Предмет морфологии

2. Вещественные существительные при переносном употреблении также могут переходить в другой лексико-грамматический разряд и употребляться в результате этого перехода в форме множественного числа. Наиболее распространены случаи использования их для обозначения сортов, видов вещества: "растительные масла", "животные жиры", "минеральные соли". Не менее продуктивна в языке модель, по которой существительное, называющее вещество, употребляется для обозначения изделия из этого вещества: "оконные стекла", "на выставке представлены акварели, гуаши московских художников". Сюда же можно отнести и авторские образования, например: "Скрип шагов вдоль улиц белых, Огоньки вдали. На стенах обледенелых Блещут хрустали" (Фет), где индивидуальная форма хрустали обозначает искрящиеся, как хрусталь, льдинки, изморозь.

Вещественные существительные  могут употребляться во множественном числе и при изменении их лексического значения в сторону собирательности, когда они начинают обозначать пространства, занятые данным веществом: "территориальные воды Великобритании", "земли помещика Троекурова", "арктические льды".

3. Собственные имена существительные (а именно: те из них, которые обычно употребляются только в единственном числе) также могут приобретать форму множественного числа при изменении лексического значения, переходя при этом в разряд нарицательных, например: "Под проливным дождем на склизких, неопрятных асфальтовых мостовых часами стоят взаимно закупорившиеся вереницы грузовиков, монбланы жратвы, казбеки гастрономических сокровищ" (М.Кольц.). Обозначения единичных понятий Монблан, Казбек, употребленных как образные метафоры, становятся нарицательными существительными: указывают на громадные скопления еды, сходные по величине с двумя высочайшими горными вершинами. Показателен и такой пример из газеты: "Их таскали по Лубянкам и психушкам" (Комс. пр. 1992. 17 марта) – здесь Лубянки – это не название здания на одноименной площади в Москве, а вообще все тюрьмы страны.

Чаще всего употребляются в  значении нарицательных те собственные  существительные, которые являются именами и фамилиями выдающихся деятелей культуры, истории, политики, имена литературных персонажей. Подобные примеры русский язык, русская художественная и критическая литература знают уже очень давно. Всем известны строки Ломоносова: "...Что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать". Герцен писал: "Время Онегиных и Печориных прошло", "...что так мало пишут об Обломовых". Давно вошли в русский литературный язык ставшие нарицательными существительные чацкие, молчалины, фамусовы, чичиковы, коробочки, сквозник-дмухановские, хлестаковы. Наше время дало новый ряд нарицательно используемых имен собственных: рашидовы, кунаевы, сусловы, нины андреевы. В разряд нарицательных, в принципе, может перейти любое имя собственное, принадлежащее той или иной выдающейся личности, становясь при этом обозначением класса людей, которые обнаруживают характерные черты этой личности. Примечательно, что в языке современной газетной публицистики подобные образования обладают обычно негативно-оценочным компонентом значения, выражают отрицательное отношение говорящего к той личности, имя которой употреблено в качестве нарицательного существительного. Так, обращает на себя внимание процитированное в "Огоньке" высказывание известного публициста Александра Невзорова о выдающемся русском художнике-модернисте Казимире Малевиче: "Мрак собачий этот Малевич. Когда были действительно цельные люди – они не нуждались в малевичах. Выгнали бы!" (Ог. 1992. № 4).

4. Наконец, в индивидуально-поэтической  речи форму множественного числа  иногда приобретают существительные,  которые традиционно ее не имеют (или во всяком случае которые обычно используются лишь в форме единственного числа). Это существительные типа сирень, жасмин, разбег и т.д. Например; "Сиреневые сирени, И как вам не тяжел Застывший в трудном Крене альтовый гомон пчел" (А.Тарк.); "И так неистовы на синем разбеги огненных стволов, и мы так долго рук не вынем из-под заломленных голов" (Паст.); "Цветут ростовские жасмины. И в небе ласточки кричат. И вдруг мелодией старинной Твои слова во мне звучат" (В.Виногр.). Появление формы множественного числа здесь связано с необходимостью назвать несколько явлений, обозначаемых традиционно только существительным singularia tantum*.

