Единство логического и исторического в процессе познания

Но это не противоречит тому факту, что познание развертывается в соответствии с некоторыми своими специфическими особенностями, которые  необходимо учитывать. Логика мышления неразрывно связана с логикой  действительности и их нельзя противопоставлять друг другу, но логика — самостоятельная область познания, ее цель дать учение о познании, и эта цель не может быть достигнута, если мы будем игнорировать специфические особенности этой области, законы, обусловленные ее спецификой. Оттого что марксизм высказывает тезис о некоторой относительной самостоятельности надстройки общества по отношению к экономическому базису, не колеблется его положение о зависимости надстройки от базиса.

Нечто подобное мы имеем  и в процессе познания; Будучи отражением объективного мира и детерминированным этим миром, процесс познания подчиняется и собственным, «внутренним» законам, которые не только не идут вразрез с объективной действительностью, а всецело направлены на то, чтобы отразить ее и овладеть ею в интересах практической деятельности человечества.

Мысль о невозможности  такого непосредственного совпадения некоторых законов познания с  законами действительности можно найти  уже у Аристотеля. Эту мысль  он приводил в защиту положения о  том, что чувственно воспринимаемые вещи существуют до и независимо от наших понятий. Так, он доказывал, что в ходе логического рассуждения мы идем от понятий точки, линии, плоскости к понятию тела. Значит ли это, спрашивал он, что и в реальности они предшествуют телу? «По своей логической формулировке пусть они, правда, идут раньше, — отвечал он. — Но не все, что раньше по логической формулировке, будет раньше и по сущности. По сущности раньше то, что — в случае отделения от другого — стоит впереди его в отношении бытия...». Иными словами, тело существует раньше, так как понятия точки, линии и плоскости отвлечены от него. Поэтому логическое движение не может в данном случае непосредственно совпадать с движением реальности. Это положение он доказывает и другим примером. «Ведь поскольку свойства не существуют отдельно от сущностей (т. е. от реального бытия вещей. — М. Р.), скажем, движущееся или белое,— белое предшествует белому человеку с, логической точки, зрения, но не—по сущности: оно не может существовать отдельно, но всегда дается вместе с составным целым (под составным целым я разумею белого человека)...»

Отстаивая материалистический тезис о существовании вещей до понятий, Аристотель правильно аргументировал это в данном случае невозможностью полного совпадения логического хода познания и реальности.

Так обстоит дело и с  рассматриваемым законом совпадения логического и исторического в мышлении. Поэтому-то и нельзя противопоставлять этот закон познания материалистическому решению основного вопроса философии об отношении мышления к бытию. Когда познание движется от слитного восприятия целого к его аналитическому расчленению, то как на первой, так и на второй стадии оно имеет своим объектом реальную действительность, и, следовательно, оно исходит из материалистического решения основного вопроса философии, В процессе познания не может быть непосредственного тождества движения мысли с движением самой действительности, но есть опосредствованное тождество, тождество по результату, по совпадению истинной мысли с объектом.

Положение о единстве логического  и исторического развития мышления полностью материалистическое положение, ибо мысль и ее движение связываются с реальным историческим процессом общественного развития, в который история мысли вплетена как один из его моментов, неотделимых от общего процесса развития материальных и духовных сил человечества. Единство логического и исторического — это единство развития познания со всей историей общества, с исторической практикой людей.

Как понимать единство логического и исторического?

Совпадение логического  и исторического — ключ к вопросам теории познания и логики

Совпадение логического  и исторического процесса познания имеет место лишь в общем и целом. Было бы неправильно искать такое совпадение во всем, в второстепенных чертах и моментах, в случайностях и зигзагах, характерных для исторического процесса познания. Для логического как воспроизведения истории познания характерны две важнейшие черты: 1) сжатое, сокращенное воспроизведение исторического, очищенное от всего случайного и второстепенного, освобожденное от конкретной исторической формы развития познания; в логическом историческое, так сказать, сконденсировано, переплавлено, преобразовано; 2) логическое воспроизводит историческое на высшей основе, т. е. на основе, достигнутой современным уровнем познания, оно перерабатывает историческое с точки зрения современной, наиболее развитой ступени познания.

