Истории науки криминалогии

Между тем эта, казалось бы, неразрешимая проблема давно решена в Великобритании, США, Японии и в других странах, где наряду с данными государственной и уголовной статистики учитываются результаты многолетних исследований виктимизации населения. Здесь публикуются и общие потери, и оценки материального ущерба по видам преступлений, создана статистическая модель расходов на преступность.

Таким образом, это весьма актуальная проблема не только методики, но и методологии криминологических исследований, от решения которой зависит и выбор уголовно-политических решений, и определение потребностей государства в содержании необходимых сил и средств для борьбы с преступностью.

Для решения проблемы «цены преступности» требуется всестороннее изучение всех социальных последствий преступности. Однако они практически никогда системно и целостно не изучались и не изучаются в полной мере. В нашей стране есть лишь единственная небольшая работа М.М. Бабаева, посвященная данной проблематике59.

В уголовном праве считается, что как не может быть преступления без объекта, поскольку любое деяние посягает на какой-то объект (общественные отношения), так и не может быть и преступления без последствий. Хотя в УК есть формальные составы деяний, где последствия преступлений выведены за пределы состава. Они не влияют на квалификацию преступления, но объективно могут учитываться при назначении наказания. Наряду с этим и в материальных составах преступлений отражаются далеко не все объективно существующие даже прямые последствия преступлений. В зависимости от роли последствий в совершенных деяниях, они иногда именуются по-разному: основными последствиями, когда они являются необходимыми признаками преступления; квалифицирующими, когда они свидетельствуют о более тяжкой форме преступного поведения; отягчающими и даже смягчающими, когда они не предусмотрены в соответствующей статье закона, но наличествуют в перечне отягчающих или (редко) смягчающих обстоятельств60.

       Шире и глубже интерес к последствиям преступлений в криминологии. Социальные последствия преступности имеют огромное и практически ни с чем не сравнимое значение для общества. В составах преступлений нет ни одного криминологически значимого признака, который бы конкурировал с преступными последствиями. Основная опасность заключена ведь не столько в самом факте преступления, а в его последствиях, которых добивался или к возможному наступлению которых пренебрежительно относился преступник.

М.М. Бабаев считает первым конструктивным обстоятельством, которое призвано стать базовым для понятия последствий, - это вред, ущерб, урон, наносимые объекту защиты. Далее он, разъясняя эти термины, дополняет их потерями, убытками61.

Конечно, вред, ущерб, урон, потери, убытки это в определенной мере обобщающие термины. В действительности социальные последствия очень разнообразны и конкретны. Они могут нарушать различные сферы жизни и деятельности людей. К ним относятся: моральные, психологические, семейные, физические, медицинские, экономические, производственные, технические, политические, организационные, военные, научные и иные нежелательные для общества последствия. Их очень трудно свести к единому знаменателю. И еще труднее выразить количественно.

Итак, многочисленные социальные последствия преступности практически фундаментально не изучаются, не обобщаются и математически (статистически) не оцениваются, а, следовательно, и не учитываются при разработке правовых основ борьбы с преступностью.

Считается, что наиболее разработанная часть преступных последствий – это жертвы преступлений. Учение о жертвах преступления сформировалось в относительно самостоятельное криминологическое направление – виктимологическое. В этом плане жертва рассматривается как элемент механизма преступного поведения; жертва как личность с ее характерологическими, социальными и криминогенными особенностями, которые могут способствовать мотивации преступников.

Жертва преступления – более широкое понятие, чем потерпевший от преступления. Понятие потерпевший – уголовно-процессуальное, формальное, а понятие жертвы преступления – виктимологическое, криминологическое, сущностное.

29 декабря 2005 г. был подписан приказ о едином учете преступлений, который введен в действие с 1 января 2006 г. Установлено восемь форм статистических карточек, в том числе: форма № 4 – статистическая карточка о результатах возмещения материального ущерба и изъятии предметов преступной деятельности и форма № 5 – о потерпевшем (которая действует с 1 июля 2006 г.). Статкарточка о потерпевшем введена исторически впервые.

