Эмпирическое исследование особенностей привязанности к матери детей дошкольного возраста

Дж. Боулби подчёркивал то, что система привязанности имеет свою внутреннюю мотивацию, которая включает две противоположные тенденции: стремление ребёнка к новому,  к «опасности»  и поиск поддержки и защиты со стороны взрослого. Система привязанностей, считал он, активизируется при столкновении с опасным и неизвестным, и не работает в привычной и безопасной обстановке. То есть, чем больше опасность, тем острее у ребёнка потребность в контакте с матерью и её защите, а при отсутствии опасности возможно физическое отдаление от объекта привязанности. Например, исследовательские и познавательные интересы ребёнка отвлекают его от матери, а чувства страха и опасности возвращают к ней [23].

К концу первого года жизни привязанность фиксируется на определённом лице, и в результате интериоризации отношений с ним складывается, так называемая рабочая модель, считает Дж. Боулби.

Рабочая модель является центральным понятием теории привязанности. Дж. Боулби предположил, что в процессе взаимодействия с другими людьми и миром индивид конструирует рабочие модели, с помощью которых он воспринимает и интерпретирует разные события. Рабочую модель автор теории называет глубинной структурой самосознания или отношением, хотя связь этой модели с сознанием не осознаётся индивидом, но сквозь неё он воспринимает и осознаёт себя и окружающий мир. Рабочая модель не поддаётся конкретному описанию, но внутри неё выделяются следующие  понятия и оппозиции.

В центре рабочей модели, по мнению Дж. Боулби находится модель себя и близкого человека (Я – Другой), которая неразрывно связана и взаимообусловлена. «Я» определяется тем, как меня воспринимает объект моей привязанности. В центре модели «Другого» – его принятие меня и эмоциональная поддержка. Например, для нелюбимых, обиженных  детей «Я» выступает как не заслуживающий любви и внимания окружающих, объект, а объект привязанности – как требовательный, всё запрещающий и жестокий. Такие же пары моделей можно составить для «запущенных» детей, лишённых родительского внимания, для благополучных и любимых детей и пр. Естественно, что оптимальная рабочая модель складывается у детей, чьи родители заботятся о них, оказывают эмоциональную поддержку и в то же время допускают и поддерживают самостоятельную активность и автономию ребёнка [23].

Каждый человек, согласно теории привязанности Дж.Боулби, может воспринимать себя объектом и субъектом привязанности. В контексте теории привязанности в субъект-объектных отношениях различают дополнительные и реципрокные (взаимные) варианты привязанности. При первом варианте один человек ощущает себя объектом привязанности, принимая любовь и зависимость другого, который является «носителем» и «источником», т.е. субъектом привязанности. Например, мать не нуждается в защите, поддержке и обеспечении своей безопасности со стороны своего ребёнка, поэтому она выступает как объект привязанности, а ребёнок – как её субъект. При втором варианте отношения привязанности являются взаимными, и оба партнёра в равной мере являются и ощущают себя объектами и субъектами привязанности. В качестве примера таких взаимных, или реципрокных, отношений обычно называют супружеские отношения [23].

Поскольку рабочая модель основана на прошлом опыте отношений, важную роль в её становлении играет система памяти.

Такие виды памяти, как глубинная и семантическая память являются дополнительными системами и играют разную роль в становлении рабочих моделей.

Глубинная память, полагает Дж. Боулби, сохраняет образы и образцы поведения, которые постоянно повторяются в ситуациях взаимодействия. Это обобщённый образ поведения, который складывается на основе повторяющейся последовательности взаимодействий с близким взрослым. Например, ребёнок, как правило,  радуется при звуке шагов матери.

Семантическая память, в отличии от глубинной, включает обобщённые представления о структуре отношений и о конкретных отношениях с другими людьми, выраженные в вербальной форме. Это может быть информация, полученная от других людей (например, что говорят родители о своём отношении к ребёнку и о его поведении), и собственные вербальные умозаключения ребёнка [23].

Система памяти является одним из наиболее дискуссионных моментов в теории привязанности. Обсуждению поддаются такие вопросы как,  например, какой вклад вносят эти виды памяти в построение рабочей модели, существует ли взаимосвязь и взаимовлияние между этими видами памяти и другие. Однако сами эти виды памяти, выделенные Дж. Боулби, ни вызывают сомнений и у отечественных психологов, а являются каноническими [23].

 В зарубежной психологии в рамках школы привязанности значительное число работ посвящено изучению влияния различных психических нарушений матери на психическое состояние и качество привязанности ребёнка. В частности, широко используется «материнская депрессия». Результаты исследований показывают, что депрессивные матери не могут обеспечить безопасной привязанности, так как уделяют мало внимания ребёнку и больше негативных эмоций, чем позитивных. Дети таких матерей с трудом налаживают контакты со сверстниками и отличаются сниженными познавательными интересами.

