Функции СМИ и политика

В январе скрыть недовольство людей уже было невозможно. Если первые – химкинские – митинги государственные каналы еще пытались «замолчать», то в дальнейшем стало ясно: нужно избирать другую тактику. Сначала телевидение попыталось обвинить во всем региональные власти, загубившие реализацию законопроекта (метод «канализации негативных эмоций»); когда же кабинет министров и парламент занялись исправлением закона о льготных выплатах, СМИ стали подробней говорить о проблеме, но прежде всего о том, какие меры предпринимает правительство «для снижения социальной напряженности».

Однако акции протеста не утихали, в конце января на улицы российских городов вышли уже тысячи людей. В ответ государственные телеканалы начали новую пропагандистскую атаку. 25 января в программе «Вести» сообщили о митинге против отмены льгот, после чего рассказали о «параллельно проходящем митинге» за сохранение денежных компенсаций. «Вести недели» вышли в эфир с аналогичным заголовком: «по всей стране проходят массовые акции за и против отмены льгот». Политические технологи прибегли к простому трюку – созданию «псевдособытий» и переключению внимания с одного события на другое. В результате у зрителя должно было сложиться мнение не о массовом движении протеста, а о двух равновеликих силах, одинаково страстно выражающих свою точку зрения. Подбор других новостей (сообщения из регионов, где отмена льгот прошла безболезненно) мог склонить зрителя к «правильности» действий, по крайней мере, федеральных властей.

Далеко не всегда манипуляция  связана с искажением информации. В запасе у СМИ есть множество  иных форм скрытого воздействия: невербальные, экстралингвистические; манипуляция с видеоматериалом – различными ракурсами и планами. Среди них выделяют языковое манипулирование – речь о манипулятивной семантике, об изменении смысла слов и понятий. В западной практике пропаганды такая работа проводилась еще во время войны во Вьетнаме, тогда для прессы были составлены специальные словари для обозначений тех или иных явлений, к примеру, военные действия предлагалось называть «программой умиротворения» [Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М., 2003. – С. 285]. В современной России эта методика тоже активно применяется. Так, военные действия в Чечне еще в конце 90-х государственные СМИ стали называть исключительно «антитеррористической операцией», а затем все происходящее там – просто «спецоперацией», беженцев – «временно перемещенными».

Как известно, лексические элементы такого искусственного языка должны отвечать нескольким требованиям. Во-первых, нужно подобрать слово, подходящее по денотации, то есть то, в диапазоне смыслов которого есть и подходящее (хотя бы отчасти) к обозначению нужного явления. Во-вторых, необходимо учесть коннотацию слова, то есть ассоциации, которое оно вызывает. Очевидно, что «оккупационные войска», вызывают в подсознании зрителей более негативную реакцию, чем нейтральное слово «американские», а «контртеррористическая операция» не вызывает таких ассоциаций, как «война», хотя в определенном контексте вполне может это слово заменить. Это примеры употребления «сложных политических эвфемизмов», то есть «больших языковых конструкций с точно измеренными эффектами воздействия на сознание» [Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2003, С. 286]. Политические эвфемизмы могут создаваться и с помощью терминов. Они удобны тем, что многие телезрители не знают их точного значения, при этом термины несут на себе отпечаток научного авторитета и потому внушают определенное доверие. Такая замена понятий и определений стала целой технологией, вполне развитой.

Иногда лексическое  проявление информационной политики находит  отражение в формулировках того, как называют определенное событие или явление. 29 октября 2004 года Госдума приняла в первом чтении законопроект, по сути отменяющий губернаторские выборы. Но если в вечерних новостях НТВ (29.10.2004. 22.00) сказали о принятии «предложения президента по утверждению губернаторов», то «Вести» сообщили о «новом порядке избрания глав регионов», а программа «Время» и вовсе «об изменении порядка губернаторских выборов». Более осторожные телеканалы слово «утверждение» или тем более «назначение» или «отмена губернаторских выборов» произнести не решились [Гвоздь программы // Коммерсант, 2004. – № 30. – С. ].

Журналисты склонны  к поиску сенсационного и зрелищного не только в событиях, но и в словах. Чтобы привлечь внимание зрителя, они  стремятся поразить его и содержанием, и формой сообщения. Должно быть нечто исключительное, в том числе и в языковом плане. О «девальвации слова» писал еще видный исследователь русского языка А.В. Калинин. На современном российском телевидении этот процесс идет полным ходом. Журналисты, стремясь сказать «не как все», уйти от языкового штампа, порой нарушают кодифицированную норму. Сильное воздействие на сотрудников СМИ оказывает и фактор моды, он проявляется, в числе прочего, и в лексике. «Модные слова нередко вытесняют своих конкурентов, становятся на какое-то время чуть ли не всесильными без особых на то прав не потому, что «соперники» слабее, хуже, а только вследствие моды» [Калинин А.В. Культура русского слова. – М., 1984. – С. 64].

