Социальный порядок в России

Кроме того, следует заметить, что речь идет не только об уровне экономического положения населения различных регионов, но и о политических правах и свободах. «В провинции возникло множество полуавторитарных, даже полуфеодальных режимов»⁹⁴, - так считают одни эксперты. Другие не исключают даже ботсванизации России, в «бантустанах» которой будут отсутствовать гарантии элементарных прав человека свободы слова и т.п.

Весь этот период российской истории характеризуется определенной, отчасти вынужденной, непоследовательностью в сфере федеративного строительства – сочетанием принципов как конституционного, так и договорного федерализма.

Примерами последнего являются 50 договоров, заключенных Центром с регионами, о разграничении предметов ведения и полномочий. Отметим два существенных момента, касающихся заключения этих соглашений. Во-первых, порядок их подготовки не прописан в законодательстве, что предопределило неформальный, с одной стороны, и ситуативный (текущее отношение федеральной власти к конкретному руководителю) характер, с другой стороны. Во-вторых, отдельные статьи договоров не соответствуют положениям действующей Конституции РФ. Так, например, в договорах с Татарстаном, с Северной Осетией, с Башкортостаном, с Саха (Якутией), с Кабардино-Балкарией «перечень сфер совместного ведения существенно шире установленного в ст. 72 российской Конституции»⁹⁵.

Новое руководство  страны развернуло широкое наступление  на результаты «региональной суверенизации». Так, в июне 1999 г. был принят Федеральный закон «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации», который фактически дезавуирует исполнение  заключенных прежде договоров со стороны федеральной власти. А в 2000 г. президент В. Путин внес в Федеральное Собрание РФ пакет законопроектов, направленных на существенное ослабление власти региональных лидеров, отказавшись от политики прежнего руководства страны, базировавшейся на принципе постоянного выстраивания сдержек и противовесов (например, поддержка муниципальных лидеров в качестве сдерживания политических амбиций глав регионов).

 Прежде  социальный порядок в сфере федеративных отношений поддерживался с помощью неформальных взаимодействий Центра и регионов, результатом которых являлось получение последними различных льгот и преференций. Однако такая тактика федеральной власти способствовала неуклонному ослаблению контроля над ситуацией в ряде субъектов РФ (например, в Приморском крае). Иными словами, поддержание социального порядка осуществлялось с помощью действий, носящих несистемный характер, за счет уступок Центра, жертвующего стратегией ради тактики.

Сегодня налицо попытка выстраивания новой системы  взаимодействия Центра и регионов, где первый, по сути, отказывается от многих результатов прежних неформальных взаимодействий и стремится жестко следовать некоторым собственным правилам в отношениях с субъектами Федерации. Подобный откат, видимо, можно объяснить: а) неудовлетворительными, с точки зрения Центра, итогами 10-летнего периода трансформации федеративных отношений; б) ухудшением геополитического положения страны и в) переходом к доктрине «управляемой демократии» (в этой связи не случайной выглядит фраза из инаугурационной речи В. Путина о том, что президент отвечает за все, что происходит в стране). Можно также предположить, что мышление нынешней власти является более проективным, нацеленным на осуществление рациональными и всеми возможными способами намеченных целей в достаточно жесткие сроки (вспомним «накачивание» рейтинга «Единства», прагматизм в достижении целей в законодательной деятельности и т.п.).

«Реванш»  федерального центра можно усмотреть и в определенном пересмотре ряда положений Концепции реформирования межбюджетных отношений в Российской Федерации в 1999-2001 годах⁹⁶. Так, в проекте федерального бюджета на 2001 год предусматривается резкое изменение соотношения распределения бюджетных доходов регионов в пользу Центра с планового 52:48 в бюджете 2000 г. (фактически – 60:40) до 70:30⁹⁷.

Такая позиция федерального правительства  не может не привести к нарушению основных принципов межбюджетных отношений, заложенных в Концепции, а именно:

• сбалансированность интересов всех участников межбюджетных отношений;
• самостоятельность бюджетов разных уровней;
• объективно обусловленное и транспарентное перераспределение средств между бюджетами в целях выравнивания уровня бюджетной обеспеченности регионов и муниципальных образований.

