Антропологическое и социологическое направления криминологии

Ряд ученых в  основу классификации положили философское  понятие о полной причине как  совокупности всех обстоятельств, вызывающих наступление следствия, и причине  специфической, т.е. конкретных обстоятельствах, которые ведут к следствию (Н.Ф. Кузнецова). Данный вид классификации, хотя и распространен в философии, однако слишком абстрактен. В нем смешиваются причины главные и второстепенные, причины первого и второго порядка, а также условия, способствующие совершению преступлений. Так или иначе, но внутри полной (как и специфической) причины необходимо произвести внутреннюю дополнительную квалификацию, если иметь в виду в дальнейшем разработку практических рекомендаций.

Еще одна классификация  причин преступности связана с рассмотрением их на нескольких уровнях: психологическом, социологическом и философском. Этот подход дает возможность использовать данные различных наук в их взаимосвязи и взаимодополнениях.

Отечественные криминологи классифицировали также  причины преступности на: а) причины преступности как социального явления в целом; б) причины отдельных видов преступности; в) причины конкретного преступления; г) условия, способствующие совершению преступлений. Сами они (условия) не вызывают намерения совершить преступления, но без их наличия преступление совершить трудно или даже невозможно. 
Данная классификация открывает простор и для широких теоретических исследований, и для разработки конкретных мер борьбы с преступностью на практике.

Далее, в предмет  криминологии в качестве его составляющей входит личность преступника. Можно, пожалуй, сказать, что и сама наука криминология начиналась с изучения личности преступника. Ниже в учебнике данная проблема будет рассмотрена подробнее. Здесь же необходимо подчеркнуть следующие принципиальные положения. 
На заре развития криминологии ученые представляли преступника как тип личности, как бы выпадающий из человеческой популяции. Одни видели в преступниках людей, отмеченных печатью Каина, в соответствии с распространенными тогда теологическими концепциями, другие, наблюдая жестокость многих преступников или приверженность их к занятию конкретным преступным промыслом, стали искать причины этого в биологических особенностях людей. Такое представление, начавшись с учений френологов и получившее законченный вид в теориях Ломброзо и его последователей, было распространенным в течение длительного времени. Третьи конструировали специфические социальные типы преступников, отвергая биологический подход. Четвертые искали компромисс между социологическим и биологическим подходом к личности.

Углубленное изучение проблемы привело многих ученых к  тому, что понятие "личность преступника" было поставлено под сомнение и высказана  идея о том, чтобы отказаться от нее, заменив более пространным, но более  точным понятием личности людей, совершающих преступления.

Почему пришли к этому выводу? Потому что понятие "личность преступника" предполагает какую-то заданность, порождает представление  о том, что данный человек уже  предрасположен к преступлению. Однако опыт свидетельствует о том, что в действительности почти каждое преступление может совершить любой человек. Американские криминологи, например, говорят о том, что каждый американец хоть раз в жизни, но совершил преступление. Как же быть в таком случае с понятием "личность преступника"? Когда френологи, а затем Ломброзо разрабатывали биологический тип преступника, измеряя его лоб и т.д., то они исходили из того, что преступников нужно искать в "низах" общества и что они "отмечены природой".

Венценосных убийц  и насильников они не обмеряли, как и те, кто стоял на позициях, что преступник есть социальный тип, а не биологический. В то же время они искали эти социальные типы в определенных слоях общества, стоящих на низших ступенях социальной лестницы. И те, и другие преуспели в доказательствах своей правоты с той лишь разницей, что биологизаторы говорили о преступности самой человеческой личности, а стоявшие на социальных позициях были гораздо гуманнее по отношению к человеку и "строже" к обществу, толкавшему людей на преступление.

Чем дальше и  глубже шли исследования как самой  преступности, так и тех, кто совершает  преступление, тем больше у ученых появлялось оснований и аргументов для отказа от приверженности жестким  зависимостям и жестким формулам типа "личность преступника". По мере углубления исследований получила распространение теория о преступниках "в белых воротничках" (Э. Сатерленд и Д. Кресси), что в общем-то подточило справедливость прежних теорий о заранее заданных социальных типах преступников, а тем более биологических.

Ученые как  будто состязались в стремлении забыть замечательное наблюдение О. Бальзака о том, что за каждым нажитым  состоянием стоит преступление. Наконец, если исходить из того, что преступность - социально-правовое явление, то следует  помнить, что понятие преступности изменчиво. То, что сегодня законодатель считает преступлением, завтра им может не быть. И наоборот. Что же, в этом случае "личность преступника" будет исчезать или появляться?

