Массовые беспорядки

Социологический подход подчеркивает рациональность и гетерогенность (разнородность) массовых скоплений людей. Его основы заложил американский социолог. Р. Парк в своей диссертации «Масса и публика», защищенной в Гейдельберге в 1903 году. Эмпирическое изучение началось с рассмотрения расовых беспорядков в Чикаго в 1919 году. Затем в 1962 г. в США Н. Дж. Смельзер выступил со своей «теорией коллективного поведения». Он выдвинул модель типичной последовательности развития массового беспорядка. Как правило, в основе последнего лежит структурная предрасположенность и напряженность, представления о которых распространяются в общественном сознании. Для обозначения этого феномена Смельзер ввел понятие «обобщенное представление», под которым он понимает процесс идеологической обработки, травли «козлов отпущения», на которых возлагается вина за социально-структурные неполадки. Изображение обобщенного символа зла сопровождается действием факторов, возбуждающих общественную атмосферу и ускоряющих взрыв. Агитация вожаков мобилизует рядовых участников беспорядков к действию, известную роль при этом играют и механизмы социального контроля.[25]

Смельзер изобразил действительно достаточно точную модель созревания беспорядка. На социально-структурные причины беспорядков указали также две компетентные криминологические комиссии, исследовавшие студенческие и расовые беспорядки начала 60-х годов в США и опубликовавшие свои отчеты в 1968 и 1969 годах.[25]

В начале 70-х годов возникла полемика между двумя американскими  социологами Н. Дж. Смельзером и Дж. Н. Сколнеком, не завершенная и до нынешнего дня. Сколнек считает, что понятием «обобщенное представление» Смельзер допускает в своей модели иррациональность коллективного поведения и таким образом дискредитирует коллективный протест. Сколнек противопоставляет критикуемой модели свою точку зрения, сводящуюся к тому, что беспорядки — это рациональные ответы на определенные социальные неурядицы. Смельзер отвечает, что его оппонент некритически воспринимает идеологию протестующих и сам становится на их позицию. На мой взгляд, в этом споре прав Смельзер, поскольку далеко не все беспорядки имеют рационально понятные, социально-структуо-ные причины.

1.3 Современные теории причин массовых беспорядков

Возникновение беспорядков  — процесс многоплановый и  комплексный. В нем играют свою роль психологические, социологические  и социально-психологические факторы. Теории причин беспорядков лишь отчасти  могут быть эмпирически и экспериментально проверены. Назову три теории, справедливость которых эмпирически достаточно не подтверждена.

Криминально-биологическая  теория регрессии исходит из наличия  у человека агрессивного инстинкта  и видит в беспорядке возврат  к живот ному состоянию.

Психоаналитическая теория заражения, согласно которой участни ков беспорядков одолевают и увлекают бессознательные побуждения, чувства и аффекты.

Психоаналитическая теория конвергенции, которая утверждает, что участниками беспорядков  становятся индивидуумы со схожими  личност ными характеристиками, имеющие различные личностные отклонения, представители «дна» общества.

Указанные теории чрезмерно  преувеличивают роль индивидуума, не учитывают  разнородности поведения и мотивов  участников беспорядков.

Для одних важно выразить протест, другим — использовать хаос ситуации, третьи являются просто пассивными зрителями.

Большинство социологических, психологических и социально-психологических  теорий объясняют лишь отдельные  аспекты беспорядков. Но многоплановость  их причин и особенности предупредительно-контрольных  механизмов могут быть учтены лишь при комбинации этих теорий.

Социологические теории исходят  из общественных и групповых оснований.

1. Социально-структурные  теории обосновывают множественность  при чин массовых беспорядков, отмечая, что все они коренятся в конкретной социальной структуре. Так, например, в возникновении беспорядков могут быть повинны социально-экономические трудности, разочарование от несбывшихся ожиданий, фрустрация. В переломные и кризисные времена беспорядки случаются особенно часто, поскольку стремительные социальные перемены ведут к политической и социальной неустойчивости, к неоп ределенности и неуверенности, а отсюда — ко всеобщей растерянности.

