Мемуарно-дневниковое творчество участников блокады Ленинграда. Публицистический аспект

В-третьих, существенны различия в типе и структуре повествования (связный, сюжетно – организованный рассказ в воспоминаниях, дискретные записи – в дневниках) и в характере коммуникативности.

Дневник по своей природе автокоммуникативен («субъект передаёт сообщение самому себе»). В момент его ведения он рассчитан, главным образом, на внутренне интимные нужды автора, далеко не всегда предназначается им к прижизненному обнародованию, и, как правило, «секретен» для окружающих. Это его качество остаётся достаточно стабильным в течение длительных исторических периодов. В воспоминаниях же автокоммуникативность весьма размыта и сфера её ограничена.

Необходимо разобрать, в чем заключается функциональное сходство и отличие мемуаров и дневников. Они близки друг другу не только генетически. Их функциональная близость проявляется в том случае, когда речь заходит о дневниках, закрепляющих впечатления от политических и общественных событий, от того, насколько актуальны на тот момент те или иные затрагиваемые события и социальные аспекты, вызывающие резонанс у общества. В дневниковых записях воплощаются некоторые черты исторического самосознания личности. Различия между дневниками и жанром мемуаров в этом отношении сводятся к тому, что исторический кругозор дневника ограничен пределами настоящего, тогда как историзм воспоминаний в мемуарах измеряется соотнесением их с прошлым, ставшим или становящимся историей.

Именно эти признаки личного дневника определили его использование в публицистике. Дневник как форма изложения событий изначально предполагает полную откровенность, искренность мыслей и многообразие чувств пишущего. Такие свойства дневника придают ему тональность интимности, лиричности, страстности интонации, с какими трудно сравняться другим литературным жанрам. К тому же, зачастую в дневниках авторы писали то, что невозможно было написать в книге или статье. Это социокультурное явление еще раз доказывает публицистичность дневникового жанра.

Рассмотрев различные теории исследователей в области мемуаристики (А. Г. Тартаковский, Н.Л. Лейдерман, Л.Я Гаранин, В.М. Пискунов и др.), мы пришли к следующим кратким выводам. Мемуаристика является метажанром, включающим в себя такие жанровые разновидности как дневники, заметки, записки, письма, записные книжки, автобиографии и, наконец, собственно мемуары.

Все они обладают следующими типологическими особенностями:

- стремлением правдиво  зафиксировать ушедшие или уходящие события;

         - исторической достоверностью;

         - субъективностью (ярко выраженное личностное начало);

         - формой написания от первого лица;

        - личным опытом автора (между мемуарами и дневником существует изначальная общность, заключающаяся в том, что в дневнике и в мемуарах автор рассказывает о событиях, участником или очевидцем которых он был).

1.2. Отечественная мемуаристика ХХ века. Типология мемуаров о Великой Отечественной войне

История русской мемуаристики начинается в XVIII веке. Она появляется как своеобразный отклик на конкретные исторические и социальные явления петровские преобразования. Первыми авторами становятся "птенцы гнезда Петрова", свидетели и участники событий, повлиявших на изменения в социальной и духовной жизни общества — И. Желябужский, А. Игнатьев, Б. Курагин, А. Матвеев.

Однако, первые включения биографического характера встречаются уже в литературе XI века. Подобным памятником, с точки зрения Н.К.Гудзия является "Поучение Владимира Мономаха": "С литературной стороны «Поучение» интересно как очень незаурядный образчик популярного в древней и средневековой литературе жанра поучений детям, начиная от поучения Ксенофонта и Марии, вошедшего в Святославов Изборник 1076 г., и как первый на русской почве опыт автобиографического повествования".

Особое место в становлении мемуаров как жанра сыграло "Житие протопопа Аввакума", где соединились элементы биографии, жития и бытовой повести. Современные исследователи определяют его как совершенно новаторское произведение, в котором автобиографическая составляющая обуславливает сюжет, систему художественных средств и приемы выражения авторской позиции, структуру образа главного героя т. е. основные жанрообразующие факторы. Открытые им принципы построения автобиографического повествования во многом были унаследованы его преемниками.

Публицистика Аввакума сравнима с «Жезлом правления» Симеона Полоцкого - главным полемическим трактатом против старообрядчества.

