Аутодеструктивное поведение

В этом факторе Кеттеллом выделена большая биологическая составляющая. Согласно результатам исследования, испытуемые имеют тяготение к  шизотимии. Согласно толкованию фактора  второго порядка Q1 («Радикализм — консерватизм»), куда входят данные фактора А, обобщение для них менее привлекательно и менее желательно, чем для обычного человека.

Фактор В («Мышление абстрактное, конкретное, примитивное») у обследуемых  характеризуется значительным снижением  по сравнению с контрольной группой  и находится чуть ниже середины шкалы (для контроля Аутодеструктивные организации можно рассматривать как сообщество, поскольку у них присутствуют такие признаки, как общий язык (сленг и символика), сеть коммуникаций - личные связи, поверхностные знакомства, общие нормы и ценности, а также модели поведения и формы взаимоотношений. Присутствует и аутодеструктивное самосознание, которое выражается, в частности, в самоназваниях («вестники смерти», «переправщики» (имея в виду переправу между жизнью и смертью), «смертники»).

Сленг и  символика составляют основу внутренней коммуникативной среды аутодеструктивной  организации, отделяя ее от внешнего мира. Эта символика системы чрезвычайно  эклектична, в ее фонде можно встретить символы, пришедшие из разных религиозных групп (например, от кришнаитов или баптистов), молодежных и рок-течений (атрибуты панк-рока или тяжелого металла). Характерным для нее является улавливаемая связь со смертью (черепа, надгробия, черный цвет). Характерны собственные фольклорные формы: поговорки, анекдоты, частушки, легенды и предания.

Побуждающими мотивами для формирования деструктивных организаций является потребность в общении с себе подобными, противопоставление себя обществу, социальный протест, бегство от душевного одиночества. В этих организациях существуют свои правила, свой не писанный, но всеми принятый «устав», свой «кодекс чести». «Законом» является подчинение авторитетам и выполнение поручений организации. Сформированное в группе социальное представление способствует интеграции группы и групповой идентичности.

Существующая аутодеструктивная  направленность остается независимо от периода жизнедеятельности группы, при прекращении деятельности или реорганизации группы аналогичные объединения возьмут на себя ее функции.

Аутодеструктивные организации  можно рассматривать как сообщество, поскольку у них присутствуют такие признаки, как общий язык (сленг и символика), сеть коммуникаций - личные связи, поверхностные знакомства, общие нормы и ценности, а также модели поведения и формы взаимоотношений. Присутствует и аутодеструктивное самосознание, которое выражается, в частности, в самоназваниях («вестники смерти», «переправщики» (имея в виду переправу между жизнью и смертью), «смертники»).

Сленг и  символика составляют основу внутренней коммуникативной среды аутодеструктивной  организации, отделяя ее от внешнего мира. Эта символика системы чрезвычайно  эклектична, в ее фонде можно встретить символы, пришедшие из разных религиозных групп (например, от кришнаитов или баптистов), молодежных и рок-течений (атрибуты панк-рока или тяжелого металла). Характерным для нее является улавливаемая связь со смертью (черепа, надгробия, черный цвет). Характерны собственные фольклорные формы: поговорки, анекдоты, частушки, легенды и предания.

Побуждающими мотивами для формирования деструктивных организаций является потребность в общении с себе подобными, противопоставление себя обществу, социальный протест, бегство от душевного одиночества. В этих организациях существуют свои правила, свой не писанный, но всеми принятый «устав», свой «кодекс чести». «Законом» является подчинение авторитетам и выполнение поручений организации. Сформированное в группе социальное представление способствует интеграции группы и групповой идентичности.

Существующая аутодеструктивная  направленность остается независимо от периода жизнедеятельности группы, при прекращении деятельности или реорганизации группы аналогичные объединения возьмут на себя ее функции.

МЕТОДИКА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ИСТИННОСТИ СУИЦИДАЛЬНЫХ

ПОПЫТОК

Деление суицидальных попыток на истинные и демонстративно-шантажные имеет  не только научный интерес. Тип попытки  учитывается при проведении последующей  психологической работы с суицидентом. Определение истинности является одной  из задач того лица (это, как правило,

или психолог или суицидолог), которое проводит первую беседу с суицидентом. Обычно истинность попытки можно понять из рассказа самого суицидента, однако существует ряд критериев серьезности покушения на самоубийство.

Истинность суицидальной попытки  определяет характер психокоррекционной работы. С целью выяснения истинности суицида было обследовано 132 человека из числа стационированных в психиатрические больницы с диагнозом «острая ситуационная реакция». Исследование проводилось методом клинической беседы с использованием разработанной автором «Анкеты обследования суицидента» (приложение № 1). В предлагаемой анкете используются 9 показателей, являющихся критериями истинности суицида.