Традиционные нормы и  стандарты не подходят для решения  новых проб лем, прежний социальный контроль оказывается недейственным. Но вая ситуация требует быстрой переориентировки, огромного ускорения адаптации к новым социальным нормам.

2. Теория образования норм гласит, что при массовом скоплении людей во время беспорядков в процессе взаимодействия и выработки коллективных решений возникают новые (групповые) нормы. Право и правонарушение трактуются по-новому. Определение ситуации беспорядка — это активный процесс воссоздания реальной действительности. Масса людей сама устанавливает себе нормативные границы, но это происходит не в течение одного беспорядка. Возникновение новой нормативной структуры не означает, что все участники беспорядка имеют одинаковые воззрения.

3. Теория образования структуры указывает на то, что во время беспорядков происходит распределение функций и ролей среди их участников, при этом возникает кратковременная локальная структура власти и идеологии.

Психологическая теория рассматривает  личностные особенности участников беспорядков. Склонность к насилию  формируется в результате дефектов социализации в семье и школе. Навыки насильственных действий и психологического их оправдания усваиваются в субкультуре  насилия.

Личности, склонные к насилию, ищут в беспорядках приключений, возможности самоутвердиться, обрести  социальную идентификацию. Зачастую это  такие люди, которые затрудняются точно сформулировать свои мысли, мирно  — с помощью слов — разрешить  возникший межличностный конфликт. Для них беспорядки становятся испытательным  полигоном приобретения и совершенствования  опыта применения насилия.

Социально-психологические  теории посвящены рассмотрению проблем  внутренних особенностей и стадий развития беспорядков.

Каждому беспорядку предшествует процесс роста и накопления социального  напряжения. Факт, вызывающий беспорядок, может быть тривиален и зачастую имеет символическое значение. Он играет роль катализатора и преобразователя  социально-структурной причины в  непосредственные насильственные действия. В большинстве случаев в этой роли выступает полицейское противодействие, которое драматизируется теми, против кого оно направлено. Полицейские  оцениваются не как блюстители порядка, а как символ общественных неурядиц. При этом идеологическая обработка, агитация, слухи могут ускорять и  обострять ситуацию, приближать насильственные действия.

Когда начинается непосредственное столкновение между скоплением людей  и полицией, дело быстро доходит  до конфликта между своей и  чужой группами[15]. В своей группе усиливается солидарность друг с другом и предубеждение в отношении чужой группы. Возникает гордость за свою группу, переоценка ее достоинств, растет социальная дистанция, враждебность к чужой группе, недооценка ее возможностей.

В дальнейшем развитии конфликта  этот процесс нарастает. По теории символического интеракционизма, враждебные группировки не только взаимно реагируют друг на друга, но и обоюдно оценивают и интерпретируют себя и свое поведение. Соответственно чужая группа и ее поведение ложно интерпретируются. Развивается растущий по спирали потенциал насилия. Сначала поведение чужой группы расценивается как провокация, как посягательство на достоинство своей группы, а на следующем этапе процесс повторяется со стороны другой группы. Далее возникает эскалация насилия.

В ходе психологических экспериментов было доказано, что в условиях анонимности массы склонность к насилию растет. Страх перед общественным осуждением пропадает, под маской анонимности возникает намерение дать волю насилию, выходят из строя механизмы торможения и личной ответственности, расстраиваются механизмы саморегуляции. Со стороны участников беспорядков анонимность усиливается безликостью толпы, со стороны полицейских — шлемами и защитной одеждой.

Затем с обеих сторон проявляются  механизмы нейтрализации и самооправдания: себя воспринимают лишь как исполнителя, жертвы дегуманизируются и обесцениваются, на них сваливают всю вину, отвергается ответственность за собственное поведение. Например, участники беспорядков могут использовать в качестве оправдания политические скандалы, так как они подтверждают, что политическая система в целом подвержена коррупции.

Психологические эксперименты показали, что если столкновение противоборствующих сил уже привело к резкому конфликту, беспорядок начинает приобретать ускорение, дело доходит до настоящего разрушительного опьянения, которым заражаются и бездействовавшие до сих пор.

