Мемуарно-дневниковое творчество участников блокады Ленинграда. Публицистический аспект

Л.А. Стовма, такой же шестилетний ребенок к моменту начала блокады, впоследствии вспоминал:

«Однажды мама пошла выкупить молоко мне и сестренке, и в этот магазин попал снаряд. Это случилось в ноябре 1941 года. Там было очень много жертв. Погибла и наша мама. Бабушка опознала ее только по руке, на которой было известное ей кольцо.

Так мы остались с Таточкой только с дедушкой и бабушкой-инвалидом. Папа приехал с фронта, и маму похоронили на Охтинском кладбище. В конце ноября мы собрались помянуть покойницу, и дедушка сказал моему папе: «Ну что, Аркадий, выбирай – Лев или Таточка. Таточке одиннадцать месяцев, Льву шесть лет. Кто из них будет жить?». Вот так был поставлен вопрос. И Таточку отправили в детский дом, где она через месяц умерла. Был январь 1942-го, самый трудный месяц года. Плохо было очень – страшные морозы, ни света, ни воды…»[Стовма, 2010, 9].

В официальных сводках того времени содержались лишь скупые краткие сообщения о блокадном городе. И только после освобождения Ленинграда начала просачиваться истинная информация о том, что в действительности происходило в Ленинграде во время осады. Но ГПУ и НКВД безжалостно пресекали всякие попытки блокадников поведать правду. «Виновных» в распространении «антисоветской пропаганды» ждали лагеря или расстрел.

Многие ленинградцы, которые прежде не записывали события своей жизни, именно во время блокады стали вести дневники.

Об этих дневниках знали только самые близкие родственники. Времена были такие, что за «лишнее» слово или просто за высказывание, которое могли истолковать как «упадническое» или «пораженческое», можно было получить большие неприятности. И нередко именно дневники, найденные сотрудниками НКВД при обыске, служили затем важнейшим вещественным доказательством «антисоветской деятельности» автора. А некоторые из них даже стоили их авторам жизни.

К примеру, именно так случилось с ленинградским учителем Алексеем Винокуровым, не успевшим дописать свой дневник, арестованным 12 февраля 1943 года и расстрелянным в марте 1943 года. Военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа и охраны тыла Ленинградского фронта 16 марта 1943 года признал его виновным в том, что «...с июля 1941 года по февраль 1943 года систематически среди работников школы, учащихся и окружавших его лиц проводил контрреволюционную антисоветскую агитацию, в которой клеветал на советскую систему и действительность, Красную Армию и печать...» [Никитин, 2009, 17]. Дневник учителя Винокурова с пометками следователя, на основании которых тот строил обвинения, сохранился в архивах КГБ.

Дневник красноармейца Семена Путякова, арестованного в конце января 1942 года по печально знаменитой статье 58-10, также служил доказательством его «антисоветской деятельности», за которую его расстреляли по приговору военного трибунала. А дневниковые записи красноармейца Степана Кузнецова непосредственно фигурировали в составленном против него обвинительном заключении: «еще будучи солдатом Советской Армии в своем дневнике в течение 1941-1942 годов учинил ряд записей антисоветского содержания, в которых возводил гнусные клеветнические измышления на советский народ, на законы Советского Правительства, на советскую армию и ее солдат» [Никитин, 2009, 18]. Приговором СИ. Кузнецову были 10 лет исправительно-трудовых лагерей...

Николай Павлович Горшков, бухгалтер, впоследствии умерший в лагере в 1951 году, попросил арестовывавших его сотрудников НКВД забрать и дневник. Благодаря этому рукопись сохранилась. Пролежав полвека в архивах НКВД-КГБ, она была опубликована в 1993 году.

