Содержание

Введение

     В разноголосице сегодняшних мнений отчетливее других слышны две интонации — позиции. Одна, поспешная и близорукая, опирающаяся для внешней убедительности на авторитетные высказывания философа Н. Бердяева о «новом средневековье» и поэта О. Мандельштама о «веке-волкодаве», объявляет семидесятилетнюю российскую культуру советской эпохи мрачной ямой тоталитаризма, то есть формы государства, характеризующейся полным (тотальным) контролем над всеми сферами жизни общества, не представляющей якобы никакого позитивного содержания. Другая — конкретно-историческая, аналитически объемная и взвешенная, учитывающая сложнейшие противоречия развития и тормозящие его причины, точка зрения, отбрасывающая прочь метания в крайности, скоропалительную смену полюсов и ядовитый нигилизм в угоду выгодной конъюнктуре. Именно эта позиция представляется нам исторически объективной и плодотворной.

     Историю и культуру советской эпохи необходимо рассмотреть в реальных противоречиях общественной жизни, социальной психологии масс, в сопоставлении со всей русской культурой «серебряного века» и Русского зарубежья — составной частью всей отечественной культуры текущего столетия.

     Социокультурная панорама советской эпохи — исключительно пестрая, мучительно-сложная диалектическая целостность. Кричащая противоречивость и неоднозначность свойственна как всей системе, так и составляющим ее элементам. Духовное, человечески живое и заветное в ней всегда причудливым образом сочеталось с игнорированием интересов отдельной личности, с бездуховностью административно-командной системы власти, тоталитаризмом, а кровная связь с многовековой историей народа — с официозным прославлением все той же системы: горы фальшивых исследований и произведений в самых разных жанрах, дифирамбов в различном исполнении... Так что сегодня закономерен результат: далеко не все сделанное в советской культуре выдержало строгую проверку временем, испытание «на разрыв»...

     Вместе  с тем культура советской эпохи  есть особое явление социокультурного мышления, массовой психологии, связанной с российским и русским менталитетом, с традицией беспримерной политизации и игнорирования запросов и прав конкретной личности, с одержимым стремлением масс веровать в идеологические постулаты, с постоянной ориентацией на культ Государства, Отечества и недалекого лидера-пророка... Как правомерно отмечают современные социологи, для рассматриваемой эпохи, для ее рядового «колесика и винтика», типично известное состояние «зажатости» между прошлым и будущим, одержимой концентрации на «двоичности» (революция — контрреволюция, белые — красные, мы — они, наши — не наши и т.п.), с заявленной пафосной устремленностью вперед сочетается полное равнодушие к сиюминутному настоящему, к его важной роли в жизни любого конкретного человека. Ненаучной и аморальной выглядит позиция нынешних скоропалительных критиков, кто видит в культуре советской эпохи преимущественно мифологическую утопию, игнорируя ее многозначность и важные связи с духовными поисками в отдаленной и ближайшей российской истории. Суждения Н.Бердяева, Г.Федотова, И.Ильина и других известных философов культуры аргументирование убеждают нас в этом...

     Сейчас  нами осознано главное: советская культура и культура советской эпохи — явно не одно и то же. Многозначную и многослойную культуру советской эпохи нельзя сводить к воспеванию идеалов «светлого будущего» или безоглядного восхваления вождизма. Невероятно наивная утопическая вера, определяющая смысл миллионов других... Нельзя не помнить без внутреннего потрясения многих и многих из духовного пантеона России: А. Блока, Н. Гумилева, В. Маяковского, С. Есенина, О. Мандельштама, Н. Клюева, М. Цветаеву, М. Булгакова, А. Лосева, М. Бахтина, А. Солженицына... Поистине им несть числа!