Беспорядки в отражении  средств массовой информации Затягивание  назревших перемен в структуре  хозяйственных и социальных отношений  в условиях плюралистического общества порождает конфликтные ситуации. Во избежание беспорядков средства массовой информации в демократическом  правовом государстве должны предоставлять  политическим противникам достаточные  возможности для того, чтобы спорные  проблемы могли гласно обсуждаться.

Зачастую же происходит так, что подобные социальные конфликты  вовремя не распознаются, им не придают  должного значения, либо они неправильно  преподносятся политиками и журналистами. В то же время нерешенность этих проблем отражается на социально  слабо защищенных общественных группах  и волнение в недрах общества продолжается. В этом случае протестующая партия нередко видит выход в применении насилия, чтобы возбудить внимание к своему делу и повлиять на изменение  политики. Поскольку средства массовой информации почти никогда не проходят мимо насильственных протестов, организация  беспорядков во многих случаях является попыткой обратить внимание общественности на социальные неурядицы. Однако этот момент, как правило, не акцентируется  средствами массовой информации, которые  в основном освещают внешние проявления насилия, зачастую излишне их драматизируя. С помощью смакования драматических аспектов сенсационных событий средства массовой информации развлекают публику, но недостаточно информируют ее о социально-структурных причинах, о прямых и косвенных следствиях беспорядков. Участники конфликта порой представляются однобоко, как возмутители спокойствия, которые находят удовольствие в разрушении и насилии. Тем самым конфликт, лежащий в основе беспорядка, лишь обостряется, он не доводится в полной мере до общественного сознания, не становится объектом глубокого анализа, а заведомо объявляется социально вредным.

Телерепортажи в прямом эфире  могут провоцировать дальнейшее развитие беспорядков. Присутствие  операторов и репортажи телевидения  побуждают к действию представителей конфликтующих групп: они начинают считать для себя необходимым  вмешаться в ситуацию, думая, что  этого ожидают от них зрители. Противостоящие общественные группы могут  использовать телеинформацию для оправдания эскалации насилия.

Учитывая все это, средства массовой информации должны стараться  в нужный момент предоставить конфликтующим  партиям достаточные возможности  для мирного, взаимоприемлемого  решения конфликта. Беспорядки не стоит  по возможности транслировать в  прямом эфире, необходимо объективно анализировать  их, заостряя внимание на социальных причинах и последствиях.

Поскольку массовые беспорядки (за исключением так называемых беспочвенных) являются формой проявления социально запущенных конфликтов, коренящихся в социально-структурных недостатках, задача политиков и журналистов — вовремя распознать эти недостатки и сделать их предметом открытого общественного обсуждения. Разрешение конфликтов, вызывающих беспорядки, не может быть задачей полиции, которая вмешивается в события, когда они уже наступают, т. е. слишком поздно.

Существует целый ряд  мер, с помощью которых можно  заблаговременно предотвратить  беспорядки. Прежде всего это воздействие на общественное мнение, чтобы все население однозначно осуждало неоправданное применение насилия. При этом понятие «насилие» не должно ограничиваться применением физического насилия. Воспитание детей силой примера, без насильственных наказаний, опыт мирного решения конфликтов в семье и школе — служат задаче предупреждения в будущем криминального насилия. Запрещение законом телесных наказаний также может в этой связи быть важным воспитательным средством.

Политики и журналисты должны быть готовы к уважительному  диалогу с гражданами об их потребностях и опасениях, чтобы иметь возможность  разрешать застарелые конфликты  к обоюдному согласию.

Следует расширить политические права граждан, обеспечивающие их участие  в обсуждении и принятии решений, особенно на уровне общин.

Предприниматели, политики, ученые, деятели культуры, известные  спортсмены — вообще видные люди —  должны глубже осознать, что они  являются примером для подражания и  что политические скандалы компрометируют общественные идеалы.

Следует по возможности не допускать возникновения очагов социальной дезорганизации, например бедняцких гетто. В этом значительную роль играют архитектура и планировка города, препятствующие развитию преступности. Они должны способствовать формированию стиля поведения и общения людей, основанного на развитии соседских контактов, понимании общих территориальных интересов.