Документы свидетельствуют, что сталинский репрессивный конвейер в полной мере продолжал работать и в блокадном Ленинграде. А потому дневники как зеницу ока берегли от чужих, посторонних глаз. Вот почему так немного сегодня блокадных дневников в музеях и архивах города: до сих пор потомки хранят их дома, хотя сегодня, конечно, нет никакой опасности предавать их огласке. Более того, публикация блокадных дневников сегодня необходима, ибо они являются ныне важнейшими историческими источниками и свидетельствами эпохи...

 

 

Вывод ко 2-й главе

 

Итак, во второй главе мы рассмотрели блокадную мемуаристику советского и постсоветского периода.

В мемуаристике советского периода не могли быть опубликованы материалы, показывающие блокаду во всем ее ужасе, раскрывающие весь путь разрушения личности человека, вплоть до полной деградации. Нельзя было публиковать также материалы, показывающие сытую жизнь чиновников на фоне всеобщего голода. Зато повсеместно демонстрировалась и подчеркивалась руководящая роль партии, благодаря которой ленинградцы проявляли чудеса самоотверженности и героизма. Все, что шло вразрез с коммунистической пропагандой, считалось антисоветщиной и жестоко  преследовалось властями. Это доказано на примере «Блокадной книги» Д. Гранина и А. Адамовича, которая издавалась несколько раз в СССР с цензурными ограничениями.

«Блокадная книга» раскрывает жизнь простых людей в осажденном городе. Диалоги с уцелевшими блокадниками служат яркой характеристикой того времени и демонстрируют стойкость и стремление выжить в экстремальных условиях. Правдивость этих диалогов показывает истинное положение вещей в отличии от официальной информации, публикуемой в годы СССР.

Также, на примере дневников Тани Савичевой и Юры Рябинкина, мы увидели, что по своему трагизму детские дневники являются самыми сильными, потому что детская смерть всегда более ужасающая для нашего сознания, нежели смерть взрослого человека.

В постсоветской мемуаристике, когда были сняты цензурные ограничения, начали постепенно появляться те факты, которые упорно замалчивались раньше. Публикации дневников и воспоминаний блокадников дали четкое понимание блокады во всех ее проявлениях. Написанный в советское время дневник Елены Скрябиной, где изложены реальные события, происходившие на территории осажденного Ленинграда, стал возможным в России выйти в свет лишь после окончания советского периода. Опять же, на примере «Блокадной книги», которая вышла в свет в 2013 году в полном объеме, мы видим огромную разницу в том, что можно было публиковать тогда, а что – сейчас. Примером нынешней неподцензурности служат и книги Сергея Ярова «Блокадная этика» и Игоря Богданова "Ленинградская блокада от А до Я", и многих других авторов, чье правдивое описание блокады могло увидеть свет только в постсоветское время.

В «Блокадной этике» говорится о том, как голод заставлял людей идти на преступления против общества, убивать детей, грабить, предавать ради куска хлеба, давая понять, тем не менее, что большая часть ленинградцев стойко выдержала выпавшие на их долю испытания. Он пишет, что в первое время, когда продовольствия еще хватало, люди не ощущали большие неудобства, но с того момента, когда были взрывами уничтожены продовольственные склады, голод становится неотъемлемой частью жизни, и все мысли людей были направлены на то, чтобы получить еду.

Здесь показана психология людей, изменение сознания, вплоть до деградации личности, когда человек, сломленный обстоятельствами, переступал черту, отделяющую мораль и общепринятые нормы от жестокости и бесчеловечности, которые толкали деморализованных людей на чудовищные по своей сути поступки.

Также в книге есть описание «элитной жизни». Тограши, девицы легкого поведения, чиновники, имеющие доступ к продуктовому изобилию, вели сытую жизнь, развлекались, ходили в театры, кино, за бесценок покупали фамильные ценности, шедевры искусства, пользуясь бедственным положением большей части населения. Эта публика вызывала ненависть и презрение у остальных, раздражая своим ярким видом истощенных и измученных блокадников.