     В культуре советского периода нельзя не заметить официально признанную, «разрешенную», и выпадающую из традиционно догматических схем культуру инакомыслия и оппозиционности, «запрещенную» и «выдворенную» по идейно-политическим мотивам за рубеж, и даже культуру «андеграунда» — «подполья». Сходство и несходство их неоднозначных судеб в том, что они должны были стать послушным придатком тоталитарного государства, административно-партийной системы. Истинная духовность, трепетное обращение к национальным живительным истокам, общечеловеческим ценностям — вот что служило мерой и критериями настоящей культуры, которая с кровью и потом, трагедийно и сложно прорывалась через канонизированную классовость, безудержную политизацию, временные непонимание и забвение, тиранию.

     В советском прошлом присутствует качественно иной духовный стержень, иная линия: не только «применительно к подлости», но и действительно связующие начала нашего пути с сегодняшним и завтрашним днем. В этом культура советской эпохи продолжает российский менталитет столетий. Нередко сочетается поиск общественной организации жизни, во многом философски звучащей (М. Шолохов, Л. Леонов, А. Платонов, М. Булгаков и др.), пытливый и многоплановый у разных творческих индивидуальностей (И. Глазунов, А. Шилов, К. Васильев, П. Корин и др.), и возвышенная самоотреченность, многотрудные думы о мучительной доле советского крестьянства (Ф. Абрамов, В. Белов, В. Шукшин, В. Распутин и др.) и многомиллионном вкладе граждан бывшего Советского Союза в великую победу, в спасение от фашизма мировой цивилизации (М. Шолохов, К. Симонов, В. Быков, Ю. Бондарев, В. Астафьев и др.)...

     Обозревая сложную и драматическую историю  советской эпохи, следует выделить несколько социокультурных десятилетий, отличающихся друг от друга принципиальным содержанием. Обоснованно назовем двадцатые, шестидесятые и восьмидесятые годы   как основные этапы развития культуры некоторого плюрализма и инакомыслия по отношению к партийно-государственной идеологии, как стойкую опору пробуждающегося нового социокультурного мышления и сопротивления тоталитаризму («О, как я все угадал!» у М. Булгакова, «Душа моя страданиями человечества уязвлена стала!» — исповедально-потрясенная радищевская мысль как выражение гражданского и эстетического кредо А.Платонова, «Жить не по лжи!» как завет в этике А. Солженицына, «Что с нами происходит?» — граждански тревожный вопрос В. Шукшина современникам и потомкам...), как мощные прорывы к духовным ценностям.

1. Двадцатые годы

     Двадцатые годы были самыми многообещающими в истории русской культуры советской эпохи. Хронологически почти целое десятилетие оказалось такой стадией развития общества, которая существенно отличалась как от предыдущей (Серебряный век), так и последующей (усиление партийно-государственной деспотии). Специфика двадцатых состояла, прежде всего, в возможности творческого плюрализма, в многообразии форм социально-экономического развития, в известной динамичности и еще открытости политической жизни, в небывалом для последующих времен духовном богатстве. Они выделяются активной деятельностью блестящей плеяды исторических личностей, выдающихся ученых и художников слова, по-разному воспринимающих мир, но активно участвовавших в его преобразовании (И.Павлов, Н.Вавилов, К.Диолковский, А.Чаянов, М.Булгаков, А.Платонов, М.Шолохов и многие другие). Поэтому не случайно те памятные годы при всей своей противоречивости явились временем альтернатив, возможностей диалога культур и инакомыслия, временем борьбы за то или иное будущее нашей страны. Выделение рождавших надежды двадцатых годов в особый этап советского общества связано и с новой экономической политикой (НЭП).

     В это время интенсивно развивалась  наука. Кратко охарактеризую и культуру 60-80-х годов, которая также развивалась  в Советскую эпоху.

2. Высшая школа.  Наука.

     В 1919 г. состоялось открытие первого рабфака (рабочий факультет).