Вместе с тем учитывается только непосредственный физический и материальный вред. Не учитываются все остальные виды и формы причиняемого вреда. Учету не подлежат сведения о лицах – близких родственниках, законно признанных потерпевшими по уголовному делу о преступлениях, последствиями которых явилась смерть лица. В.В. Лунеев обращает внимание на то, что властям не рекомендуется учитывать даже потерпевших, признанных таковыми по уголовному делу62. Конечно, при таких условиях невозможно иметь сколько-нибудь объективную картину потерпевших от преступлений в стране.

В настоящее время на основе ведомственной статистики МВД РФ мы можем подсчитать материальный ущерб от зарегистрированных преступлений и его возмещение. Например, с 2002 г. по 2007 г. он составил 1,5 трилл. руб. (таблица 1). Возвращено было около половины. Однако реальный ущерб в десятки раз больше установленного.

Таким образом, серьезных сдвигов в разработке основ анализа социальных последствий  и общей интегрированной цены преступности во всем их многообразии и многоплановости пока нет. Следует учитывать все жертвы, социальные последствия и траты общества, в том числе и на содержание государственной и частной охраны и дорогих охранных устройств. Только на этой основе возможна разработка более эффективных и экономных средств борьбы, противодействия и предупреждения преступлений.

Еще одна актуальная проблема – социологизирование уголовного права. Необходимо наряду с традиционными для юридической науки исследованиями «писаной реальности» (логико-правовой анализ законов, других нормативных актов, их толкование, сравнительное правоведение, обсуждение существующей юридической литературы и т.д.) последовательно переходить к системному анализу «фактической реальности», которая складывается на основе действующего законодательства или его пробелов.

Для криминологии и социологии права, на основе которых должна организовываться борьба с преступностью, более важны не идеологические догмы, а фактические криминальные реалии. С этой точки зрения общество нуждается в непрерывном системном изучении этих реалий, их тенденций и закономерностей, которые складываются на основе существующего, пробельного и криминогенного законодательства. Например, многолетние обсуждения юридической общественностью вопроса о введении криминологической экспертизы законопроектов в систему законотворческого процесса с разработкой проекта закона о ней, до сих пор не реализованы63.

Если вышесказанное верно, то научные исследования должны опираться на организационно оформленную и постоянно пополняющуюся эмпирическую информационную базу.

В нашей российской правовой системе и в нашем уголовном законодательстве основой для классификации преступлений  давно считается объект преступного посягательства, т.е. то благо, тот общественный интерес, на который посягает преступник. Эта классификация полезна, по крайней мере, в двух отношениях, во-первых, она распределяет все преступления и по направленности этого посягательства против личности, имущества, государственных, общественных интересов и т.д. и тем самым группирует их по определенным признакам, а во-вторых, она дает представление о смежных составах преступлений. Подобная уголовно-правовая классификация не всегда бывает строго выдержана практически, однако стремление к более или менее точному следованию такой классификации доминирует.

В учебнике по криминологии 1979 г. авторы вынуждены были частично отказаться от классификации преступлений по родовому субъекту. Они выделили четыре группы наиболее распространенных деяний: 1) насильственные и хулиганство; 2) корыстные и корыстно-насильственные; 3) должностные и хозяйственные; 4) неосторожные64.

Еще в 70-е годы прошлого века В.Н. Кудрявцев писал, что только «взаимодействие субъективных причин и объективных условий представляет собой основной механизм, порождающий правонарушения»65. В другой его работе говорилось, что «криминологическая классификация преступлений не совпадает с уголовно-правовой, которая не раскрывает ни субъективных, ни объективных причин преступного поведения»66.