Стремясь выразиться поярче, корреспонденты информационных программ прибегают к экспрессивной или просторечной лексике. Особенно часто это заметно во время прямых включений, когда в эфир идет не отредактированный текст, а спонтанная речь: «в зале пахнет валидолом, в общем, творятся жуткие дела» (ТВЦ, «События». 24.10.2002). Но иногда на употребление такой лексики журналисты идут осознанно. Говоря про потенциальные доходы Романа Абрамовича, ведущий программы «Постскриптум» сообщил, что это, возможно, «отобьет все его траты на «Челси». («Постскриптум», 13.12.2003. 21.00). «Внелитературные слова и конструкции оказываются в непосредственном соседстве с собственно нормативными, по большей части соседстве противоестественном, поскольку обращение к ним не оправдано каким-либо изобразительным мотивом или характерологическим замыслом» [Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994. С. 42-43].

 Такую настроенность  на разговорную экспрессивность,  стремление к лексическому обновлению  и снятие языковых табу лингвисты  выделяют как наиболее характерные особенности современного языкового вкуса общества. Так что удивляться появлению подобных слов и выражений на телеэкране уже не приходится. Тем более что такую лексику охотно употребляют не только журналисты, но и ведущие «ньюсмейкеры» страны («мочить в сортире», «дать пендаля»), а СМИ с готовностью ретранслируют их слова.

Однако иногда первые лица говорят и на другом языке. «Придание  экономике более инновационного характера» – такими словами Владимир Путин сопровождал одну из кадровых перестановок. В тот вечер все телеканалы повторили это выражение по несколько раз, уточнять его смысл журналисты не стали. Вполне возможно, это было сделано намеренно. «Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу…. В них, несомненно, заключается магическая сила, как будто на самом деле в них скрыто разрешение всех проблем. Они образуют синтез всех бессознательных разнообразных стремлений и надежд на их реализацию». Таким образом, простое повторение слов должно было вызвать непонятные «смутные образы» и «благоговение толпы». Это еще один характерный пример того, как с помощью языковой политики телевидение выполняет общеполитические задачи.

Заключение

В последние годы существование  российских СМИ отмечено возрастающей зависимостью от политических и экономических структур общества. Окончательно ушли в прошлое романтические рассуждения самих СМИ о «полной» свободе информирования, характерные для второй половины 1980-х гг. Сегодня с целью выживания многие редакции стремятся перейти в подчинение влиятельных и богатых хозяев, что нередко влечет за собой не только отторжение прежних принципов работы, но и изменение провозглашенных в ходе периода перестройки и гласности духовных и этических ориентиров. Представляется, однако, что идея какой бы то ни было подчиненности определяется не только сиюминутной ситуацией, но и историческим уровнем существования отечественной журналистики, привычным уровнем ее воздействия на окружающий мир. Правильно утверждать, что, с одной стороны, российская «четвертая власть» оказалась неготовой к новым условиям своего бытия, а с другой, в силу сложившихся традиций своего развития не стремится активно преодолеть нынешний барьер своей разноуровневой зависимости.

Оценку причин этой ситуации исследователи считают целесообразным строить исходя из эволюции не только журналистики, но, прежде всего, того политического пространства, в котором она находилась на протяжении долгого исторического периода и особенностей традиционной политической культуры, которая отражает закономерности развития нашего общества. На протяжении многовекового периода развития российскую политическую культуру отличал ряд основополагающих черт. Главные среди них – авторитарный характер политической власти – следствие создания сильного централизованного государства. Проявление авторитарности диктовалось объективным желанием власти защитить себя при проявлении многочисленных экстремальных ситуаций в ходе эволюции общества. Кроме того, политической культуре традиционно был присущ этатизм, т.е. наличие сильного государства и его всеобъемлющее воздействие на слабо структурированное гражданское общество с низким уровнем правовой защищенности. Нарастание этатизма в современной действительности отмечается рядом исследователей.