Первые воспоминания писателей относятся к рубежу XVIII–XIX веков «Записки» Г.Державина (1811), "Взгляд на мою жизнь" И.Дмитриева (1866).

Интерес авторов к собственной жизни привел к дальнейшему развитию мемуаров как формы. Появление самых разных по жанру произведений позволило будущим исследователям определить XIX век как классический в истории развития русской мемуаристики. В это время мемуары впервые осмысливаются как литературный жанр, хотя сами жанрообразующие признаки еще выделяются недостаточно четко.

Определенный интерес представляют мемуары начала ХХ столетия, периода, так называемого, серебряного века. Это эпоха взлета русской культуры, подъема философской мысли и время крупных исторических перемен.

Одним из важнейших событий ХХ века стала революция 1917 года. После гражданской войны и трагического исхода миллионов русских людей за границу нашей Родины отечественная культура разделилась на три потока – советская (официальная), потаенная (неофициальная) и русская зарубежная. [Голубков, 2002, 87]

Раскол произошел и в мемуаристике. Уже  в начальный советский период появляются мемуары о предреволюционном времени (о прошлом России), революции и о гражданской войне. И все они, разделившись на три потока, в целом повторили судьбу отечественной культуры. Разрешенные – официальные – мемуары, проверенные цензурой, печатались и распространялись через государственные редакции и магазины. В тот период мемуаристика стала модным течением, особенно это касается мемуаров и воспоминаний об Октябрьской революции и Гражданской войне. Авторами воспоминаний выступают в первую очередь деятели революционного движения, воссоздающие ход героической борьбы против царизма и буржуазного строя. В большей части воспоминаний можно найти сведения о людях, которые находились в горниле этих событий. В воспоминаниях Ф.И. Голикова «Записки командарма», М.Д. Голубых "Уральские партизаны: Поход партизанского отряда В. Блюхера - Н. Каширина в 1918 г." и других содержатся интересные зарисовки поведения, портреты героев гражданской войны, людей, отличившихся в боях с Колчаком - В.М. Азина, Ф.Е. Акулова, В.К. Блюхера и многих других выдающихся военных того времени.

Многие воспоминания отличаются не только эмоциональной передачей личных переживаний автора, но них стремлением глубоко разобраться в минувших событиях, привлечь к своему рассказу архивные источники, опереться на высказывания соратников по борьбе в трудный период испытаний для Советской власти. В этой связи можно сослаться на рукопись В.Ф. Сивкова «Пережитое». Такие мемуары были в числе официальных, поэтому проблем с их печатью и тиражированием не возникало, тем более, что видное место тогда отводилось мемуарной литературе. В 1919–1920 годах была правительством выдвинута задача - создать воспоминания участниками революции и гражданской войны. [Покровский 1930, 138–139].

Начиная примерно с 20-х годов XX века мемуарный жанр становится все более популярным в нашей литературе. В. Шкловский в статье «О современной русской прозе писал: «Поток мемуаров залил русскую литературу. Конечно, революционные потрясения вызвали отчасти это явление, хотя я не уверен в этом "конечно". Дело в том, что мемуары коснулись не только одних революционных событий. Писатели начали писать в форме мемуаров то, что раньше вылилось бы у них в форму романа" [Шкловский, 1926, 191].

Второй поток постреволюционной мемуаристики - это, как правило, те записки и воспоминания, которые писались «в стол». К ним относились, в частности, дневники. Такая мемуаристика несла в себе более острую социальную актуальность, а, значит, ей была присуща публицистичность.

Официальная мемуаристика в СССР, особенно в годы сталинизма, была частью общей пропагандистской машины  и в этом смысле ничем не отличалась от остальных областей советского искусства. Любое отступление от идеологических норм и правил, навязанных системой, накладывало на публикацию  произведения запрет. Так, русский поэт-футурист А.Е. Крученых в 1927 году, написал "Автобиографию дичайшего", однако, по идеологическим причинам его книга осталась неизданной. В 1930 году были запрещены к публикации дневники, написанные М.М. Пришвиным, которые не вписывались в созданный образ "певца природы", далекого от политики. Смелые мысли Пришвина пугали партийных церберов даже 60 лет спустя!