Таким образом, можно  отметить изменение принципов поддержания  социального порядка в сфере федеративных отношений. Стремление нового руководства страны жестко и в короткие сроки ликвидировать негативные явления «региональной суверенизации», с одной стороны, встречает благосклонную поддержку общества, ожидающего перемен, и Государственной думы, с другой стороны, вызывает острый протест со стороны подавляющего числа региональных руководителей, недовольных не только забвением их стабилизирующей роли в начале реформ, но также и способами и методами очередной государственно-административной реформы. Сенаторы выступают за «мягкое» разрешение проблем и противоречий между Центром и регионами, одновременно отмечая отсутствие институтов, позволяющих цивилизованно разрешать возникающие конфликты.

По мнению ряда исследователей, поддержание  порядка в современной России в рассматриваемой сфере возможно в двух вариантах: «либо через  возврат к жестко унитарному государству, либо через укрепление многообразия внутригосударственных отношений, в основных федеративных, но при необходимости допускающих элементы конфедерации, ассоциации, договорных отношений»⁹⁸.

Судя по первым шагам новой федеральной  власти, она пытается найти какой-то третий вариант, так как возврат к унитаризму явно невозможен. Можно предположить, что после первых кавалерийских атак на регионализацию произойдет осознание необходимо перейти от прежних неформальных взаимодействий Центра и регионов к институционализации этих отношений. Не исключено, что в систему этих институтов впишется и созданный институт представителей РФ в 7 федеральных округах, наделенных иными полномочиями, нежели их предшественники в субъектах РФ.

Подобные процессы происходят не только на индивидуальном, но и на межгосударственном уровне. В России и других странах СНГ по-прежнему отсутствует строгая структура равного договора в экономической и правовой сферах. Эта структура заменяется типично бюрократическими стандартами послушания в иерархической системе и личных связей закрытого типа между представителями разных иерархий. В складывающихся экономических структурах отсутствует как организационная определенность, так и надлежащая формализация экономических прав.

В международном измерении данные стандарты несут в себе угрозу не только национальной безопасности России. Так, министр внутренних дел Чехии пишет: "Приватизация нефтяной промышленности Чехии посредством использования только внутреннего капитала страны содержит в себе угрозу для интересов государства. Дело в том, что в этом капитале весьма высокая доля принадлежит прежней коммунистической номенклатуре, связанной с российской номенклатурой и мафией, группирующейся вокруг Газпрома"⁹⁹. Тем самым конфликты, связанные с распадом прежде единой государственной экономики и принадлежностью к одной из отраслей нынешней российской экономики, становятся постоянно действующим фактором политики институционализации и становления социального порядка в России.

Сразу начали проявляться характерные  центростремительные тенденции. Центральная бюрократия нуждалась в ресурсах для своей деятельности, в том числе и для армии и других ведомств, опасающихся распада государственных структур. Группы бизнеса тоже интегрировались вокруг центральных министерств, по-прежнему заинтересованных в экономическом формировании капитала. В результате интересы центральной бюрократии объединились. Она начала приводить в движение правительственные заказы на инфраструктурные инвестиции, требующие сотрудничества между губерниями. Предприниматели, в свою очередь, предложили для этого коммерческие институты, связывающие губернии и способствующие оборотам капитала и его более рациональному распределению. В результате уже весной 1994 г. произошла кристаллизация макрорегионов¹⁰⁰.

Таким образом, под флагом "регионализации" в России произошло простое приспособление возникающего рынка и административных структур государства. Причем, в этой сфере сохраняется принципиальное отличие от европейского понимания регионализма и региональной политики: "Сегодня Европа находится в пути к федерации регионов, - пишет Д.Ружемон. - На данном этапе регионализм означает выход из эпохи мнимо суверенных национальных государств. Национальные государства в своих внутренних действиях осуществляют бюрократическую униформизацию, а во внешней политике только закрепляют и увеличивают существующие разделы. Национальные государства отказывают в автономии малым нациям, входящим в их состав, а у любых наднациональных институтов отнимают право решения"¹⁰¹. В России регионализация оказалась, наоборот, связанной с пропагандой идеи национального государства. По крайней мере, никто из федеральных и региональных руководителей не ставит проблему регионализма как предпосылку для борьбы с различными вариантами идеи "нации-государства" и национальных идеологий. Регионализация в России становится важным фактором восстановления империи.