 Другим направлением исследований этой школы является изучение влияния качества привязанности на познавательную активность детей и их школьную успеваемость. В данном случае результаты исследований показывают чёткую зависимость между качеством привязанности ребёнка к матери и его школьной успеваемостью и познавательными интересами.

Ещё одним распространённым направлением исследования в русле теории привязанности является изучение зависимости между качеством привязанности ребёнка к матери в раннем детстве и его отношениями со сверстниками в более позднем возрасте. Эти работы показывают, что ранние отношения с матерью также имеют огромное значение и во многом определяют дальнейшую социальную жизнь ребёнка [23]. 

Перечень аналогичных исследований можно было бы продолжить. Все они показывают, что сложившаяся в раннем возрасте привязанность к матери определяет самые разнообразные характеристики личности ребёнка, развитие его умственных и коммуникативных способностей. Само качество привязанности не имеет своего возрастного развития: возникнув к концу первого года жизни, оно начинает предопределять всю последующую психическую жизнь ребёнка [23].

Однако такой антигенетический подход вызывает неудовлетворённость некоторых учёных. В связи с этим возникают новые варианты обсуждаемой теории, в которых выделяются разные этапы формирования привязанности. Одним из них является теория М. Махлер, в которой выделяется четыре этапа становления привязанности [23].

Первый этап, считает М. Махлер, (от 0 до 3 месяцев) характеризуется отсутствием отношения ребёнка к матери, младенец не различает внешние и внутренние стимулы и не чувствителен к обращениям взрослого. Но благодаря постоянному вниманию матери, её заботе и уходу, он переходит к следующему этапу – фазе нормального симбиоза.

На этом этапе мать и ребёнок существуют в диадном единстве: ребёнок не отделяет себя от матери и не воспринимает её отдельно. Его Я воплощено в фигуре матери. Однако начинает возникать представление о своём  физическом Я. Удовольствие или неудовольствие от удовлетворения его физических потребностей формируют первый эмоциональный опыт младенца. М. Махлер считал этот этап очень важным в становлении отношений. Некоторые психические отклонения  (шизофрения, аутизм) он объяснял отсутствием фазы нормального симбиоза в жизни ребёнка. Данный этап длится от 3-х до 6-7 месяцев, после чего наступает следующий  этап отделения от матери.

Третий этап – автономного функционирования – включает три  фазы. На первой фазе (7-8 мес) ранней практической активности, мать является для ребёнка опорой и источником эмоциональной поддержки, которая осуществляется через физический контакт. На второй фазе возникает прямохождение, что позволяет ребенку физически отдалятся от матери и поддерживать с ней лишь сенсорную связь (то есть видеть и слышать). В моменты отсутствия матери в поле зрения ребёнка возникает и начинает «работать» её образ, считает М. Махлер  [23].

Самостоятельные действия, утверждает автор теории, приводят ребёнка к осознанию своей отдельности, самостоятельности и в то же время к ограниченности своих возможностей.  Это ведёт к следующей,  критической фазе, которую М. Махлер называет кризисом приближения. На этой фазе сталкиваются две тенденции: стремление соединиться с матерью (слиться с любимым объектом) и страх потерять свою автономию, протест против нарушения самостоятельности. Данный этап заканчивается примерно к 20 месяцам, когда большинство детей преодолевают кризис приближения и могут спокойно действовать на относительной дистанции от мамы [23].

Заключительный, четвёртый этап формирования привязанности, М. Махлер назвал периодом консолидации индивидуальности. На этом этапе происходит овладение речью, усвоение ребёнком образцов поведения взрослых, выражение своих желаний и фантазий в игре. В то же время длительное отсутствие матери вызывает гнев и огорчение ребёнка, поскольку её образ должен постоянно поддерживаться.

Таким образом, в теории М. Махлер мы видим, что, во-первых, в ней выделены определённые этапы становления отношений матери и ребёнка, во-вторых, слитность и отделённость ребёнка разведены во времени: период первичного единства матери и ребёнка (симбиоза) сменяется периодом автономного функционирования. В-третьих, различна роль представлений в сравнении с классическим вариантом теории привязанности. Для М. Махлер константность объекта привязанности наиболее важна в его отсутствии и строится через отрыв от матери. Поэтому её внутренний  образ здесь более статичен и более отделён от  Я  ребёнка. 

 Другой вариант развития привязанности предложен Д. Штерном. Он, как и Дж. Боулби, полагает, что стремление к контактам с близкими взрослыми являются изначальной и врождённой особенностью младенца и выделяет несколько этапов становления отношений ребёнка с матерью. По его мнению, на первом этапе младенец через свою сенсорную чувствительность выделяет себя и другого человека. На втором этапе (от 2-х до 9 мес.) у ребёнка складывается чувство «внутреннего себя» или «сердцевины Я», которое включает другого, относящегося к нему человека. На третьем этапе (от 9 мес. до 1,5 лет) возникает чувство своей субъективности, которая существует в пространстве межсубъектных отношений.  Возникают совместные действия, обмен впечатлениями, общение и пр. Четвертый этап, по мнению Д. Штерна, знаменуется становлением речи, которая открывает возможности для понимания себя и других. Возникает чувство «вербального Я» и вербальных отношений с людьми  [23]. 