 «До жестокости откровенны: Дневниковые записи Александра Ароcева». Он вел их с 1932 по 1936 годы. Незадолго до ареста, 16 августа 1936 г., появляется в них такая запись: "На моих глазах история сделала большие зигзаги. Люди по своим настроениям и мыслям (многие) оказались в тылу у своих собственных мыслей и настроений. Революционеры стали реакционерами. Меня иногда бросает в жар от желания дать картину такого падения, и в мыслях получается захватывающая картина... Но на бумагу, на бумагу — трудно изложить".

Дневники вела не только интеллигенция. Недавно в личном архиве крестьянина В.В. Кузнецова из села Гореловка Богдановского района Грузинской ССР (село духоборов) был обнаружен дневник крестьянина П.Н. Чивильдеева. Лаконичные записи воссоздают жуткую картину времен коллективизации. Читаем отрывок за 1931 г.: "В этом году было у нас взято несколько семей, раскулачены. В конце мая ночью приехали солдаты, атаковали село ночью совместно с нашими партийными и выгоняли из домов стариков и больных, не было пощады никому..." Запись за 1933 г.: "...В Росии много помирало с голода, так что негде было взять хлеба. Ели собак, лошадей, кошек, лягушек — одним словом, всякую тварь, а наши духоборы, которые были в ссылке в Туркестане... половина почти померла с голоду, ели разную чепуху...".

Имеется еще одна группа дневниковых записей, о которых знали немногие. Их авторы — в основном те, кто своевременно умер или уехал из России. Это дневники русских писателей К.И. Чуковского, В.Г. Короленко, И.А. Бунина и других.

Эти записи неожиданно открывают нам мрачные страницы тех дней. Неожиданно потому, что мы привыкли к одномерному, единообразному освещению событий революции. Они преподносились советской мемуаристкой и историческими работами в виде описания героизма, доблестных побед, пафоса и т. д. Негативные же явления квалифицировались как вымыслы враждебных элементов. Но достаточно почитать дневники, например, Гиппиус или Бунина, чтобы содрогнуться от ужаса и бессмыслицы происходившего.

Не менее актуальными на тот момент были и белогвардейские и эмигрантские мемуары, которые  распространялись только за рубежом. Этот пласт русской мемуаристики можно назвать третьим потоком, возникшим после  1917 года. Такая структура сохранилась в течение всего ХХ века, вплоть до 90-х гг.

Революция и политическая ситуация, которая сложилась в России после 1917 г., стали основанием для отъезда из страны ее граждан и создания «второй России» за рубежом. В результате разбросанными по миру оказались более двух миллионов русских людей. Особую актуальность для эмигрантов первой волны приобрела задача сохранения в памяти поколений облика ушедшей навсегда России и тех условий и, духовных проявлений, которыми они были окружены на чужой земле и в которых жили сами.

Мемуарный жанр; не требующий от авторов специальной длительной подготовки, оказался- наиболее привлекательным как для профессионалов, так и для рядовых участников и свидетелей исторических событий. Изначально свойственное природе этого жанра совмещение двух линий повествования, объективно-познавательной и личностно-исповедальной, обрело новый характер в мемуарах эмигрантов первой волны. План изображения в их сочинениях соотнесен с осмыслением исторических потрясений, субъективные переживания различных участников истории подвержены индивидуальной, а иногда и коллективной оценке мемуаристов. Наряду со свидетельствами очевидцев мемуары явили собой и концентрацию организационного и интеллектуального опыта, воплотили эстетические и критические взгляды авторов и их современников.

Мемуары традиционно воспринимались как художественно-психологический и публицистический документ эпохи. Со временем воспоминания деятелей русской культуры, вынужденно покинувших родину, обрели особую значимость. В силу собственных трагических судеб, глобального перелома в стране и его непредсказуемых, стремительно нарастающих последствий создатели мемуаров в Зарубежье глубоко прочувствовали необходимость постичь истоки, сущность, перспективы свершившегося и обрести собственную прочную идеологическую позицию.

За семидесятилетнюю историю СССР за рубежом вышло немало произведений мемуарного характера, написанных «невозвращенцами». Это «Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля», написанные им самим в период с 1921 по 1927 гг. Писали мемуары также эмигранты Роман Гуль. “Я унес Россию. Апология эмиграции”, Каратеев М.Д. “Белогвардейцы на Балканах», Бобровский П.С. “Крымская эвакуация”, Чебышев Н.Н. “Близкая даль”, Долгоруков П.Д. «Великая разруха», Ящик Т.К. «Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака» и многие другие.