Первую указанную особенность  следует понимать в том смысле, что логическое это не простая  и, так сказать, «бездумная», мертвая копия исторического процесса развития мышления. Пользуясь выражением Энгельса, можно сказать, что логическое — это исправь ленное историческое, но исправленное соответственно закономерностям, присущим самой истории мышления. Логические законы и формы могут быть выявлены лишь в результате огромной критической переработки истории мышления. При этом решающее значение имеет мировоззрение, основной подход, исходя из которого производится обобщение исторического развития мысли. Как было сказано, Гегель стремился обобщить историю мысли, чтобы доказать, будто все развитие мысли, вся ее история есть процесс обнаружения абсолютной идеи. В философии ионийцев — Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена и др., — в их попытке перейти от чувственного многообразия природы к сущности, к единому сущему, проявлением которого выступает конкретное многообразие вещей, он видел закономерное движение познания от внешнего к внутреннему. Но, как идеалист, он считал недостатком их материалистические идеи, он говорил, что в их первоначале нет и намека на понятие, на мысль, на идею как основание всего существующего. По его словам, они не понимали «абсолютного как мысль». Говоря об учении пифагорейцев, он видит их шаг вперед в сравнении с ионийской философией в том, что они чувствовали необходимость определить идею как нечто пребывающее в явлениях. Число, рассматриваемое ими в качестве сущности мира, есть уже понятие, но недостаток их точки зрения Гегель усматривает в том, что понятие здесь выступает еще в форме представления и созерцания. Материалистическая философия Левкиппа и Демокрита не может удовлетворить идеалиста Гегеля, хотя он отмечает и некоторые их заслуги. Только в философии Анаксагора, по словам Гегеля, начинает, хотя и слабо, «брезжить свет», так как-де первоначалом он считал рассудок. В идеалистической философии Платона Гегель находил поступательное движение к «научности» и считал его наряду с Аристотелем «учителем человечества». С идеалистических позиций невозможно дать истинное обобщение исторического развития мышления, и если Гегель все же сумел обнаружить некоторые действительные, объективные закономерности логического в истории мышления, то этого он достиг вопреки своему ложному исходному принципу благодаря глубокому проникновению в сущность истории философии как процесса становления самой науки о философии. Только с материалистических позиций, с позиций диалектического материализма, можно понять реальные законы истории мышления и дать верное логическое обобщение ее хода. Вся многовековая история философии, история наук, языка свидетельствует о правоте материалистической философии, доказывает, что история познания — сложный закономерный процесс углубления мысли в реальную природу, процесс совпадения мысли с объективным миром. Логическое как обобщенное историческое есть в действительности закономерно прогрессирующее познание, все теснее и полнее охватывающее реальный объект познания — природу, общество, материальные и духовные условия жизни человечества. Логическое — это такое обобщение истории мысли, которое, отбрасывая все второстепенное в ней, восстанавливает основные и необходимые ступени поступательного совпадения мысли с объектом, вследствие чего, если «сгустить» этот закономерный и длительный исторический процесс, получается логика в «чистом» виде, т. е. учение о том, как совершается процесс познания, какой должна быть логика движения мысли в процессе индивидуального познания.

Таким образом, совпадение логического  и исторического следует понимать как совпадение на основе отражения в мысли реального объективного мира. Только под этим углом зрения возможно выявить и осознать действительную логику исторического развития познания, которая одновременно выступает в качестве логики индивидуального познания. Подходя так к истории мысли, мы критически отнесемся к тем формам и способам познания, которые уводили, отклоняли человеческую мысль от его столбовой дороги познания, так сказать, «нарушали» внутренне необходимую логику развития мысли.