Таким образом, Д. Штерн, как и Дж. Боулби, ставит в тесную зависимость становления образа себя и отношений с окружающими. С той лишь разницей, что у Дж. Боулби центральным моментом этих отношений является привязанность, а Д. Штерн говорит о социальных отношениях вообще, включая игру, совместную предметную деятельность и пр. Вместе с тем, он подчёркивает, что основой привязанности является не содержание взаимодействия, а эмоционально личностное отношение взрослого  (ребёнок  испытывает привязанность не к тому взрослому, который играет с ним и учит его, а к тому, который его любит) [23].

Понятие качества привязанности является центральным как для характеристики рабочей модели в теории привязанности Дж. Боулби, так для описания привязанности в целом. В основе этой характеристики лежит безопасность (или небезопасность), которую обеспечивает (или не обеспечивает) объект привязанности. Привязанность у детей приобретает качественно разный характер в зависимости от ряда условий, и прежде всего, от поведения матери, её чуткости, настроенности на ребёнка, эмоционального принятия, последовательного реагирования и др. [5].

 Наиболее популярной  методикой оценки качества привязанности  является изучение поведения  ребёнка в непривычной ситуации  при разлуке с близким взрослым. Эксперимент Мэри Эйнсворт, положенный в основу этой методики, состоит из семи трёхминутных эпизодов, во время которых наблюдают ребёнка раннего возраста наедине с незнакомым взрослым, с матерью и незнакомым взрослым, в одиночестве.

 По реакции ребёнка  на разлуку и встречу с матерью чаще выделяют три типа привязанности.

Дети группы «В» огорчаются и плачут (либо не плачут) при разлуке с матерью и сильно радуются близости и взаимодействию при её появлении. Такое поведение ребёнка свидетельствует о надёжности привязанности и о чувстве безопасности, которое даёт ребёнку мать.   Они чувствуют себя преимущественно эмоционально комфортно, уверенны в своей безопасности и спокойны.  Поэтому тип такой привязанности получил название «безопасная привязанность» [23].

Дети группы «А» как правило, не огорчаются и не плачут при разлуке с матерью и игнорируют или даже избегают её при встрече. Такое поведение ребёнка свидетельствует об отчуждении и избегании матери, а также об отсутствии чувства безопасности у ребёнка. У них не сформировалось чувство привязанности, они эмоционально нейтральны и отстранены от близких взрослых.  Этот тип привязанности назван «избегающая, небезопасная привязанность» [23].

Дети третьей группы «С» дают яркую гневную реакцию на разлуку с матерью, но сопротивляются контактам с ней при встрече: сердятся, плачут, не идут на руки, хотя явно желают этого, либо, наоборот, цеплялись за неё, но сразу же отталкивали. Такие дети часто настолько зависимы от своих родителей, что не позволяют им исчезнуть из поля зрения. Цепляющееся, зависимое поведение является симптомом испытываемого ими чувства опасности. Такие дети часто бывают  капризны, возбудимы, беспокойны. Данный тип привязанности обычно называют «амбивалентная небезопасная привязанность» или «тревожно-амбивалентная привязанность» [23].

Таковы три основных вида привязанности, которые были выделены М. Эйнсворт и с которыми работают исследователи этого направления.

В свете недавних работ таких зарубежных исследователей, как П. Шейвер, Р. Фрейли и других посвященных онтогенетической роли привязанности ребёнка к матери, полагают, что привязанность может служить генетическим основанием, разные формы (типы) которого задают круг индивидуально – типических особенностей. В частности, было показано, что тип привязанности сохраняет своё важное  значение и у взрослых. Во-первых, влияет на построение межличностных отношений (дружба, любовь, внутрисемейные отношения), во-вторых, тип привязанности к матери отражается на эмоциональной и когнитивной сфер у людей молодого и зрелого возраста.  Например, известны случаи «межпоколенного наследования», когда передаётся определённый тип привязанности от бабушки к дочери, а затем и внучке. Исследования показали, что существуют внутрисемейные циклы непрочной привязанности, передающиеся по материнской линии. С. Фрайберг, отмечает, что глубокие внутренние конфликты из детства мешают возникновению у матерей привязанности к ребёнку. Не имеющие опыта подлинной близости с собственной матерью, пережившие в детстве амбивалентные отталкивающе-притягивающие отношения с нею, они в своей жизни воплощают подобную модель отношений. Исследование М. Майна, Р. Голдвина подтвердило наличие у отвергаемого ребёнка тенденции стать отвергающим родителем [29].