановки вдоль своих границ. На западе и востоке у границ России располагаются два субъекта международных отношений с мощным военным потенциалом (НАТО и Китай), на юге – очаги потенциальных конфликтов на Кавказе и в Центральной Азии. Следовательно, военная реформа нуждается в целенаправленной политической и дипломатической поддержке, в том числе и через налаживание взаимовыгодного международного военного сотрудничества.

Сегодня только с некоторой  долей условности можно сказать, что сохранение и наращивание  военного и военно-экономического потенциала является главным инструментом сохранения России как целостного и независимого государства. Но то, что военная политика, наряду с энергетической, является наиболее действенным инструментом государственной политики, пока трудно оспорить.

Главной проблемой военной политики России на современном этапе следует считать не нехватку финансовых ресурсов на военную реформу и даже не крайне низкий престиж военной службы, а отсутствие единого подхода к пониманию места и роли военной политики (военной составляющей) в жизни страны. Военная политика не является инструментом устойчивого развития страны.

Об этом свидетельствует содержание концептуальных документов по военной  политике, которые по-разному объясняют, для чего нужна военная организация  государства - для защиты, обороны или обеспечения военной безопасности государства. При кажущейся общности этих подходов практика их реализации выливается в размазывание тонким слоем ограниченных людских, материально-финансовых, технических и научных ресурсов государства по широкому спектру задач обеспечения национальной безопасности, что не дает требуемого эффекта.

Президент утвердил Основы стратегического  планирования в Российской Федерации²⁶, которые регламентируют определение основных направлений, способов и средств достижения стратегических целей устойчивого развития государства и обеспечения национальной безопасности за счет реализации стратегических национальных приоритетов (важнейших направлений обеспечения национальной безопасности Российской Федерации). В рамках отработки новых подходов к стратегическому планированию в 2009 году была разработана Стратегия национальной безопасности Российской федерации до 2020 г., а в 2010 г. - Военная доктрина Российской Федерации.

При внимательном изучении Стратегии  национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г.– основополагающего государственного документа по рассматриваемой проблеме – сразу же наталкиваешься на противоречия одних постулатов другим. Статья 6 Стратегии, регламентирующая основные понятия, определяет национальную безопасность как  состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойное качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства. То есть безопасность как состояние должна обеспечивать оборону государства, а не наоборот – мероприятия по подготовке страны к обороне реализуются, чтобы страна спокойно жила и развивалась. Словосочетание «безопасность государства» использовано некорректно. Далее, в статье 23, это исправлено на «государственную безопасность» как безопасность институтов государства.

Сегодня национальная оборона объявлена  одним из трех основных приоритетов национальной безопасности, а стратегическая стабильность – одним из приоритетов устойчивого развития России. Но стратегическая стабильность в современных условиях имеет пока только ракетно-ядерную составляющую, да и то лишь в российско-американских отношениях. Поэтому в настоящее время Россия может позволить себе использовать некий промежуточный способ обеспечения безопасности, обходясь без одного из двух исторически самых эффективных способов – быть самым сильным или присоединиться на равных к союзу сильных.

В обозримом будущем Россия не может  стать самой сильной, но может  пока не быть членом сильного союза  государств. Предсказать, как долго  будет открыто для России окно временных возможностей, чтобы не делать подобного выбора, сегодня  очень сложно. Лавировать между обороной и обеспечением безопасности теоретически, видимо, допустимо, коль скоро под военной политикой России сегодня понимается «деятельность государства по организации обороны и обеспечению безопасности Российской Федерации, а также интересов ее союзников» (ст. 6, п. «и» Военной Доктрины Российской Федерации). Авторы Военной доктрины не приняли к руководству документ более высокого уровня – Стратегию национальной безопасности (ст. 23), в котором четко указано, что приоритетами национальной безопасности Российской Федерации, помимо национальной обороны, являются государственная и общественная безопасность, а не просто «безопасность», не относящаяся к какому-то конкретному направлению политики России. В противном случае военная политика вмешивается во все сферы жизнедеятельности государства.