Встает вопрос: не вносит ли такой критический подход произвол в освещение хода исторического развития) человеческого познания, не означает ли это, что целые исторические этапы в истории мысли будут объявлены «случайностью», «зигзагами» истории и т. п.? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно выяснить, каков смысл положения о том, что логическое есть то же историческое, только очищенное от всякого рода зигзагов, случайностей, что, собственно, значат эти зигзаги и случайности. В качестве примера рассмотрим состояние и основную тенденцию мысли в период средневековья, т. е. в период безраздельного господства религиозной схоластики. Конечно, и в этот исторический период под религиозной оболочкой пульсировала и здоровая человеческая мысль, искавшая пути к познанию реальной природы, боровшаяся против схоластики. Однако господствовавшие в эпоху средневековья способы мышления с точки зрения внутренней логики развития познания были по сравнению с античным периодом движением вспять, зигзагом, от которого мы должны «очистить» историю мышления, чтобы понять действительную логическую закономерность поступательного движения познания. Но значит ли это, что данный период был «исторической ошибкой», случайностью, которая могла быть и могла не быть, явилась порождением каких-то второстепенных обстоятельств и т. п.? С точки зрения объективных законов общественного развития здесь не было никакой случайности. Философия средневековья была необходимым, закономерным проявлением идеологической надстройки раннего феодального общества. Но поскольку явления подчиняются многим законам и нередко действие этих законов перекрещивается, то часто бывает так, что то, что в силу влияния одних законов выступает как необходимое, не является таковым в силу действия иных законов. Тенденции различных законов могут не совпадать другие другом.

Приведенный выше пример является именно таким несовпадением действия разных законов, в данном случае законов экономического развития и законов логического движения познания на пути все более глубокого проникновения мысли в объект. В жизни человеческого общества, в развитии экономики, политики подобные примеры встречаются часто. Действие одного закона ограничивает действие другого закона. Маркс в «Капитале» показал, что в капиталистическом обществе действует закон тенденции нормы прибыли к понижению. Но вместе с этим он доказал, что существует и целый ряд других закономерных факторов, которые противодействуют этому закону, ограничивают его, не дают ему проявляться в чистом виде. Бывает и так, что одни и те же законы, обусловливающие прогресс в одной области, приводят к регрессу в другой области. Например, законы капиталистического производства в эпоху восходящего развития буржуазного общества обусловливали невиданный подъем производительных сил общества, технический прогресс, и они же определили и тот факт, что буржуазный строй по своей сущности враждебен некоторым отраслям духовного производства, таким, как искусство, поэзия. Не видеть этой противоречивости развития, сложного взаимодействия различных объективных законов, не учитывать как момента их взаимоусиления, так и момента их взаимоограничения, значит закрыть себе путь к правильному объяснению многих явлений.

Нечто подобное мы имеем и в приведенном выше примере. Объясняя сущность и причины существования средневековой схоластической философии, ее господства в течение длительного периода, историк философии должен показать те объективные законы развития общества, которые породили ее. И в этом отношении было бы неправильным считать ее случайностью, несущественным явлением, которое можно не принимать во внимание. Но, когда мы пытаемся обобщить исторический ход познания с точки зрения «внутренних», специфических законов познания, хотя и связанных неразрывно с коренными законами общественного и прежде всего экономического развития, но все же обладающих относительной самостоятельностью, мы обнаружим, что действие этих законов в период средневековья было ограничено действием политических, экономических и других законов, которые обусловили движение мысли вспять. Историк философии обязан объяснить этот факт, показать те законы, которые привели к его возникновению; логик же, обобщающий историю философии с целью обнаружения в ней основной тенденции логического развития познания, должен отвлечься от этого временного движения мысли вспять, восстановить прерванную тенденцию этого развития и представить ее в чистом, абстрактном виде. С точки зрения логического обобщения истории мысли эта система философских взглядов будет зигзагом в общем ходе истории мысли, явлением, которым можно пренебречь для определенных целей. Подобное отвлечение вполне допустимо, ибо научный закон строится на отвлечении от того, что затемняет основную тенденцию развития, и на выделении того, что позволяет выразить ее.