* Именно о таких  существительных пишет А.А. Зализняк, называя их существительными  с "потенциально полной парадигмой" и подчеркивая, что в случае необходимости "недостающие словоформы со значением и внешними признаками множественного числа без труда будут построены" (Зализняк А.А. Грамматические категории рода и одушевленности в русском языке//Вопросы языкознания. 1964. № 4. С. 32–33).

По-иному следует оценивать случаи употребления формы множественного числа существительных singularia tantum (отвлеченных  и вещественных) в примерах такого рода: "Взглянув на главы-шлемы, боярин рек: "У, шельмы! В бараний рог! Сплошные перламутры – сойдешь с ума. Уж больно баламутны их сурик и сурьма" (Возн.); "Рынок – Малые Лужники. Слева в фартуках мужички, справа сборная команда – бабы в брюках и помадах" (Возн.); "Несомненно, в сенаторе – развивались: боязни пространства" (А. Белый). В приведенных примерах явно нет никакого изменения лексического значения существительного в сторону конкретности, единичности, противопоставленной раздельной множественности. Здесь само по себе грамматическое значение множественного числа, которое ассоциируется в сознании носителя языка с представлением о множественности, о большом объеме, большом количестве чего-либо, выдвигается на первый план, актуализируется. И это грамматическое значение придает художественной речи дополнительную экспрессивность, выразительность ("сплошные перламутры"– т.е. очень много, чрезмерно много перламутра; "бабы в брюках и помадах"– т.е. покрывшие себя невероятно густым или ярким слоем помады женщины; "боязни пространства"– т.е. непрекращающийся, все нарастающий страх перед пространством). Интересен и такой пример из стихотворения Б. Пастернака "Десятилетие Пресни":

Любила снег ласкать  пальба,

И улицы обыкновенно 

Невинны были, как мольба,

Как святость – неприкосновенны.

Кавалерийские следы 

Дробили льды. И эти льды

Перестилались снежным  слоем 

И вечной памятью героям.

Здесь вместо формы лед употреблена имеющаяся в языке форма льды, которая в данном контексте имеет совсем иное значение, нежели в традиционных словосочетаниях типа "льды Арктики". В процитированном отрывке это именно пара по числу вещественного существительного лед, обозначающая ту же реалию, что и исходная форма. Но употребление ее небезразлично к общему значению высказывания, делает его образно более многомерным. Основная информация – дробили лед – расширяется. С одной стороны, возникает ощущение массивности, мощности ледяных напластований на зимней улице (значение количества), с другой – создается картина одновременно и многократно происходивших действий (значение расчлененной множественности); форма как бы помогает передать множественную дробность галопа лошадей, под копытами которых крошится и разлетается лед. Благодаря употреблению формы множественного числа и ассоциирующихся с ней оттенков грамматического значения строфа приобретает большую экспрессивность.