Информационная политика российских телеканалов в первое десятилетие XXI века по сравнению с концом 1990-х гг. претерпела существенные изменения, во многом связанные с изменением формы собственности телекомпаний. Освещение значимых социально-политических событий в исследуемый период стало наглядным показателем того, как произошедшее огосударствление телевизионного поля изменило транслируемую медиа-реальность. Новости российских телеканалов стали все чаще становиться объектом манипуляции, то есть конструирования с иллюзорной реальности с помощью отклонения информационных потоков от действительности. Основные задачи манипулятивных приемов – замалчивание, нейтрализация неблагоприятных событий, с одной стороны, и привлечение повышенного внимания к «политически правильным» новостям, – с другой. Манипуляция зачастую связана с искажением информации, но может производиться и языковыми средствами. Конечной целью манипуляции на телекомпаниях, контролируемых государством и вписанных в систему политической лояльности, почти всегда была выдача в эфир информации, отвечающей интересам правящей элиты.

Интернет-журналистика, пока еще не подконтрольная полностью  власти, пытается более адекватно  отражать политическую реальность, именно здесь можно найти полярные мнения, не только подтасовку и выстраивание фактов, но и серьезную аргументацию (использование метода убждения). Интернет не является таким массовым каналом, как телевидение, хотя обладает возможностью построения визуального и звукового ряда, а также представления печатного текста, т.е. может, в определенной степени, заменять традиционные СМИ (печать, радио, телевидение).

Интернет-журналистика пытается составить альтернативу официальным СМИ, претендующим на выражение мнения народа, в частности, интересен сайт http://www.contrtv.ru/, на котором размещаются аналитические публикации, представляющие иные версии официальных новостных сообщений, аналитические материалы, показывающие «кухню» телевидения. В этом отношении показательная статья Эдуарда Глезина «“Народ хочет знать”: кода нам перестанут врать» (http://ed-glezin.livejournal.com/94626.html), раскрывающая технологии съемки одной из популярных программ (21.01.2010) Киры Прошутинской, известной как журналист, стремящийся к объективному освещению событий.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что такие массовые СМИ, «входящие в каждый дом», как телевидение, радио и печать, отражают современную политическую реальность в соответствии с задачами и требованиями правящих элит, используя различные приемы конструирования медиа-реальности и методы манипулирования сознанием.

В то же время Интернет еще способен отражать политическую и общественную жизнь страны и мира во всем многообразии, довольно адекватно. По крайней мере, любая представленная информация (мнение) может быть найдена в другом источнике, и сравнение таких представлений позволит реципиенту получить более объективную картину происходящего.

В то же время «процесс закручивания гаек» в отношении свободы слова начался и сфере Интернета: появились сообщения, что собственников блогов будут наказывать за комментарии посетителей, содержащие «непроверенную информацию». Сразу возникает вопрос: как простой обыватель может проверить информацию с другого конца страны? Понятно, что создается возможность силового давления на неугодные власти Интернет-сообщества.

К сожалении, особенности журналистской работы на протяжении многих десятилетий (советской власти) отразились на общем уровне восприятия окружающей действительности со стороны «четвертой власти», определили критерии отражения ею позитивного и негативного, сформировали уровень отношений между властью и СМИ. Оказавшись в новых для себя условиях утверждения рыночных отношений, плюрализма мнений, журналистика со своими традициями, по существу, оказалась неготовой к их адекватному восприятию и отображению. Этим можно объяснить, почему столь резкой оказывается она при исследовании повседневных ситуаций, почему часто не соблюдается культура дискуссии и почему так легко и активно СМИ устремились в привычное лоно подчиненности от власть имущих. Так активно проявляют себя прежние традиции существования журналистики.

Очевидно, в России необходимо «учиться демократии» не только различным политическим институтам, но и журналистике. Стабилизация политического и экономического положения страны может помочь этому, однако не меньшую роль в утверждении стабильного положения СМИ играет более точная определенность норм профессиональной деятельности в сфере журналистики, с учетом изменившихся условий ее существования.

Как известно, информационная деятельность СМИ позволяет людям адекватно судить о политических событиях и процессах лишь в том случае, если она выполняет и образовательную функцию, проявляющуюся в сообщении гражданам знаний, позволяющих адекватно оценивать и упорядочивать сведения, получаемые из СМИ и других источников, правильно ориентироваться в сложном и противоречивом потоке информации. Масс-медиа, сопровождая человека в течение всей его жизни, в значительной мере влияют на восприятие им политической и социальной информации. При этом под видом политического образования у людей могут формироваться и псевдорациональные структуры сознания, искажающие реальность при ее восприятии.

Отмечено, что в демократическом обществе важнейшая политико-социализационная задача СМИ – массовое внедрение основанных на уважении закона и прав человека ценностей, обучение граждан мирно разрешать конфликты, не ставя под сомнение общественный консенсус по основополагающим вопросам государственного устройства.