Результаты: Изоляцию (отсутствие в момент, предшествующий попытке близких и родных) отмечают 55,24% суицидентов. Время осуществления попытки с 6.00 до 12.00 (статистически установлено, что на этот период приходится наибольшее число истинных суицидальных попыток) наблюдалось в 43,18% случаев. Пресуицидальная записка писалась в 29,55% попыток самоубийств. Принятие мер, которые препятствуют постороннему вмешательству (запирание двери на ключ) было в 40,15% случаев. Отключение телефона характерно для 18,19% самоубийств. Сообщение близким о том, что суицидент будет отсутствовать в это время отмечалось в 27,27% случаев. Приведение в порядок своих дел предшествовало 46,97% суицидов. Смена белья перед самоубийством отмечалась в 55,3%. 87,88% суицидентов находились в трезвом виде. Положительные результаты по 5 и более критериям были отмечены в 68,94% случаев, что позволяет считать эти попытки истинными. В 15,9% попыток самоубийств положительный результат отмечался по 2 и менее позициям, что позволяет отнести их к демонстративно-

шантажным. Клиническая беседа и  рассказ самого суицидента статистически  достоверно (р<0,01) подтвердили полученные данные.

С целью выяснения мотивов, которыми руководствуются самоубийцы, методами клинической беседы, индивидуального наблюдения с использованием биографического и сравнительного подходов обследовано 22 человека от 21 до 37 лет, у которых с момента суицидальной акции прошло от 1 до 9 суток.

Результаты. Показано, что самым частым мотивом  суицида является «призыв», отмечаемый у 9 человек (40,91% обследованных), при  этом мотиве суицидент своим поступком  хочет показать свою нуждаемость  в помощи, во вмешательстве извне. «Протест», как мотив суицида, характерен для 6 человек (27,27%), в этих случаях самоубийство используется как средство влияния на свое окружение, а попытка носит демонстративно-шантажный характер. При мотивах «избежание» суицид рассматривается как более легкий исход по сравнению с теми страданиями, которые переживает субъект или которые его ожидают, данная ситуация выявлена у 4 человек (18,18%). «Самонаказание» отмечено у 5 обследованных (22,73%), для них характерна интериоризация двух ролей - «судьи» и «подсудимого», суицид же используется для искупления чувства вины. «Отказ от существования» характерен для 3 суицидентов (13,64%), часто сопровождается реактивной депрессией и негативной оценкой прошлого и будущего. Общее количество мотивов больше, чем количество суицидентов в связи с тем, что некоторые суициденты руководствовались несколькими мотивами одновременно. Так, например, при депрессии помимо «отказа от существования» присутствуют и такие мотивы, как «избежание» (больной желает избавиться от душевной боли - психалгии) и «призыв».

справиться с трудностями, а  также беспомощными и усталыми. Отсутствие контроля над ситуацией выливается в эмоциональные ситуации беспокойства, тревожности. Эмоциональная неустойчивость повышает легкость воздействия отрицательно окрашенных эмоциональных состояний, стресса, фрустрации.

Таким образом, обследуемые вследствие отсутствия осознанности и произвольного контроля над эмоциями плохо приспосабливаются к реальности. Их эмоциональное поведение не поддается произвольному контролю. Защитными механизмами являются капризность, уклонение от ответственности, нереалистичность поведения. В эмоционально окрашенных ситуациях они проявляют импульсивность, стереотипность поведения, регрессию. В контрольной группе значение фактора С приближается к середине шкалы и в целом в 1,5 раза выше, чем в основной группе. Такое существенное различие свидетельствует о том, что эмоциональная неустойчивость является остро выраженной чертой аутодеструктивной личности.

Повышение профиля по шкале эмоциональной  лабильности выявляет неустойчивость эмоций и конфликтное сочетание  разнонаправленных тенденций: высокий  уровень притязаний сочетается с  потребностью в причастности к интересам  группы, эгоистичность - с альтруистическими декларациями, агрессивность - со стремлением нравиться окружающим. Лица с ведущей третьей шкалой отличаются преобладанием художественного типа восприятия, демонстративностью, яркостью эмоциональных проявлений при некоторой поверхностности переживаний, убежденностью в идентичности своего «я» декларируемым идеалам. В ситуации стресса лицам с высокими показателями этой шкалы свойственна психологическая защита по типу вытеснения. Высокие значения импульсивности свидетельствуют о нарушении социальной   адаптации   или   дезадаптации   в   широком    смысле    (чувство

динамике  он положительно связан со степенью дружественности, уровнем 
коллективного взаимодействия. Рассмотрение этого фактора через призму 
индивидуализма и коллективизма определяет, что отрицательный полюс 
фактора будет соответствовать индивидуализму, а положительный - 
коллективизму, этической позиции личности. Об этом свидетельствуют 
полученные результаты исследования. Оценка фактора G у испытуемых 
равняется 4,34 балла, а у контрольной группы 5,75 балла. В соответствии с 
описанием фактора, к отличительным признакам аутодеструктивной личности 
относятся легкомысленность, небрежность, безответственность,

невнимательность к людям, расхлябанность, эгоистичность.