Ссылаясь на книгу Игоря Богданова «Ленинградская блокада от А до Я», мы также показали контраст между снабжением партийной номенклатуры и остального населения. В разделе «Спецснабжение» приведены выдержки из дневника инструктора отдела кадров горкома ВКПб Николая Рибковского, который описывает великолепное продуктовое изобилие в санатории, куда чиновник приехал отдохнуть. И это в то время, когда люди умирали от голода часто прямо на улицах.

Также мы процитировали дневники тех, кто был впоследствии репрессирован и сослан в лагеря либо расстрелян за свои взгляды на положение ленинградцев во время блокады.

Помимо этого, во втором параграфе приведены выдержки из воспоминаний тех блокадников, которым на момент осады города едва исполнилось по шесть лет, тем не менее, в их памяти навсегда остались эти страшные годы.

Все использованные в данной главе материалы обладают острым  публицистическим аспектом, в них описываются в подробностях события, которые и сейчас не потеряли своей актуальности и вызывают общественный резонанс.

 

 

 

Заключение

 

В данной работе в первом параграфе первой главы мы рассмотрели понятие мемуаристики. На основе научных трудов теоретиков выяснили, что в мемуаристику входит множество жанров, которые роднятся между собой по ряду признаков, следовательно, из этого можно заключить, что мемуаристика является метажанром.

Память и субъективность, по мнению исследователей, являются жанрообразующими доминантами, определяющими ядро мемуаристики.

Мемуаристика, включает в себя дневники, заметки, записки, письма, записные книжки, автобиографии и, наконец, собственно мемуары.

Кроме признаков, составляющих ядро мемуаристики, все они обладают следующими типологическими особенностями:

- стремлением правдиво  зафиксировать ушедшие или уходящие события;

         - исторической достоверностью;

         -  формой написания от первого  лица;

-  личным опытом автора

Мы также доказали, что в определенных случаях дневниковый жанр является частью публицистики, так как дневнику присуще специфическое применение свойственных публицистике средств и способов отображения действительности.

Во втором параграфе первой главы мы дали типологию военных мемуаров по разным критериям, дали оценку этим мемуарам, рассмотрев некоторые из них, определили  место ленинградских воспоминаний как самых пронзительных и трагических, даже на фоне других вполне честных воспоминаний о войне, при этом, мы рассматривали не только воспоминания военных, но и дневники гражданских лиц, находившихся во время блокады в осажденном городе.

В качестве примера генеральских мемуаров мы рассмотрели воспоминания Г.Жукова и Н.Кузнецова. Мы выяснили, что по достоверности они во многом уступают «лейтенантским» и «солдатским» мемуарам, например, у И. Новохацкого, С. Голицина, А. Николаева и других офицеров среднего и младшего командного звена.

На примере цитат из дневников блокадников, мы выделили блокадные мемуары и дневники в особый раздел, который по своему трагизму превосходит и «лейтенантско-солдатские», и, тем более, «генеральско-маршалские» мемуары.

В первом параграфе второй главы мы рассмотрели мемуары, которые печатали в СССР, касаясь при этом периода с начала 80-х годов. Мы выяснили также, какая мемуаристика была в то время под запретом. В качестве примера разрешенной мемуаристики была рассмотрена «Блокадная книга» Д. Гранина и А. Адамовича. Мы показали, что в советское время были запрещены к публикации те материалы, в которых было видно, что люди выглядели здесь не героями, а беззащитными жертвами, жертвами преступления властей, бросивших их на произвол судьбы, допустивших массовую гибель гражданского населения. Под запретом было все то, что шло вразрез с советской идеологией и могло подорвать партийный авторитет. Нельзя было печатать об убийствах детей, о каннибализме, о полной деградации, о сытой жизни чиновников на территории блокадного Ленинграда на фоне всеобщего голода, нельзя было в полном объеме рассказывать о самом голоде, давая подробное описание людских смертей.