Ошибочное употребление формы множественного числа существительных

Ошибочными, неудачными следует считать  те случаи нетрадиционного употребления формы множественного числа отвлеченных  и вещественных имен существительных, когда появление их не мотивировано изменением лексического значения слова, когда не возникает в тексте дополнительный экспрессивный оттенок (который форма множественного числа выражает сама по себе). Так, представляются неудачными примеры типа: "подкрепления интервентам"– так была названа небольшая заметка в "Вечерней Москве", написанная в годы войны во Вьетнаме, где сообщалось о намерении американского правительства увеличить численность войск США в Южном Вьетнаме. Конкретизации лексического значения здесь не предполагалось, следовательно, нужно было употребить форму единственного числа подкрепление. Или в информации об открытии чемпионата мира по футболу в Мексике: "Кто только и что только не высказывает относительно исходов чемпионата! К делу подключили даже электронно-вычислительную машину" (Пр. 1970. 1 апр.). Очевидно, что и в данном случае при множестве высказанных мнений исход чемпионата может быть только один. Поэтому уместнее была бы форма единственного числа; "относительно исхода чемпионата". Совсем уж неудачным можно считать использование формы множественного числа существительного поверхность в следующем примере: "Первым летчиком-инструктором стал Николай Николаевич Новиков, ныне кандидат технических наук, преподаватель Московского авиационного института имени Серго Орджоникидзе. Учил он нас всерьез, заставлял не скользить по поверхностям, а проникать в суть явлений" (Ав. и косм. 1968. № 11). Автор употребляет устойчивое словосочетание скользить по поверхности, заменив в нем форму единственного числа на форму множественного (может быть, под влиянием формы числа существительного в синонимичных фразеологизмах "скользить по верхам", "нахвататься верхов"). Форма множественного числа приводит к непреднамеренной конкретизации значения, отвлеченному (в составе фразеологизма) существительному возвращается его прямое значение: "поверхность – наружная сторона чего-либо". В результате возникает двусмысленность, вызывающая нежелательный в этом случае иронический эффект.

Категория падежа

Категория падежа – категория, обозначающая отношение имени к другому слову словосочетания, предложения или к целой синтаксической конструкции. Например: "Дни Турбиных" (М.Булг.); "Два капитана" (Кав.) (отношение к слову в словосочетании); "В каюте сонно и полумрак" (Пауст.) (отношение к Предложению в целом).

Падеж выражается флексиями слова, нередко в сопровождении перемещения  ударения (доскá – дóску), предлогов. Обязателен предлог при выражении предложного падежа.

Значение падежных форм сложно. Оно  зависит и от характера грамматической связи между данной падежной формой и подчиняющим словом (управление, примыкание или согласование; последнее бывает в приложении), и от лексических значений слова подчиняющего и подчиняемого (т.е. данной падежной формы), и от семантики предлога. Ниже приводятся значения падежных форм (главным образом в беспредложном употреблении), так как подробная характеристика всех падежей в предложении, разграничение присловных и неприсловных падежных значений и описание семантических преобразований, которые возникают в предложении благодаря взаимодействию разных падежных значений друг с другом, относится к сфере синтаксиса.

Именительный падеж. Центральными для него являются значения субъектное*, отражающееся в подлежащем, в назывных предложениях, и определительное, отражающееся в именной части сказуемого и в приложении. Например: "Весна в этом году выдалась ровная" (Купр.); "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека" (Бл.) (субъектное); "Будь я подлец и анафема, если я сяду еще когда-нибудь с этой севрюгой" (Ч.); "Чижа захлопнула злодейка западня" (Крыл.) (определительное). Кроме того, именительный падеж часто выступает как обращение: "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке" (Б.Ок.); "О, город Ершалаим! Чего только не услышишь о нем" (М.Булг.).

* В ряде случаев  (преимущественно в пассивных конструкциях) субъектное значение именительного падежа (когда он означает субъект состояния) осложняется значением объектным (объекта действия): "Рыжая степь облита золотым солнцем" (М.Г.).