И хотя в учебнике термин "личность преступника" будет употребляться, приведенные в этом разделе соображения надо иметь в виду, прежде всего потому, что понимание личности преступника относительно.

Классификация конкретных социальных типов преступников весьма важна. Убийцы отличаются от воров, представляя собой специфический тип личности; мошенники - от "белых воротничков", хотя последние могут применять методы мошенничества; расхитители имущества - от сексуальных насильников и т.д. Изучение типов личности тех, кто совершают преступления, требует разработки как общих, так и индивидуальных мер и методов предупреждения преступлений.

Однако при  этом следует иметь в виду временный  характер нахождения в "мундире" личности преступника (иначе зачем  говорить об исправлении и перевоспитании преступников). И если для уголовного права преступник тот, кто совершил деяние, содержащее все элементы состава преступления, то для криминологии определение понятия "личность преступника" более сложная задача, ибо связана с отнесением человека к определенной, осуждаемой обществом страте этого же общества, с неизбежным вопросом: сколь долго такое состояние человека может продолжаться?

Критические замечания  в адрес биологизаторских представлений  о личности преступника не означают отрицания естественных, природных  свойств человеческого существа. Понятно, скажем, что именно физиологическое состояние человека делает его способным к восприятию социальной программы, ибо, родившись биологическим существом, личностью он становится, лишь воспринимая социальную программу. Человек психически больной к такому восприятию неспособен. Он не может быть "личностью преступника", как полагало в сравнительно недавнем прошлом немалое число ученых, особенно медиков. Поэтому такие лица совершают общественно опасные деяния, но не преступления. Путать болезнь с преступностью можно было лишь на ранних стадиях изучения преступности и развития криминологии. 
Биологические особенности человека есть та база, те условия, которые способствуют восприятию человеком социальных программ, но это не причины его преступного поведения. При этом надо иметь в виду, что, даже "собравшись вместе", биологические факторы не делают явление социальным, ибо они лежат в разных плоскостях реальной жизни. 
Принципиальным для криминологии, для правильного понимания соотношения социального и биологического в человеке является тот факт, что биологические особенности влияют на тип поведения человека (холерик в одинаковой жизненной ситуации поступит иначе, чем флегматик или сангвиник, но в целом их поступки диктуются еще и степенью социальной воспитанности), не являясь причинами его поведения, в том числе преступного.

Сложность изучения личности тех, кто совершает преступления, определяется, помимо всего прочего, и тем, что социальное расслоение общества велико, что разные страты общества имеют разные интересы и потребности, у них свои взгляды на положение в обществе, на роль других групп, они отличаются по уровню образования и культуры, характеру трудовой деятельности, наконец, принадлежностью к полу, возрастом.

Все это и  есть основание для того, чтобы глубоко изучать личности людей, вставших на преступный путь, избравших его образом жизни, профессией, способом "улучшения" материальных условий жизни; или человека, случайно совершившего преступление, втянутого кем-то в преступную деятельность и т.д. Для этого и нужна классификация, типология преступников, их социальных ролей, уяснение конкретных социальных типов преступников, когда речь идет об устойчивой формуле их поведения. И если изучение причин и условий преступности позволяет объяснить и саму преступность, и то, почему люди встают на преступный путь, то изучение личности тех, кто совершают преступления, позволяет, с одной стороны, найти пути к их исправлению, постигая их внутренний мир, психологию, нравственные установки, а с другой - "выйти" на наиболее типичные индивидуальные причины и условия, толкающие людей на преступный путь (обратная связь).

Итак, многообразие человеческих личностей и их судеб, определяемое многообразием сложностей социального бытия человека, обусловливает  необходимость изучения личности тех, кто совершает преступления, и причин и условий, которые поставили человека в состояние "личности преступника".

Поэтому криминолог не может и не должен быть чужд социологии, психологии, другим наукам, изучающим  человека, включая медицину, а также ее часть - психиатрию.