     Еще раньше в 1918 г. открылся первый советский университет. Затем университеты появились в Астрахани, Костроме, Самаре и других городах. В начале 20-х гг. студентами преимущественно были мещанские и купеческие дети. Уже с 1929 по 1934 г. проводится спец набор из рабочей и крестьянской среды. В 1921 г. в вузах обучалось 17% студентов из рабочих семей, в 1928 г. - 33%, в 1932-1933 гг.- более 60%.

     До 1923 г. в стране не существовало такого понятия, как стипендия, практически не было общежитии. Студенты МГУ просили не закрывать аудитории после занятий, чтобы было где погреться и поспать.

     В 20-е гг. больших успехов достигла наука. Всемирно известными становятся имена ученых: Н. И. Вавилова (генетика), В. И. Вернадского (геохимия, учение о биосфере), А. Л. Чижевского (гелиобиология, историометрия), П. А. Флоренского (математика, философия), Н. Е. Жуковского (аэродинамика) и др.

     Открытия  Н. И. Вавилова приравнивали к периодической системе Менделеева. Он заметил удивительную повторяемость при периодичности признаков в различных группах и рядах растительного мира, которая дает возможность предсказывать существование неизвестных еще форм. Исследования Вавилова показали, что путем скрещивания можно создавать новые ценные культурные породы. Одержимость была характерной чертой ученого. Он работал по 18 часов в сутки. Николай Иванович становится общепризнанным главой сельскохозяйственной науки в нашей стране и одним из лидеров биологии, соединяет в себе качества крупного ученого-ботаника и выдающегося агронома-практика. Вавилов возглавлял институт генетики АН СССР в 30-е гг. и в это же время, в силу своей исключительной доброты и доверчивости, он способствует возвышению лжеученого Т. Лысенко. Будучи не без способностей, но крайне самолюбивым и малокультурным человеком, Лысенко входит в доверие к руководству, но успехи Вавилова становятся помехой на пути к карьере.

     Н. И. Вавилов по доносу был арестован, посажен сначала в одиночную  камеру, затем в камеру смертников, из которой его ни разу не выводили на прогулку в течение года. Николай  Иванович умер в тюремной больнице в 1943 г., так и не узнав, что в 1942 г. Лондонское королевское общество избрало его своим членом.

     Судьба  Вавилова потрясла другого ученого - В. И. Вернадского. Его судьба долгие годы замалчивалась, ведь до революции он

     примыкал к либералам, был членом ЦК кадетской партии, товарищем министра просвещения во Временном правительстве.

     Ученик  Менделеева, Бекетова, Бутлерова, лекции, которых он слушал в 80-е гг. XIX в., Вернадский стал основоположником школы в ряде наук о Земле - теоретической геологии, геохимии, радиогеологии, учении о биосфере и ноосфере. «Я убедился говорил ученый, что в основе геологии лежит химический элемент - атом и что в окружающей нас природе - в биосфере - живые организмы имеют первостепенную, может быть, ведущую роль».

     Выходя  за пределы геологии в биосферу, Вернадский вводил жизнь, как начало, как основной принцип природы. Что  же касается ноосферы, включающей в  себя в свернутом виде и неживую  и живую природу, то здесь ведущую  роль начинает играть мысль человека. Для Вернадского появление разума по значимости явление того же порядка, что и возникновение жизни на Земле. Мысли гениального ученого опередили его время. Только сейчас, когда человечество вступило в период экологических бурь и потрясений, когда цивилизация, созданная человеком, обернулась против него самого, главным фактором развития стал разум человека. Биосфера (оболочка Земли, организованная жизнь) переходит в новую стадию - ноосферу, главным фактором развития которой становится научная мысль и научная организация человечества. При этом Вернадский говорил о чувстве моральной ответственности в ученой среде. Постижение наследия Вернадского лишь только начинается.

