Социальный порядок в России

Разделяя аксиологический подход к определению механизмов социального порядка, З. Бауман полагает, что установление порядка означает манипуляцию вероятностью событий. За любым искусственным порядком стоят ценности, являющиеся фактически его неотъемлемой частью. “Никакое описание искусственного порядка не может быть поистине свободным от ценностей. Любой такой порядок представляет собой лишь один из многих способов отклонения вероятностей, которому было отдано предпочтение перед другими”. И крайне интересно завершение данной мысли: “Как только он прочно и надежно устанавливается, мы естественно “забываем” об этой истине и воспринимаем его как единственно возможный”⁷.

Механизмом, обеспечивающим “совпадение”, соответствие между структурами социальной реальности и культурно регулируемым поведением Бауман называет “культурным кодом”⁸.

Конкретизируя свое понимание установления порядка, он считает, что “пища и  одежда тоже служат созданию и воспроизводству  особого, искусственного, “рукотворного” социального порядка”⁹.

Блестящий критический разбор наиболее слабых мест теорий Парсонса и его последователей удалось дать Ч. Миллсу в статье “Высокая теория”. То, что Парсонс и другие теоретики называли “ценностными ориентирами” и “нормативной структурой”, относится, - указываем Миллс, - к символам узаконения власти.

Так, стоящие у власти пытаются оправдать свое управление институтами, связывая его с широко распространенными верованиями в моральные символы, священные проблемы, юридические формулы, как будто их власть является необходимым следствием этого. Эти центральные концепции могут относиться к богу или богам, к “голосу большинства”, “воле народа”, “аристократии таланта и богатства”, “божественному праву королей” или к предполагаемой экстраординарной одаренности самого правителя¹⁰.

Все решает, подчеркивает А. Зиновьев, соотношение сил. А уже силы придумывают свои теоретические объяснения для тех или иных своих действий¹¹.

В ходе развития социологии, считает  Миллс, проблему порядка многократно определяли заново и в наиболее плодотворной ее постановке она могла бы теперь называться проблемой социальной интеграции. Между двумя ее основными типами - “общей системой ценностей” и навязанной сверху дисциплиной - существуют разнообразные формы социальной интеграции.

Большинство западных обществ имеют  множество расходящихся между собой  “ценностных ориентаций”; их единство обеспечивается различными сочетаниями узаконения и принуждения. “И это может быть правильным относительно всякого институционального порядка, а не только политического и экономического”¹².

Нет одного ответа на вопрос о том, что объединяет социальную структуру, потому что социальные структуры глубоко различаются по степеням и видам их единства. Типы социальной структуры могут пониматься как различные способы интеграции. Миллс считает, что можно успешно анализировать типы социальной структуры в понятиях таких институциональных порядков, как политический и родственный, военный и экономический, а также религиозный. Определяя каждый из них таким образом, чтобы различать их границы в данном историческом обществе, можно задать вопрос, как каждый из них относится к другим, короче говоря, как они складываются в социальную структуру.

Подобную модель можно представить  при помощи одного и того же структурного принципа, действующего в каждом институциональном порядке. Взять пример Америки в описании Токвиля. В этом классическом либеральном обществе каждый порядок институтов считается автономным и его свобода обеспечивается координацией с другими порядками. В экономике - принцип свободной конкуренции; в религиозной сфере - разнообразие сект и церквей, свободно конкурирующих между собой; в институтах родства - брачный рынок, где индивиды выбирают друг друга. Не благодаря наследству, но благодаря собственным усилиям человек поднимается по социальной лестнице. В политическом порядке партии конкурируют за голоса индивидов, даже в военной области довольно много свободы в пополнении милиции Штатов и - в широком и очень важном смысле - каждый человек означает одно ружье.

Принцип интеграции, который также  является и основным узаконением  этого общества, есть выдвижение свободной  инициативы независимых людей, конкурирующих друг с другом в каждом порядке институтов.