Родительный падеж. Центральные значения его – определительное, объектное и субъектное. Определительное значение реализуется при указании на отнесенность, принадлежность предмета другому предмету, лицу, при указании на предмет, порождающий что-либо, на предметы, лица, являющиеся источником чего-либо: "Все слабее звуки прежних клавесинов, голоса былые" (Б.Ок.); "Она влюблялася в обманы и Ричардсона и Руссо" (П.); при указании на свойство, качество кого или чего-либо: "судья международной категории", "человек дела", "Страна березового ситца" (Ес.); "край непуганых идиотов" (И. и П.). Объектное значение типично для словосочетания с отглагольными существительными, с существительными, обозначающими действие, процесс: "Мое открытие Америки" (Маяк.); "штурм космоса", "презентация фильма". Оно обнаруживается и при выражении количественных отношений: "кусок сыру", "литр молока", "А потом помчался в кассу покупать бутылку квасу" (Чук.). Объектное значение реализуется и при выражении прямого объекта при переходных глаголах с отрицанием: "давно не получаю писем", "Не обещайте деве юной любови вечной на земле" (Б.Ок.); при указании на объект, которого лишаются, опасаются: "лишиться поддержки (помощи)", "бояться темноты", "страшиться опасности (попреков)". Субъектное значение выступает в словосочетаниях, содержащих указание на лицо, предмет, производящие действие: "Приезд отца к сыну" (название повести Э.Г. Казакевича); "Явление героя" (название главы из романа "Мастер и Маргарита"). Субъектное значение родительного падежа может обнаружиться и не в составе словосочетания: "Эй, вы, херувимы и серафимы! – сказал Остап, вызывая врагов на диспут, – Бога нет!" (И. и П.); "Нарзану нету", – ответила женщина и почему-то обиделась" (М.Булг.).

Дательный падеж. Основными значениями дательного падежа являются значения объектное и субъектное. Объектное значение реализуется при указании на лицо или предмет, на который направлено, в интересах которого или в ущерб которому совершается действие: "писать другу", "содействовать успеху", "вредить здоровью"; "И когда он крикнет всему свету, это он не о вас–о себе" (Б.Ок.). Дательный объектного значения используется также при указании на лицо или предмет, для которого предназначено, которому адресовано и т.д. что-либо: "подарок родителям", "честь и слава героям'"', "привет вашей семье", "Гимн бороде" (название стихотворения М.В. Ломоносова). Субъектное значение выступает в безличных предложениях: "Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен" (Л.Т.).

Основным для винительного падежа является объектное значение: винительный падеж без предлога обозначает лицо или предмет, полностью и непосредственно охваченный действием, предмет или лицо, к которому обращено чье-либо отношение, чьи-либо чувства: "Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие..." (Гог.); "И ударил своего ненавистника Прямо в левый висок со всего плеча" (Л.); "Люблю отчизну я, но странною любовью!" (Л.). Широко используется винительный падеж в обстоятельственном значении, указывая на временные границы, количество, меру, величину и т.д. чего-либо: "пробежать километр", "стоит миллион"; ср. также: "Вот пишет боярин всю ночь напролет, Перо его местию дышит" (А.К.Т.).

Основные значения творительного падежа – объектное и определительное. Объектное значение выступает при указании на орудие или объект действия, испытываемых чувств; "резать ножом", "топить дровами", "Старик ловил неводом рыбу" (П.), "восхищаться успехами", "наслаждаться музыкой". Определительное значение выступает при использовании творительного падежа в качестве сказуемого: "Он хочет быть летчиком", "Он здесь директором".

Богат творительный падеж и различными обстоятельственными значениями, указывая на место, время, состояние, способ и образ действия, уточняющий признак, меру времени или количества и т.д.: "идти берегом (лесом)", "уехать утром", "жил там ребенком", "говорить басом (шепотом)", "ходить толпой", "дворянин родом", "богат содержанием (мыслями)", "не встречаться годами", "покупать ведрами (тоннами)" и т.д. Творительный падеж обладает также субъектным значением, которое реализуется в страдательных конструкциях: "фильм поставлен молодым режиссером"; "Славою увиты, шрамами покрыты, только не убиты" (Б.Ок.).

Предложный падеж  (используемый всегда с предлогом) имеет объектное значение: "думать о своем будущем", "рассуждать о высоких материях" и значение обстоятельственное при обозначении места, времени, состояния и т.д.: "Где-то под ногами и над головами – лишь земля и небо" (Б.Ок.); "В году недель пять-шесть Одесса, По воле бурного Зевеса, Потоплена, Запружена" (П.); "...В мольбах и гаданьях проведший весь век" (П.).