Социальный порядок в России

Политическая компонента номенклатурного  капитализма существует в переплетении с менеджерским корпоративизмом. Иерархически организованные рынки не контролируются из одного центра и образуют элемент рыночной игры между центром и периферией. Экспансионистская политика России тоже все более ограничивается. Поэтому характерный для нее защитный экспансионизм модифицируется. Он пытается удержаться в рамках статусной политики - символических, но не реальных действий. В рамках такого экспансионизма правящий класс России пытается колонизировать только отдельные институты соседних стран, а не страны в целом. Причем, все это происходит в рамках утилитаристского расчета "доходов" и "расходов", при господствующем стремлении понизить расходы на любые экономические сделки и операции.

Можно отметить, что политическая философия правящего класса России изменилась. Теперь в ее основе лежит осознание тяжелого опыта хаоса последних лет. Некоторые политики и ученые сравнивают этот хаос с российской "смутой" рубежа XVI-XVII вв. или революцией и гражданской войной в осознании ее монархическими и либеральными политиками, историками и публицистами¹⁰⁶. Однако для такого сравнения нет веских оснований. Состояние хаоса было типичным для периода становления европейского капитализма и не является только российской спецификой.

Анализируя данную фазу в истории  европейской цивилизации, Д.Кин пишет: "На самом деле то, что случилось на Западе, было особой разновидностью интеграции - хаотической смесью античного и варварского наследства, которое Византия попыталась исключить посредством Пирровой победы. Но это не было и простой координацией различных элементов, как имело место в исламской цивилизации. Действительно, в средневековье вся эта хаотическая смесь настолько возросла и еще более смешалась, что каждый из ее элементов взаимно прерывал и отменял другой. Сегодня уже совершенно ясно, что решающей предпосылкой динамики Запада оказался исходный хаос и фрагментация всех его элементов"¹⁰⁷.

В современной России нет четкого  разделения общества и государства, нет разделения властей (поскольку  исполнительная власть по-прежнему господствует над остальными, особенно в регионах), нет универсального воздействия рыночных механизмов. Зато состояние хаоса появилось и продолжается уже почти десять лет. Правящий класс не в состоянии овладеть этим хаосом, поскольку сам раскололся на конкурирующие элиты. Одновременно общество дистанцировалось от политики, каждая социальная группа преследует свои собственные цели. Не исключено, что такое состояние окажется предпосылкой глубоких социокультурных преобразований и кристаллизации нового социального порядка.

Глава 3. Экономические проблемы становления нового порядка.

В данной главе предпринят анализ процессов экономической трансформации России с точки зрения наиболее распространенных в обществе ценностей (образов общества, идей, идеалов, мировоззрений), определяющих цели и способы реализации индивидуальных и групповых действий. Данная формулировка цели противостоит концепции экономического контрактуализма, делающей акцент на инструментальной рациональности и стоимости сделок между индивидами¹⁰⁸. Однако сведение социальных действий в экономической сфере к подобным расчетам обедняет социологическую рефлексию и не дает возможности увидеть и теоретически отразить более сложные мотивы происходящих социальных процессов.

Социокультурные переменные (определенные отношения между материальными интересами, социальной структурой и ценностями) (М. Вебер) оказываются не менее важной причиной происходящих в экономике процессов, нежели собственно экономические интересы. Всегда существует обратная связь между процессами экономических преобразований и социально-политическими изменениями.

Связи такого типа могут изучаться  в рамках двух конкурирующих идеологий гражданского общества. Они связаны с процессами экономических преобразований, поскольку придают смысл последним, структурируют действительность, легитимизируют социальные изменения и влияют на систему социальных и политических институтов данного общества.

В упрощенном виде первая концепция  состоит в том, что гражданское  общество рассматривается как третий сектор общественной жизни, в котором образуются связи социальной солидарности и на этой основе спонтанно возникают организации и институты. Они функционируют между рынком и государством, принимая участие в принятии решений и социальном управлении. Эта концепция гражданского общества делает акцент на деятельность социальных групп и социальных движений, образование групповых связей, взаимопомощь и солидарность индивидов.