Напоминая о существовании других способов решения проблемы порядка, Миллс приводит подробный анализ объединения нацистской Германии. Общая модель выглядит примерно так: в экономическом порядке институты высокоцентрализованы; немногие крупные объединения в большей или меньшей мере контролируют все операции. В политическом порядке больше раздробленности: много партий соперничают за влияние на государство, но ни одна не является настолько могущественной, чтобы взять под свой контроль плоды экономической концентрации, а одним из результатов этого процесса выступает снижение цен. Нацистское движение успешно использовало отчаяние масс, особенно низших слоев средних классов, и в связи с экономическим упадком привело в тесное соответствие политический, военный и экономический порядки. Затем одна (нацистская) партия монополизирует и переделывает политический порядок, устраняя или присоединяя к себе все другие партии, которые могли бы конкурировать в борьбе за власть. Это требует, чтобы нацистская партия нашла тесные соприкосновения с интересами некоторых военных элит. В этих главных сферах далее они объединяются для взятия власти.

В результате соперничающие политические партии или подавлены или поставлены вне закона, или же самораспускаются. Нацизм проникает в институты семьи и религии, так же как в различные другие социальные организации, которые приводятся в соответствие с общим порядком или по крайней мере нейтрализуются.

Тоталитарное государство-партия есть средство, с помощью которого высшие представители каждой из трех господствующих сфер координируют свои собственные институты, а также другие институциональные порядки. Оно становится всеобъемлющей “организационной рамкой”, которая навязывает цели институтам других социальных сфер, вместо того чтобы просто гарантировать “законное управление”. Партия расширяется, образуя повсюду “вспомогательные организации” и “филиалы”. Она либо ломает все другие виды организаций, либо проникает в них изнутри и подчиняет все своему контролю.

Символические сферы социальных институтов также контролируются партией. За частичным исключением религиозной сферы, никакие попытки оправдания автономии не разрешаются. Существует монополия партии на формальные средства коммуникации, включая систему образования. Все символы переделываются для того, чтобы служить узаконением установленных форм координирования общества.

Принцип абсолютного и магического  руководства в системе строгой  иерархии широко проповедуется в социальной структуре, которая в значительной степени объединяется системой преступного карьеризма и политического рэкета¹³.

В связи со структурным анализом приведенных выше моделей социальной интеграции и выявлением основ социального порядка в обществе интересна позиция Р.Парка, который в рамках экологического подхода в обществознании предлагал следующую схему иерархии общественных отношений¹⁴:

• социальный порядок    (4);
• политический порядок (3);
• экономический порядок (2);
• экологический порядок (1).

Иного взгляда придерживается К.Поланьи, считающий, что “экономический порядок обычно бывает функцией от социального, причем второй обеспечивает первый”¹⁵.

Отметим, что структурный анализ Миллса чутко улавил разницу двух моделей: в Германии политический порядок  обеспечивал социальный (по схеме  Парка), в случае с Америкой таким  был порядок экономический (по схеме  Поланьи). В первом случае наличествовал примат политики над экономикой, во втором - экономики над политикой.

Ряд исследователей, в частности, Ж. Падьоло считают, например,  необоснованными претензии существующих течений (теория господства, утилитаристского и нормативного подходов) на то, чтобы все руководствовались единственным способом интерпретации проблемы порядка. Эти течения навязывают выбор метода или подход к анализу, которые, в свою очередь, кристаллизируют означенные образы. Они отражают политические предпочтения, хотя исследователи от них защищаются или стремятся их игнорировать.

Падьоло определяет социальный порядок  как систему отношений, которые устанавливаются между индивидами и группами. Социальный порядок всегда оказывается тем или иным образом организованным феноменом, где сплетается предвидимое, ожидаемое и случайное. Именно такой организуемый характер социального порядка представляет собой ответ на разнообразные и непредвиденные ощущения неопределенности, характеризующие социальные отношения. Социальный деятель испытывает чувство неопределенности из-за недостатка информации о системе действия, в которую он включен, из-за нестабильности системы, где деятель не может как следует контролировать окружение.

По мысли  Падьоло, для того, чтобы понять, как организуется социальный порядок, нужно увидеть, каким образом и в каких условиях устанавливаются отношения с другими.

Предлагаемый  ответ представляет собой специфическую  интерпретацию понятия социального действия¹⁶. Падьоло выделяет четыре фундаментальных процесса социального порядка: обмен, власть, консенсус и конфликт.