В предмет криминологии, наконец, входит предупреждение преступности. Проблема предупреждения преступности неотрывна от других составных предмета криминологии. Она как бы завершает  все, что связано с наличием преступности в человеческом обществе и борьбой с ней. Понимание преступности как явления, всеми своими корнями уходящего в поры общества, ее причин, отражающих противоречивость его функционирования, личности тех, кого само общество превращает D преступников, и есть та база, на которой рождается теория предупреждения преступности. Поэтому проблема предупреждения преступности рассматривается на трех уровнях: общесоциальном, специально-криминологическом индивидуальном. 
Поскольку преступность - явление социальное, необходимо исходить и от того, что успешной борьба с ней может быть лишь тогда, когда подход к ней будет комплексным, как при ее изучении, так и при разработке мер предупреждения. Поэтому борьба с преступностью в широком общесоциальном плане есть использование мер экономических, социально-культурных, воспитательных и, наконец, правовых. При этом очевидно, что политическая атмосфера в обществе - это то, что может свести на нет любые формы и методы руководства обществом, довести их до хаоса и развала либо, напротив, привести к стабилизации общественного (и государственного) организма. К общесоциальным видам предупреждения преступности относятся: а) развитие и совершенствование экономических отношений, технологических процессов и технического оснащения производства - промышленного, сельскохозяйственного, что неразрывно связано с повышением жизненного уровня и материального благосостояния людей; б) повышение уровня культуры членов общества, улучшение их образования, а следовательно, воспитанности, установление нравственных взглядов, основанных на всем том лучшем, что накопило человечество в данной области за весь период своего развития. Эти меры, конечно, не прямо направлены на борьбу с преступностью. Более того, развивая, скажем, культуру и искусство, люди меньше всего думают о борьбе с преступностью, но высокая культура и воспитанность - надежные гаранты уменьшения преступности. Названные меры косвенно влияют на состояние преступности, и чем выше уровень экономического, технического, культурного состояния общества, тем больше оснований полагать, что преступность в таком обществе будет ниже, нежели в обществе, прозябающем в экономической разрухе, социальной и политической неустойчивости, в обществе, где забота о людях декларируется (даже является спекулятивным политическим лозунгом), но не претворяется в жизнь. Криминология, улавливая эти общесоциальные процессы (их негативное выражение), рекомендует, как следовало бы поступить в тех или иных ситуациях. Такие рекомендации тогда эффективны, когда даются с учетом реальных возможностей общества (экономических, финансовых и т.д.), а не абстрактно теоретически. В то же время криминология острее видит отрицательное влияние на жизнь общества тех или иных, скажем, экономических экспериментов (чего, к сожалению, не хотят признавать многие экономисты и политики). Поэтому ее рекомендации далеко не сразу воспринимаются и тем более реализуются.

Именно данное обстоятельство породило проблему пределов криминологических исследований, в  связи с чем возникают, например, вопросы о том, насколько глубоко должна вторгаться криминология в жизнь во всех ее проявлениях? Каковы должны быть ее рекомендации? Поскольку меры предупреждения преступности могут быть и экономическими, и воспитательными, и организационно-техническими, и правовыми, и демографическими, и психологическими и т.д., то может ли криминолог-ученый с достаточной степенью компетентности дать рекомендации во всех этих отраслях науки, проявлениях социальной жизни? Очевиден ответ: нет, не может. Но видеть узкие места в тех или иных областях жизни, производства, распределительных отношениях, состоянии воспитательной работы, недостатки в деятельности правоохранительных органов и т.д. криминолог, конечно, может. Он видит их острее, чем конкретный специалист, привыкший в своей области ориентироваться не на отрицательное, а на положительное.

Криминогенная обстановка, криминогенная ситуация, криминогенность тех или иных конкретных недостатков в производстве, распределении и других отношениях - это вошедшие в обиход определения, употребляемые с пониманием их значения не только и не столько криминологами, но и представителями других наук, а также руководителями государственных и общественных структур, что свидетельствует, с одной стороны, о проникновении в жизнь криминологического мышления, с другой стороны, об исключительной важности постоянной, профессиональной, целенаправленной криминологической экспертной оценки социальных явлений, имеющих негативные тенденции. 
Если криминология указала на криминогенность тех или иных явлений в экономике, социальной сфере и т.д. и высказала общие рекомендации, что следовало бы сделать для уменьшения их негативного эффекта, то дальнейшая конкретизация необходимых для предупреждения преступности мер - прерогатива других конкретных наук, областей знания, социальной и экономической практики. В этом случае криминолог может превратиться из эксперта в консультанта, который подскажет, что реально для исполнения, а что нет, какие сроки решения проблемы реальны, а какие - нет.

Специально-криминологические  меры предупреждения преступности могут быть общими и конкретными. Они, хотя и затрагивают, допустим, сферу управления, однако являются такими, которые не требуют совершенствования крупных ее блоков, а требуют изменения каких-то частей, например учета и отчетности в денежных средствах либо материалах в какой-либо отрасли производства или управления, что снимет (на определенный период) опасность хищений или иных злоупотреблений. Конкретные рекомендации еще более узки по своей целенаправленное, например меры организации охраны материальных средств на конкретном предприятии.