Этот фактор входит в конфликт с  императивом экономической стабилизации возникающего рынка. Появились научные публикации, и ведется дискуссия об экономических расходах, связанных с возможным восстановлением империи¹⁰². В этих обсуждениях пока еще гипотетической ситуации ставится проблема понижения экономического качества рынка после вхождения в рублевую зону прежних республик. По сравнению с Россией уровень экономической стабилизации в них значительно ниже. Хотя ни в России, ни в других республиках бывшего СССР еще не сложилось нормальное экономическое сообщество, в дискуссиях о возрождении империи прямо говорится о тесной взаимосвязи между уровнем развития государства и оптимальным развитием рынка. Раздаются голоса о потребности компенсации расходов на восстановление империи путем эксплуатации финансовых институтов других стран.

Например, одним из предлагаемых способов понижения расходов на включение  Белоруссии в рублевую зону является лишение ее права на эмиссию (включая ценные бумаги как средство платежа) и установление в Москве лимитов на кредиты, предоставляемые белорусским банкам. Правящий класс посткоммунистической России не отказывается также от вмешательства в экономику более стабилизированных государств (таких как Венгрия и Польша): "Россия требует от этих государств государственных гарантий на экспорт в СНГ, на кредиты западных стран, на общие инвестиции субъектов СНГ и данных стран (включая частный капитал), участия российского капитала в процессах приватизации данных стран, особенно в стратегических видах промышленности (нефть, газ), такого определения клиринговых процедур, которые полезны для страны с большим темпом инфляции. Способом принуждения к таким решениям оказывается смесь политического давления, использующая прежние связи с коммунистическими элитами данных стран, и самый грубый утилитаризм, апеллирующий к мотивам немедленной прибыли групп бизнеса в соседних странах...

А по сути дела идет речь о попытках "избирательной колонизации" отдельных отраслей и институтов соседних стран, которым Россия пытается навязать принципы, господствующие на ее внутреннем иерархически организованном рынке. "Консолидированные" таким образом институты оказываются одновременно исключены из процессов интеграции с Западной Европой по причине своей несовместимости. В крайних случаях можно вообще говорить об угрозе экономической безопасности и суверенности"¹⁰³.

Распад экономических, аксиологических  и социальных структур становится необходимым этапом формирования нового социального порядка в России. Впервые в истории страны господствующий класс пытается переосмыслить и изменить концепцию власти и господства, функционирующую в России на протяжении столетий, независимо от ее монархического или коммунистического содержания. Правящий класс вроде бы соглашается с тем, что экономическую стабилизацию и социальный контроль невозможно осуществить только при помощи военно-полицейских и политических средств. Политическое руководство и властно-управленческий аппарат России теперь связывает свои надежды с процессами самоорганизации общества, включая логику возникающего рынка. Это - фундаментальное изменение в государстве, которое в течение столетий регламентировало сверху всю социальную жизнь, заменяя при этом несуществующий рынок административными действиями.

По крайней мере, уже сам факт дискуссии об экономических расходах восстановления империи свидетельствует о том, что экономические соображения впервые становятся аргументом не в пользу характерного для России "защитного экспансионизма", который "состоял в том, что Россия всегда рассматривала территориальную экспансию как лучший способ решения своих внутренних проблем, включая проблему национальной идентичности. В настоящее время эта стратегия ставится под сомнение. Причем, при помощи новых для России аргументов, апеллирующих к рациональности рынка"¹⁰⁴.

Но эти изменения не означают, что в России произошло разделение общества и государства, появились суверенные и соперничающие друг с другом исполнительная, законодательная и судебная власти, а воздействие рыночных механизмов стало универсальным. Новый, порядок в России отличается переплетением экономики и политики. Данный порядок во многих работах отечественных и зарубежных ученых квалифицируется как номенклатурный или политический капитализм с уголовно-бюрократическими организационными формами¹⁰⁵. Главная характеристика данного капитализма - образование бюрократического капитала как результата деятельности иерархически организованных, полузакрытых и действующих по принципу регулируемого доступа рынков. В своей внешней политике Россия также пока еще не освободилась от экспансионистских тенденций.