Проблемы одиночества в пожилом возрасте

В типологии Ф. Гизе, сконструированной  на основе отношения человека к собственному старению, выделяются три типа стариков и старости: 1) старик - негативист, отрицающий у себя какие-либо признаки старости; 2) старик - экстравертированный, признающий наступление старости через внешние влияния и путем наблюдений за изменениями (выросла молодежь, расхождение с нею во взглядах, смерть близких, изменения своего положения в семье, изменения-новшества в области техники, социальной жизни и т.д.); 3) интровертированный тип, для которого характерно острое переживание процесса старения. Человек не проявляет интереса к новому, погружается в воспоминания о прошлом, малоподвижен, стремится к покою и т.п.

И.С. Кон выделяет следующие социально-психологические типы старости (4 позитивные и 2 негативные). Первый тип — активная творческая старость, когда ветераны, уходя на заслуженный отдых, продолжают участвовать в общественной жизни, в воспитании молодежи и т.д., — живут полнокровной жизнью, не испытывая какой-либо ущербности. Второй тип старости характеризуется тем, что пенсионеры занимаются делами, на которые раньше у них просто не было времени: самообразованием, отдыхом, развлечениями и т.п. Для этого типа стариков характерны тоже хорошая социальная и психологическая приспособляемость, гибкость, адаптация, но энергия направлена главным образом на себя. Третий тип (а это преимущественно женщины) находит главное приложение своих сил в семье. А поскольку домашняя работа неисчерпаема, то женщинам, занимающимся ею, просто некогда хандрить, скучать. Однако, отмечают психологи, удовлетворенность жизнью у этой группы людей ниже, чем у первых двух. Четвертый тип — это люди, смыслом жизни которых становится забота о собственном здоровье. С этим связаны и разнообразные формы активности, и моральное удовлетворение. Вместе с тем обнаруживается склонность (чаще у мужчин) к преувеличению своих действительных и мнимых болезней, повышенная тревожность.

Наряду с выделенными благополучными типами старости И.С. Кон обращает внимание и на отрицательные типы развития: а) агрессивные старые ворчуны, недовольные состоянием окружающего мира, критикующие все, кроме самих себя, всех поучающие и терроризирующие окружающих бесконечными претензиями; б) разочарованные в себе и собственной жизни, одинокие и грустные неудачники, постоянно обвиняющие себя за действительные и мнимые упущенные возможности, делая себя тем самым глубоко несчастными.

Основными стрессорами людей пожилого и старческого возраста можно считать отсутствие четкого жизненного ритма; сужение сферы общения; уход от активной трудовой деятельности; синдром «опустошения гнезда»; уход человека в себя; ощущение дискомфорта от замкнутого пространства и многие другие жизненные события и ситуации. Наиболее сильным стрессором является одиночество в старости. Понятие это далеко не однозначное. Если вдуматься, то термин «одиночество» имеет социальный смысл. У человека нет родственников, сверстников, друзей. Одиночество в старости может быть связано и с отдельным проживанием от молодых членов семьи. Однако более существенными в старости оказываются психологические аспекты (изоляция, самоизоляция), отражающие осознание одиночества как непонимания и безразличия со стороны окружающих. Особенно реальным одиночество становится для человека, живущего долго. В центре внимания, дум, размышлений старого человека может быть исключительно ситуация, породившая ограничение круга общения. Неоднородность и сложность чувства одиночества выражается в том, что старый человек, с одной стороны, ощущает увеличивающийся разрыв с окружающими, боится одинокого образа жизни; с другой стороны, он стремится отгородиться от окружающих, защитить свой мир и стабильность в нем от вторжения посторонних. Практикующие геронтологи постоянно сталкиваются с фактами, когда жалобы на одиночество исходят от старых людей, живущих вместе с родственниками или детьми, гораздо чаще, чем от стариков, живущих отдельно. Одна из очень серьезных причин нарушения связей с окружающим кроется в нарушении связей стариков с молодыми людьми. Закрепляется не самая гуманистическая позиция: отсутствие реальной жизненной проекции на будущее ясно как для самого старого человека, так и для его молодого окружения. Более того, нередким сегодня можно назвать столь реликтовое явление, как геронтофобия, или враждебные чувства по отношению к старым людям [7].

Проблема взаимосвязи  социального стереотипа старости и  личного выбора стратегии старения представлена в работе Л.И. Анцыферовой. Она выделяет два личностных типа старости, отличающихся друг от друга  уровнем активности, стратегиями  совладания с трудностями, отношением к миру и к себе, удовлетворенностью жизнью. Представители первого типа мужественно, без особых эмоциональных нарушений переживают уход на пенсию. Они, как правило, заранее готовятся к этому событию, ведут поиск новых путей включения в общественную жизнь, планируют будущее свободное время. Люди, планирующие свою жизнь на пенсии, нередко воспринимают отставку как освобождение от социальных ограничений, предписаний и стереотипов рабочего периода. У многих пожилых людей выход на пенсию связан со стремлением передать профессиональный опыт ученикам. Они испытывают тягу к воспитанию нового поколения, наставничеству.