Преступное поведение в сущности своей обусловлено не объектом посягательства, не принадлежностью субъекта к тем или иным социальным сферам или группам и т.д. Преступления совершаются конкретными лицами для достижения своих субъективных целей, сформированных объективными условиями их жизнедеятельности. Поэтом в основу ведущей криминологической классификации деяний предлагается положить: а) взаимосвязанную совокупность объективных причин преступления, реализованную; б) в соответствующем содержании мотивационной сферы личности преступника и; в) мотивации преступного поведения. Этот тройственный критерий практически сводится к одному  - к содержанию мотивации преступного поведения в том широком понимании, как ее рассматривает мировая и отечественная психология67.

Таким образом, взяв за основу ведущей криминологической классификации преступлений социальное содержание мотивации преступного поведения, которая является относительно адекватным субъективным отражением объективных явлений и процессов и сосредоточивает в себе взаимосвязанное единство объективных и субъективных причин преступного поведения, мы находим комплексный интеграционный критерий. Он не лишен недостатков, но на настоящее время заслуживает самого пристального внимания.

Криминологическая классификация преступлений, построенная на основе социального содержания мотивации преступного поведения, позволит углубить и систематизировать наши представления о причинной обусловленности преступлений, выявить устойчивые и закономерные связи между мотивацией преступлений, особенностями личности  преступника, конкретными и отдаленными причинами преступных проявлений и определенными сферами общественных отношений. Знание действительных закономерностей генезиса преступного поведения даст возможность точнее прогнозировать развитие тенденций различных видов преступной деятельности и преступности в целом.

Таким образом, приведенные данные и их анализ убедительно доказывают, что исследования специалистов уголовного права, криминологов, а, следовательно, и их правотворческая работа никак не интегрируется. Нет научно обоснованной плановой исследовательской и законотворческой работы, нет стратегии совершенствования уголовного законодательства. Отсутствует критический анализ зарубежного опыта в борьбе с преступностью. Везде господствует стихия и рефлексия. Все это не научно и малопродуктивно.

Мы считаем необходимым создание при всех законодательных (представительных) органах власти соответствующих аналитико-прогностических структур.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Трудности, которые встают перед отечественной криминологией и не дают возможности в полную силу оказывать противодействие преступности (например, несовершенство законодательства, лоббирование законов, недостатки в организации работы правоохранительных органов и т.д.) нельзя считать исключительно нашей национальной проблемой. К сожалению, процессы глобализации, интеграции государств, не в последнюю очередь относятся и к преступности, которая уже давно носит транснациональный характер. Цели и задачи криминологии определяются социальной потребностью в максимальной нейтрализации преступности.

Криминология в России и в других странах, где она развивалась в рамках юриспруденции, стала общетеоретической наукой для остальных наук криминального цикла (уголовного, уголовно-исполнительного права, уголовного процесса, криминалистики и др.).

Преступность в России впервые стала систематически изучаться в рамках социологического направления, которое и в настоящее время остается ведущим в отечественной криминологии. В связи с этим следует сказать о преемственности в развитии российской криминологии. Антропологическое направление не нашло в России такого распространения, как на Западе.

В советском периоде криминологические исследования продолжались, при этом следует обратить внимание на существенную организаторскую деятельность по созданию различных учреждений и организаций, занимавшихся криминологической проблематикой.

Характерным для развития криминологической теории в современный период является сочетание теоретических и прикладных исследований, ориентация на развитие научной базы профилактической и уголовной политики, научно-методической основы законодательства и практики борьбы с преступностью.

Специализированные научные учреждения интенсивно участвуют в разработке программ борьбы с преступностью, других руководящих документов в этой сфере. Принимаются меры к координации в новых условиях самих криминологических исследований. Криминологические исследования в России проводятся сотрудниками научных учреждений и юридических высших учебных заведений.

Наиболее крупным научно-исследовательским учреждением, осуществляющим криминологические и иные исследования проблем преступности, является Научно-исследовательских институт проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Ранее он назывался Всесоюзным институтом по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. На базе института действует Координационное бюро по криминологии.