Мы привели выдержки из дневников подростков Тани Савичевой и Юры Рябинкина, чтобы показать,  что по своему трагизму детские дневники являются наиболее сильными даже наряду с другими воспоминаниями блокадников.

Во втором параграфе второй главы мы тех источниках, которые раскрывают реальную историю  блокады Ленинграда, взяв за основу, в частности, книгу Сергея Ярова «Блокадная этика», «Дневник Елены Скрябиной», где с ужасающей подробностью описывается жизнь людей во время блокады, а также книгу Игоря Богданова «Ленинградская блокада от А до Я». Благодаря тому, что в настоящее время разрешено публиковать без цензуры те сведения, которые проливают свет на происходившие во время блокады события, мы уже может иметь четкое представление жизни людей внутри блокадного кольца. В современном обществе сняты ограничения на многие события, происходившие в СССР, в том числе и на те, которые касались блокадного Ленинграда, поэтому исследователи, с помощью которых уже раскрыты многие тайны прошлого, продолжают работу в архивах и с еще оставшимися в живых очевидцами, либо их потомками, которые могут пролить свет на отдельные эпизоды. Именно поэтому все, что касается событий, которые происходили в тот период, до сих пор актуальны.

Итак, на современном этапе документалистики и публицистики, современные источники, показывающие блокаду во всех ее негативных проявлениях, являются наиболее достоверными по отношению к тем, что были доступны во времена СССР, так как не позволяют усомниться в истинности слов очевидцев и архивных материалов, тщательно скрываемых тогда и ставшими достоянием общественности в наше время.

 

 

Список использованной литературы

 

1. Адамович А.и Гранин Д. Блокадная книга, изд. Советский писатель, М., 1982, 432 с.
2. Алексеев М.Н. Мой Сталинград., Алгоритм, Эксмо, М., 2000, 478 с.
3. Астафьев В.П. Зрячий посох., Профиздат, М., 1991, 588 с.
4. Ахматова А.А. Сочинения, Правда, М., 1990, 438 с.
5. Баграмян И.Х. Так начиналась война. Воениздат, М., 1971, 226 с.
6. Батов П.И. В походах и боях., Воениздат. М., 1974. 231 с.
7. Бердяев Н.А. Самопознание, АСТ, 2011, 606 с.
8. Бианки В. Лихолетье. Блиц, СПб., 2005, 192 с.
9. Богданов И. Ленинградская Блокада от А до Я.,  Кентавр, 2010, 464 с.
10. Болдырев  А. Н. Осадная Запись, Европейский Дом, СПб, 1998, 364 с.
11. Волков А.А. Стиль массовой коммуникации и общественно-языковая практика//Язык и массовая коммуникация, социолингвистическое исследование, Наука. М., 1984, 50 с.
12. Гаранин  Л. Проблемы мемуарного жанра советской литературы, АКД, Киев, 1981, 214 с.
13. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе, Советский писатель, 1977, 922 с.
14. Глезеров С. Блокада глазами очевидцев. Дневники и воспоминания, Остров, СПб, 2012, 224 с.
15. Глинка В.М. Блокада, Звезда, 2005, июль.
16. Голубков М.М. Учебное пособие для вузов, Аспект Пресс, М., 2002, 267 с.
17. Горбатов А.И. Годы и войны. Воениздат, М., 1965. 486 с.
18. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления, Новости, М., 1992, 397 с.
19. Жуков Г.К. Коротко о Сталине / публ. М.Г. Жуковой // Правда, 1989 20 января.
20. Казаков М.И. Над картой былых сражений, Воениздат, М., 1971, 288 с.
21. Кардин В. Сегодня о вчерашнем, Воениздат, М., 1961, 191 с.
22. Князев С. П., На защите Невской твердыни, Лениздат, 1965, 644 с.
23. Ковальчук, Соболев, Ленинградский реквием,  Красная звезда, июнь,