Картина поведения второго  типа людей, вышедших на пенсию, иная. Вместе с отходом от профессиональной деятельности у них развивается пассивное  отношение к жизни, они отчуждаются  от окружения, сужается круг их интересов  и снижаются показатели тестов интеллекта. Они теряют уважение к себе и переживают тягостное чувство ненужности. Эта  драматическая ситуация – типичный пример потери личностной идентичности и неспособности человека построить  новую систему идентификации.

Интересную типологию  стратегий адаптации к старению предлагает М. Ермолаева. Обобщив достаточно неоднородную информацию о различных аспектах старения, содержащуюся в работах Г.С. Абрамовой, Р.М. Грановской, Н.Ф. Шахматова, Э. Эриксона, а также данные собственных исследований, автор выдвигает предположение, что ведущая деятельность в старости может быть направлена либо на сохранение личности человека, поддержание и развитие его социальных связей, либо на обособление, индивидуализацию и «выживание» его как индивида на фоне постепенного угасания физических, физиологических и психофизиологических функций. Оба варианта старения подчиняются законам адаптации, но обеспечивают различное качество жизни и даже ее продолжительность. В литературе наиболее полно описан второй вариант старения, при котором возрастные изменения проявляются в качественно своеобразной перестройке организма с сохранением особых приспособительных функций на фоне общего их спада. Эта стратегия адаптации предполагает постепенную перестройку основных жизненно важных процессов и в целом структуры регуляции функций в целях обеспечения сохранности индивида, поддержания или увеличения продолжительности жизни. Данная стратегия создает возможность превращения «открытой» системы индивида в систему «закрытую» [8].

Как отмечает Н.Ф. Шахматов, отношение  к собственному старению – активный элемент психической жизни. В  формировании этого чувства определяющими  являются моменты осознания факта  физических и психических изменений, признания естественности ощущений физического нездоровья. На последующих  этапах старения отношения к новым  изменениям в физическом статусе  находит уже под воздействием сформировавшейся новой позиции, нового уровня самосознания. Эта новая позиция  формируется за счет установившихся новых отношении пожилого человека с его окружением, но в большей степени зависит от него самого. Принятие собственной старости есть результат активной творческой работы по переосмыслению жизненных установок и позиций, переоценке жизненных ценностей. Именно при этом варианте психического старения имеется полное согласие с самим собой, согласие с внешним миром, согласие с естественным ходом событий и, наконец, согласие с неминуемостью завершения собственной жизни.

Заметим, что представленные основные типы старости, отношения к ней, не исчерпывают всего многообразия проявлений поведения, общения, деятельности стареющего человека, многообразия индивидуальностей. Классификации носят ориентировочный характер, с тем, чтобы составить некоторую базу для конкретной (исследовательской или практической) работы с людьми пожилого и старческого возраста.

Таким образом, анализ типов и стратегий  отношения к старению, а также  полученные эмпирические данные позволяют  говорить о возможности и необходимости  формирования готовности к освоению возрастно-временных изменений, которая является основанием толерантности к старению.

2.2 Психологическая специфика социализации  личности в пожилом возрасте

Социальная нестабильность современного общества создает дополнительные трудности и напряжение в жизни пенсионеров или людей, готовящихся к выходу на пенсию. Комплекс этих факторов создает критическую ситуацию, когда человек сталкивается с невозможностью реализации привычных смыслов жизни, с нарушением жизненного стереотипа, с потерей личностной идентичности и способности построить новую систему идентификаций, что ведет к необходимости смены стиля жизни, адаптации к новым условиям для обеспечения бытия смыслом (Л. В. Бороздина, О. Н. Молчанова, 2011) [21].

По мере старения меняется социальный статус человека, неизбежность скорой смерти переживается не менее  болезненно, чем физические недуги. Для понимания проблем старости существует два аспекта анализа  этого процесса.

Во-первых, это — биологическая  старость. С возрастом прогрессирует  снижение функционирования морфофизиологических систем, органов человеческого организма.

Второй аспект старения — социальный. «Социальная старость»  — следствие биологического старения — выражается в закономерных изменениях статуса личности, необходимости  адаптации к новым условиям существования. И этот аспект менее всего изучен социологами. Старость как заключительная фаза возрастной структуры общества с середины ХХ в. изучается «социальной геронтологией».

Говорят, что душа не стареет, увядает лишь тело. Несмотря на старость, человек не может отказаться от потребностей и эмоций молодости. И в этом также существует конфликт: физическое старение организма противоречит тем желаниям, мечтам и устремлениям, которые постоянно порождает  наша духовная сущность. О. Уайльд писал  в одном из произведений: «Трагедия не в том, что стареешь, а в том, что остаешься молодым»[5].