Ни теория, ни практика военной  политики пока не выработали методики и инструмента оценки реального  состояния военной безопасности России. Предложенные в Стратегии национальной безопасности (ст. 112 «Основные характеристики состояния национальной безопасности») оценочные показатели – «уровень ежегодного обновления вооружения, военной и специальной техники» и «уровень обеспеченности военными и инженерно-техническими кадрами» – позволяют судить об эффективности некоторых аспектов модернизации Вооруженных сил Российской Федерации, но не дают возможности оценить степень готовности вооруженных сил и их способности выполнять задачи по обеспечению национальной безопасности государства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Военная  реформа Вооруженных сил российской федерации

 

3.1. Основные направления  военной реформы

 

Почти всё время своего существования Вооружённые Силы Российской Федерации находились в  стадии реформирования, реформируются  они и сейчас. Предыдущая военная реформа завершилась 16 ноября 2004 г. В 2008 году Президентом Российской Федерации утвержден разработанный Министерством обороны России перспективный облик Вооруженных Сил Российской Федерации. 14 октября 2008 года в Москве под руководством Министра обороны Российской Федерации состоялось заседание Коллегии Минобороны Российской Федерации²⁷, на котором был утвержден план первоочередных мероприятий по развитию армии и флота, которые направленных на придание им нового облика, повышение их мобильности, боеспособности и боеготовности. С 1 декабря 2008 года Министерство обороны Российской Федерации приступило к реализации намеченных планов по приведению Вооруженных Сил России к новому облику. Правовой базой по формированию нового облика Вооруженных Сил является Указ Президента России от 29 декабря 2009 года № 1878сс «О некоторых вопросах Вооруженных Сил Российской Федерации»²⁸.

Следует отметить, что 11 ноября 2008 начальник Генерального штаба ВС генерал армии Николай Макаров подписал директиву «О недопущении разглашения сведений о реформировании Вооруженных сил России»²⁹. Документ запрещает распространение сведений о ходе реформ, возникающих проблемах и настроениях в войсках.

Одно из самых очевидных, хотя, конечно, далеко не самое важное проявление реформы  состоит в заметном сокращении численности  Вооруженных сил, в том числе и офицерского корпуса. Если ранее планировалось доведение их численности до 1 миллиона человек к 2016 г.  (с 1,35 миллиона человек на момент начала реформы), то теперь этот показатель достигнут уже  к 2012 г. Численность офицерского корпуса первоначально планировалась на уровне 150 тыс. чел. (при имевшихся на 2008 г. 335  тыс. офицерских должностях), а затем эта  планка была повышена до 220 тыс. чел.  При этом фактические сокращения офицеров были меньшими – из указанных 355 тыс.  офицерских должностей 40 тыс. де-факто  являлись вакантными и были упразднены до  конца 2009 г. Кроме того, 26,7 тыс. офицеров  к концу 2008 г. достигли предельного возраста пребывания на военной службе и под- лежали увольнению по возрасту, в 2009 г.  предельного возраста достигли еще 9,1 тыс.  офицеров. В армии на 2008 г. служили также  7,5 тыс. офицеров, призванных на два года  после окончания гражданских вузов – они  также должны были быть уволены по окончании срока службы, а впредь такие специалисты призываться не будут.

Параллельно с сокращением численности  армии приводится к норме ее структура по должностным категориям. Структура, где преобладали полковники и подполковники, численность которых превышала количество  младших офицеров, трансформируется в нормальную «пирамидальную» структуру. Если на 1 сентября 2008 г. в Вооруженных силах России насчитывалось 1107 генералов и адмиралов, то к 2012 г. их число  сокращено до 610. Количество полковников уменьшается до 7,7 тысяч человек, майоров – до 25 тысяч человек, капитанов – с 90 до 42 тысяч человек. Количество лейтенантов  и старших лейтенантов в Вооруженных силах, напротив,  должно вырасти с 50 тысяч до  62 тысяч человек. В 2009 г. был фактически ликвидирован институт прапорщиков и мичманов, численность которых уменьшилась с 142 тысяч до 118,7 тысяч человек, при этом до 20 тысяч прапорщиков, которые стояли на  командных должностях, получили офицерские назначения, остальные  были уволены или перешли на должности  сержантов.