     Другим  выдающимся ученым, опередившим свое время, был Александр Леонидович Чижевский. В 20 лет он защитил две докторские диссертации: одну - по биологии, другую — по истории, положив начало соединению наук. Первую он назвал гелиобиологией, вторую - историометрией. Ученый доказал, что и жизнь биосферы, и социальные ритмы прямым образом зависят от ритмов Солнца. Александр Леонидович создал теорию невероятной предсказательности. Это была научная астрология. Через каждые 11,2 года площадь солнечных пятен достигает максимума и начинает сокращаться. С циклами солнечной активности еще до Чижевского связывалась и частота полярных сияний, и магнитных бурь, и продолжительность гроз, и колебания климата, урожаи злаковых, эпидемии чумы и холеры, начало войн и революций, выдающихся открытий.

     Посвятив  свою жизнь изучению взаимосвязей Солнца и Земли, влияния светила на общество и наоборот, Чижевский стал солнцепоклонником. В 1938 г. работы 40-летнего профессора были выдвинуты западными учеными на соискание Нобелевской премии. Но его ждала не Нобелевская премия, а сталинская ссылка. Вышел из нее Александр Леонидович через 15 лет тяжелобольным человеком, потерявшим семью, архивы... Он продолжал работать - развивал идеи гелиобиологии в конструкторском бюро Сергея Королева. Одновременно писал стихи и картины.

     Всем  известно имя основоположника современной  космонавтики К. Э. Циолковского. Несмотря на разницу в возрасте (ровно 40 лет), Чижевский и Циолковский подружились. За год до своей смерти (77 лет), в 1934 г., великий мыслитель опустил взгляд с неба на грешную землю и задумался над вопросом: «Какое правительство я считаю лучшим?» И ответил: «Оно (правительство - Авт.) ограничивает свободу насильников и делает их безвредными, но не мстит им.

     Основою всего считает мысль, руководимую  мировым знанием и опытом, т. е. наукой. Оно распространяет знания.

     Оно отыскивает даровитых людей и использует их на общее благо».

     Кто из вас не слышал об общей теории относительности и ее авторе А. Эйнштейне? В 1922 г. неизвестный оппонент из Советского Союза Александр Фридман смело  заявил, что результат,   полученный   Эйнштейном,   есть  лишь   частный   случай. Фридман, познакомившись с космологией Эйнштейна,  оценил всю грандиозность открытия с точки зрения физики. Но математическое решение проблемы вызвало у него сомнение. Эйнштейн не поверил результатам Фридмана. Только получив от него письмо с вычислениями, Эйнштейн признал его результаты   и   назвал  их   «проливающими  новый   свет»   на  проблему. Единичную  Вселенную Эйнштейна сменила бесконечная совокупность    возможных    устройств    Вселенной,    обнаруженная Фридманом.  Великий ученый назвал конкретную физическую величину - 20 млрд. лет, «период мира», или время жизни вселенной между ее точечными состояниями (сжатием и расширением). Фридмановская теория расширяющейся Вселенной, его вклад в космологию не только не нашли поддержки у советского руководства, но были причислены к поповщине и прочему идеализму и мракобесию.

     Фридману  не суждено было дожить до времени, когда стал ясен подлинный масштаб  его открытия. Этот талантливый человек  умер в 1925 г.

     Большой вред в 30-е гг. был нанесен исторической науке. История преподавалась в заданном партией направлении: начиная чуть ли не с Древнего Египта, человечество как будто только и мечтало о том, когда же свершится социалистическая революция. До сих пор остается в тени так называемая «дискуссия» 1928-1935 гг. об общественно-экономических формациях. По своим разрушительным последствиям эта операция не уступает кампании против генетики, которую заклеймили как «буржуазную» науку и похоронили на десятилетия. В результате «дискуссий» ученые приняли за основу «учения» об общественно-экономических формациях так называемую «пятичленную формулу». Она гласит, что развитие всей истории человечества - это смена 5 формаций: первобытнообщинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм и социализм (первая стадия коммунизма). История человечества многогранна, и втиснуть ее в «пятичленку» - это, значит, обречь общество на единомыслие. Еще Гегель говорил: «Когда мыслят все одинаково, значит, никто не мыслит».