Мужчины и женщины  неодинаково переживают процесс  старения. Женщины более жизнестойки  и менее подвержены воздействию  экстремальных факторов, а также  алкоголизму, вовлечению в политические и военные конфликты, преступления и т.п. У женщин, в сравнении  с мужчинами, и показатели смертности в три-четыре раза ниже во всех возрастных группах.

Из всех этапов становления  человека как личности менее всего  социологически осмыслена социализация пожилых и старых людей. Проблемы этого возрастного этапа, пожалуй, самые трудные, во многом парадоксальные. На самом деле, о каком накоплении жизненного опыта, о каком становлении  личности могут говорить 60-100 летние люди, когда уже пройден длинный  жизненный путь, так или иначе  выполнена гражданская профессиональная и другие задачи. Определился круг близких людей, устоялись отношения  к самому себе, к внешнему миру. Образно  об этом говорит Артур Шопенгауэр. Маскарад окончен, маски снимаются. Мы видим тогда, кто, собственно, были те, с кем мы приходили в соприкосновение  на протяжении своей житейской карьеры.

Боязнь старости —  геронтофобия — снижает энергетический потенциал человека. И, напротив, по возможности активный, деятельный образ жизни делает, по существу, бесконечным процесс социализации — усвоения всего нового, интересного и бескорыстной передачи своего опыта молодежи. Правомерна ли сама постановка вопроса о социализации стареющих людей? В последние годы большинство социологов вынуждено включать старость в процесс социализации. Процесс обретения, уточнения, развития человеком социальных свойств, по сути, не знает возрастных границ. Меняются социальные роли, которые выполняет личность, каждый статусно-ролевой сдвиг в жизни личности привносит что-то новое в ее духовный облик. Чаще всего говорится о снижении социального статуса, об ослаблении физических и психологических возможностей человека, меньшей становится общественная активность.

Ресоциализация, т. е. или пересмотр, или отказ от уже привычных установок, представлений, которые были сформированы в предыдущие годы, протекает болезненно, особенно в периоды, когда общество переживает коренные преобразования. Сегодня духовная жизнь пожилых подвергнута большим испытаниям в связи с изменениями в политической, экономической, духовно-культурной, личностно-семейной сферах жизни.

Общепринято понимание  социализации как процесса усвоения индивидом на протяжении его жизни  социальных норм и культурных ценностей  того общества, к которому он принадлежит. Такое определение повторяется  в подавляющем большинстве работ  по социологии. Например, С. С. Фролов социализацию определяет как процесс, посредством  которого индивид усваивает нормы  ею группы таким образом, что через  формирование собственного Я проявляется уникальность данного индивида как личности. Весь процесс социализации преимущественно рассматривается как становление личности на ранних этапах ее развития.

Можно ли говорить о  социализации пожилых, если сводить все к усвоению опыта? Следует напомнить определение критериев оценки социальных качеств личности как меры не только интериоризации, но и экстериоризации социальной сущности. Соответственно и социализация — это не только процесс усвоения, но и передача социального опыта от поколения к поколению, процесс, который на каждом возрастном этапе наполняется новым содержанием. У пожилых людей усвоение нового может быть в чем-то, и затруднено, но, преломляясь через накопленный жизненный опыт, становится более глубоким и обстоятельным. У старости больше силы суждения, глубины и основательности. Господином материала, собранного в молодости, человек становится только в поздние годы. Поэтому в большинстве случаев великие создают свои шедевры в возрасте около 50 лет. Молодость остается корнем древа познания, хотя лишь вершина его приносит плоды.

Социализация в поздний  период жизни продолжается и как  процесс усвоения нового, переработки  всего достигнутого в жизни и  как процесс «отдачи», передачи своего опыта, знаний следующему поколению.

Большое значение приобретает  забота о закреплении своих достижений в наследниках, стремление уберечь  их от повторения своих ошибок. В  позднейший период мы более способны воздействовать на других, даже на весь свет, отмечает Шопенгауэр. Ибо мы сами становимся людьми законченными и завершенными. Эти годы являются поэтому временем практической и производительной деятельности, а молодость — временем первоначального усвоения и познания.

Эти выводы великого мыслителя  чрезвычайно важны и для подтверждения  необходимости уточнения понятия  социализации как двустороннего  процесса усвоения и отдачи социального  опыта, охватывающего всю жизнь  человека. Важны они для осмысления старости как социального феномена вместе с развитием общества менялись и социальные проблемы старения. Определенное распределение «обязанностей» между молодыми, зрелыми и старыми генерациями имеет место и на биологическом уровне как форма приспособления к условиям обитания способам добывания пищи, самозащиты, воспитания детей и т. п.