Идея власти подразумевает особую форму отношений  обмена между индивидами и группами. ”Власть - это стратегия, которую “я” практикует по отношению к “другому”, чтобы добиться от него, кем бы тот ни был, содействия в реализации целей, зафиксированных “я”¹⁷. Основная стратегия, которая пускается в действие, чтобы структурировать отношения власти, заключается в том, что социальные деятели манипулируют феноменами солидарности и кооперации или стараются установить и воспроизвести асимметричные отношения.

Падьоло выдвигает  новое понятие консенсуса, далекое  от традиционных представлений о нем как о субстанции. Он не сводит консенсус к согласию индивидов. Если в ситуации консенсуса включаются в действие феномены взаимного восприятия, то существование согласия не гарантирует присутствия консенсуса. Консенсус присутствует тогда, когда взаимные восприятия социальных деятелей согласуется по отношению к проекту - будь эти восприятия спонтанными или выработанными в результате серии проб и ошибок.

Данный  взгляд позволяет проводить типологизацию  консенсусов. Ж. Падьоло описывает  одну из таких типологий, где принцип  большинства принят за показатель доли группы, находящейся в состоянии  консенсуса.

Согласно  этой типологии существуют монолитный консенсус; плюралистическое поведение; раздор: ложный консенсус.

Конфликты рождаются из взаимной зависимости  индивидов и групп. Кроме факторов взаимной зависимости в сфере  деятельности конфликтам благоприятствует антагонизм целей и споры, которые влечет за собой приобретение или использование ресурсов. “Конфликты проявляются в тех зонах деятельности, где маячит возможность блокирующих маневров”¹⁸.

Конфликты разворачиваются, когда социальные деятели меняют свои предпочтения, меняются ставки, вмешиваются новые участники, растет напряженность или рассеивается враждебность. В ходе конфликта социальные деятели могут подвергать переоценке ресурсы, противников и альтернативы действия, испытывать на себе самореализацию своих представлений о конфликте и т.п.

Термин  “социальная борьба”, считает Ж. Падьоло, относится к конфликтам, которые касаются фундаментальных основ организации какого-либо сообщества. Будущее конфликта зависит от взаимных образов победы или поражения, сконструированных противниками. А деятельность борьбы зависит от способности лидеров оценивать выгоды и неудобства конфликтных отношений “делать так, чтобы в группе превалировали настроения положить конец конфликту”¹⁹.

Социальная  борьба, тонко замечает Ж. Падьоло, чаще всего сопровождается последствиями, которых никто не ожидал. Борьба изменяет и деятелей, и существующую систему действия.

Еще одним  важным моментом в анализе является введенное Вебером различение легитимности и легальности существующего социального порядка.

Первое  из них - легитимность, он использовал  для характеристики социального порядка, обладающего престижем, в силу которого он диктует индивидам, включенным в него, обязательные требования и устанавливает образец поведения.

Что касается самого термина “социальный порядок” в западной социологии, то он использовался далеко не всеми ее представителями. Связано это, видимо, прежде всего с тем, что ряду социологов его заменяли такие термины, как “социальная стабильность”, “социальное равновесие”, социальная интеграция”.

Те же социологи, которые использовали этот термин, определяли его по-разному.

Р. Парк, например, понимал социальный порядок как  модель, необходимую для продолжения коллективной жизни в условиях конкуренции и конфликта²⁰.

Термин  “социальный порядок” у Т. Парсонса утверждает всего лишь неслучайность социального взаимодействия людей²¹.

М. Вебер  определял социальный порядок как  способ распределения символических почестей²².

Ч. Миллс  считал наиболее плодотворной постановку проблемы социального порядка как проблемы социальной интеграции²³.

Ж. Падьоло  определяет социальный порядок как  организованную систему отношений  между индивидами и группами²⁴.

В ряде социологических  направлений наблюдается рост интереса к этическим аспектам социального порядка. Здесь можно отметить большое значение “Теории справедливости” (1971) Дж.Роулса, в которой он попытался разработать минимально необходимые общие принципы справедливости, которые могли бы лечь в основу “хорошо организованного общества”, построенного на демократических началах²⁵.