Другая концепция гражданского общества связана с традициями английского Просвещения и классическими представлениями о либеральной демократии. В ней обычно делается акцент на формальное равенство индивидуальных гражданских прав и связанных с ними индивидуальных прав собственности.

Процессы экономической трансформации  посткоммунистических обществ и формирующегося социального порядка могут рассматриваться, на наш взгляд, в указанном смысловом контексте, поскольку отсутствие такой связи - важный момент экономической реформы в посткоммунистической России.

3.1. Противоречия нового  экономического порядка

Процессы экономической трансформации в России обнаружили существование множества групповых интересов, неформальных нормативных порядков, унаследованных от коммунистического прошлого способов мышления и ценностей. Этот конгломерат противостоит разным концепциям гражданского общества и прежде всего гражданской приватизации, определение которой четко сформулировано Д. Джерроу: "Главная идея гражданской приватизации, - пишет он, - заключается в защите формально равных прав индивидов на доступ к приватизации государственного имущества и исключение групповых привилегий предприятий, менеджеров и властно-управленческого аппарата в целом. Не менее важно возвращение права собственности гражданам посткоммунистических стран. Такая идея гражданской приватизации базируется на понимании приватизации как процесса развития права на частную собственность, которое отвергали коммунистические режимы"¹⁰⁹.

Можно сказать, что формирующийся  социальный порядок есть специфическое переплетение привилегий и дискриминации различных социальных групп. Он ограничивает права граждан и их представителей по влиянию на форму принимаемых решений, включая содержание системы права. Мы полагаем, что одной из причин неудачи нашей российской приватизации было превратное видение гражданского общества, идея которого была сведена к инструментальным лозунгам "свободы" и "потребления" при одновременном пренебрежении к этическим основаниям либеральной демократии, в том числе к постулату равенства индивидуальных прав.

В результате несоблюдения государственными субъектами права на гражданскую приватизацию российское общество глубоко погрузилось в моральный, политический и познавательный хаос. Не исключено, что популярность идеи хаоса в современной социальной науке России является косвенной реакцией на существующее положение вещей¹¹⁰. Однако значительно важнее подчеркнуть, что носителем социального хаоса в России было и остается государство в его монархическом, коммунистическом и демократическом виде¹¹¹. Этот хаос сопровождает процессы экономической трансформации и институционализации изменений.

Характерно, что предметом всеобщей критики и разочарований в  нынешнем российском обществе является не столько эффективность экономики (здесь мнения разделяются), сколько темп институциональных изменений, особенно в сфере приватизации государственных предприятий и других форм государственной собственности. Причем, представители разных социальных групп и политических сил признают, что экономическая реформа предполагает глубокую институциональную реформу в структуре собственности и приватизации. Опыт других стран показывает, что институциональная реформа образует необходимый шаг для улучшения эффективности экономики. Она способствует значительному уменьшению затрат, включая расходы, связанные с мобильностью капитала, потоками и доступностью информации, понижением риска¹¹².

Но процессы эффективности и  темпов экономической трансформации не столь важны с социологической и политической точек зрения. Главный объект социально-политического беспокойства и напряженности -  парадоксы российской приватизации, особенно привилегированное положение властно-управленческого аппарата и работников предприятий. Привилегии такого типа отличают российский путь к капитализму от пути других восточно-европейских стран.

Приватизация капитала не соответствует  требованиям всеобщего участия  и доступа. Вместо этого в России наблюдается спонсорное развитие таких форм приватизации, которые ограничивают ее сферу трудовым и управленческим персоналом отдельных предприятий. Развивается процесс группового присвоения за счет исключения прав отдельных граждан. Причем, на всех этапах преобразований отношений собственности (от оценки имущества до уплаты налогов) нарушение существующих законов стало повсеместной практикой.