Пример со средневековой  философией не должен приводить к ложному заключению о том, будто марксистское обобщение истории философии должно учитывать лишь материалистические и игнорировать идеалистические системы, будто логика развития познания обнаружила себя лишь в первых и не проявилась во вторых. Марксизм отвергает такой вульгарный подход, который, к сожалению, еще имеет место в иных работах марксистов, не учитывающих сложности и противоречивости действительного процесса исторического развития мысли. Марксизм как высшая форма материализма исследует прежде всего традиции, связанные с материалистической линией развития мысли, наиболее прогрессивной и передовой, является ее прямым продолжением. Вместе с тем нельзя отрицать, что в прошлом в идеалистической философии содержались и весьма ценные элементы, которые марксизм не отбросил, а переработал, и, следовательно, в этом извращенном отражении также осуществлялись некоторые исторически и логически необходимые процессы развития познания. Например, основоположники диалектического материализма указывали, что именно представители идеалистической философии больше внимания обращали на исследование активной роли мышления, чем старые метафизические материалисты.

Как исторически, так и  логически познание в общем движется от представления о вещах как тождественных, неизменных к понятию о них как развивающихся и изменяющихся. Это исторически необходимое течение мысли в новое время нашло свое наиболее яркое и полное выражение в идеалистической диалектике Гегеля, которая трактовала явления как развивающиеся. Поэтому, обобщая исторический ход мысли с целью обнаружения логики развития познания, следует учесть взгляды этого крупнейшего немецкого философа, несмотря на то что диалектическая теория развития выступала у него в ложной идеалистической оболочке. Нельзя согласиться с встречающимися утверждениями, будто идеализм в принципе не может быть диалектическим, и что только материализм (речь идет даже о старом, метафизическом материализме) способен подходить к действительности диалектически, вследствие чего в изложении истории философии «должно быть показано, что идеализм, несмотря на значительные диалектические элементы, метафизичен по своей сущности, а домарксовский материализм, несмотря на метафизическую ограниченность, по существу своих коренных воззрений диалектичен». В этой постановке вопроса верна лишь мысль, что по своей коренной тенденции идеализм не способен разработать научную диалектику, что только на базе материалистической философии и в неразрывной связи с ней может развиваться такая диалектика. Но отсюда вовсе не следует вывод о том, что в старом, домарксовском материализме больше элементов диалектики, чем в гегелевской идеалистической философии. Ведь именно по поводу диалектики Гегеля В. И. Ленин сказал, что «умный», т. е. диалектический, идеализм в известном смысле ближе к диалектическому материализму, чем метафизический материализм.

Таким образом, переработка; преобразование исторического в логическое — это не мертвое копирование, не простое повторение первого во втором, а критическое и «исправленное» обобщение истории мысли, которое позволяет понять закономерности логического движения познания. При этом едва ли нужно доказывать, что логическое и историческое совпадают в общем и целом не в том смысле, что в логическом воспроизводятся конкретные взгляды, системы, решения конкретных вопросов, выдвигавшиеся на том или ином историческом этапе, решения, утратившие сейчас свое значение. Логика обобщает историю мысли только с точки зрения тенденций развития способов познания, подходов к явлениям, закономерных переходов от одних этапов к другим, от одних способов и форм познания к другим. Конечно, при этом обобщении истории познания невозможно отвлечься от конкретных взглядов мыслителей прошлого на те или иные философские вопросы. Но, обобщая исторический ход исследования этих вопросов, логика ищет в нем указаний относительно законов, закономерного хода развития мысли, без осознания которых невозможна научная теория познания и логика.