Фактор Н («Смелость - робость») по современным представлениям (175) связывается с чувствительностью вегетативной нервной системы к угрозе. Оценка испытуемых по этому фактору равняется 3,88 балла, у контрольной группы - 4,98 баллов. Низкая оценка по этому фактору говорит о сверхчувствительной симпатической нервной системе, вызывает более высокий уровень личностной тревожности. Наличие данной черты приводит к тому, что многие конкретные ситуации воспринимаются как угрожающие или представляющие опасность. Возбуждение симпатической нервной системы приводит к увеличению выделения кортиколиберина гипоталамусом и соответственно, адренокортикотропного гормона гипофизом. Фактор Н говорит о нейроэндокринном уровне эмоционального реагирования. Тревожность сама по себе вызывает спутанность и расстройства в восприятии значения событий и людей, ей сопутствует селективность внимания и мышления. Это приводит к индуцированию предубеждений, развитию структуры предвидения отрицательной эмоции. Все это приводит к истощению нервной системы, при этом психологический стресс может принять форму нервного срыва. Низкое значение  фактора  Н  обеспечивает  снижение   порога  терпимости,  то   есть

облегчает появление фрустрации с  дезорганизацией мышления и блокированием  целенаправленной деятельности.

Высокая чувствительность к угрозе изменяет общественное поведение испытуемых. Это проявляется в избегании социальных контактов, что является защитной реакцией ввиду слабой выносливости к различным эмоциональным нагрузкам, возникающим в процессе общения. Такие люди предпочитают замкнутый образ жизни, становятся медлительными в проявлении эмоций, чувств (84).

Фактор J («Податливость - жестокость») служит для измерения тонкости эмоциональных переживаний. Оценка фактора J у испытуемых равняется 6,24 балла, у контроля - 5,34. Это свидетельствует о большей впечатлительности людей с аутодеструктивным поведением. При выборе решения они чаще опираются на свои эмоции, чувства, чем логику, разум, больше доверяют своей интуиции, чем рассудку. Испытуемым присуща нетерпеливость, требовательность, у них ниже эмоциональная зрелость. Высокие оценки говорят о более утонченном вкусе, изысканности, тонкости восприятия, большей зависимости от переживаемых чувств.

Фактор L («Подозрительность - доверчивость») по мнению Р.Б.Кеттелла следует рассматривать, как предпочитаемый метод личностной защиты от тревожности, как разновидность компенсирующего поведения. Оценка фактора у испытуемых составляет 6,86 баллов, у контрольной группы - 7,12. Обе оценки лежат по обе стороны границы высоких значений, их разница не очень значительна. Высокие оценки соответствуют людям подозрительным, относящимся к окружающим настороженно, с предубеждением. Они завистливы, ревнивы, раздражительны, склонны к соперничеству, не терпят конкуренции, обладают завышенной самооценкой, высокомерны. Они не верят в моральные мотивы поведения окружающих, считают их способными на

обман. Этим особенностям сопутствует высокий  уровень беспокойства, тревожности, а также фиксация на неудачах. Высокие  показатели фактора присущи людям, привыкшим расчитывать на самих себя, они обуславливают склонность к индивидуализму, отрицательно соответствуя уровню сплоченности труппы.

Фактор М («Непрактичность - практичность») определяет внимание респондента к внутренним стимулам и идеям. Его оценка у испытуемых 4,54 балла, у контрольной группы - 4,01 балл. Обе оценки находятся в средней области, ближе к границе низких оценок. Однако, у испытуемых этот показатель выше, что означает их больший интерес к внутренним стимулам и идеям, ослабление реакции на внешние стимулы. Согласно описательным признакам фактора, более высокие оценки выражают тяготение к ориентации только на свои желания, на собственную своеобразную и независимую манеру поведения. По своей величине данная оценка говорит о тяготении к спокойствию, приоритету практических вопросов над решением внутренних идей, адекватных восприятию объективной реальности, трезвой оценке действительности.