По мнению ряда юристов и экономистов, приватизация все более приобретает форму тройственного договора между персоналом предприятия (квалифицируемого как "акционерное общество"), прежней государственной фирмой и банком. В результате государственные формы вынуждены покупать продукцию акционерных обществ, а банк выделяет соответствующие кредиты¹¹³. Каких-либо общеобязательных правил оценки имущества акционерных обществ и государственных предприятий не существует.

Приведенные примеры показывают, что  экономическая трансформация России разрушает возможность становления  либерального гражданского общества. Формального равенства права доступа к преобразованию отношений собственности и участия в процессах принятия решений не существует, хотя оно может быть закреплено конституционно. В результате групповые интересы и неформальные связи доминируют в процессах экономических преобразований. Значит, обратная связь между социально-экономическими преобразованиями и шансами становления демократического гражданского общества становится все более запутанной и проблематичной.

В теории выделяются три основных этапа трансформации российского общества:

• латентное разрушение традиционного общества (1950-1980);
• разрушение идеологических устоев (1980-е годы);
• кризис прежних моделей жизнедеятельности, начало становления новых моделей и формирования социальной структуры общества (конец 80-х - начало 90-х годов)¹¹⁴.

Принятый в 1986 году Закон СССР “Об  индивидуальной трудовой деятельности стал фактически первым нормативным актом начального периода экономических преобразований, так или иначе легализовавшим возможность предпринимательской деятельности, связанной с извлечением дохода на основе использования de facto частной собственности.

Если в мае 1987 года было официально зарегистрировано 82 тыс. “индивидуалов”, то в 1989 г. их число составило около 672 тыс. человек, половина которых приходилась на Россию.

В 1987 году было образовано около 14 тыс. “новых” производственных, торговых и сервисных кооперативов с числом занятых более 200 тыс. человек. В 1990 году в СССР действовало уже 245 тыс. таких  кооперативов, совокупная доля которых в ВНП составляла 6,1%. В среднем на один кооператив приходилось около 25 членов и совместителей.

Более крупные кооперативы, несмотря на свою организационно-правовую форму, тяготели к коллективным формам, близким  к акционерным обществам или к товариществу с ограниченной ответственностью.

Именно эти последние тенденции  объективно обусловили после кооперативного бума 1988-1989 годов и появления нормативных актов СССР и России о предприятиях, акционерных обществах и товариществах с ограниченной ответственностью - спад в развитии кооперативного сектора. Большинство созданных кооперативов были преобразованы в организационно-правовые формы, более адекватные сложившимся фактически властно-собственническим отношениям¹¹⁵.

Принятие законов о кооперации и индивидуальной трудовой деятельности означало начало формирования практических моделей социально-экономической деятельности, основанных на ценностях предприимчивости и экономического активизма. Однако этот процесс не носил еще массового характера и не затрагивал ценностных основ действовавшего экономического порядка. Еще один принципиальный момент, отмечаемый исследователями, это то, что разрушение идеологических ценностей происходило на фоне пропаганды либеральных ценностей, представляемых в предельно идеологизированном, обедненном и умозрительном виде, оторванном от их социально-экономического контекста¹¹⁶.

Безрезультатность локальных попыток  реформирования социалистической экономики создали предпосылки для массового недоверия к стереотипам советской пропаганды.

Начавшиеся в 1992 году в России радикальные экономические и социальные реформы во многом базировались и на социальном нетерпении широких масс, ощущавших кризис прежней системы хозяйствования и ожидавших, что перенос в хозяйственную жизнь новых идеологических представлений способен радикально повысить эффективность экономики.

Еще одним специфическим моментом российской модели трансформации стало то, что смена механизмов регулирования социально-экономической деятельности происходила практически вне сдерживающих и формирующих рамок сразу обваливаются системы государственных институтов, прежней системы регулирования хозяйственных отношений.

Что касается главной движущей силы трансформации общества, то, по мнению обществоведов, процесс реформирования экономики шел под прямым контролем номенклатуры¹¹⁷, а, стало быть,  в ее интересах.