Врачи- иностранцы на службе у русских царей (XV-XIX вв.)

На службу  в Москву был приглашен еще один английский доктор - Томас Вильсон. Он родился в Шотландии, образование получил в Лейденском университете. Был членом королевского колледжа врачей Шотландии. В России доктор Вильсон пробыл два года и тоже был одарен щедрыми подарками.

В разное время о здоровье царя Алексея Михайловича заботились доктора Михаил Граман, окончивший Иенский университет, Иоган фон Розенберг, выпускник Кенигсбергского университета, успевший побывать лейб-медиком шведского короля.

Чем выше был статус придворного медика, тем больше было его жалование. Врачи-иностранцы, как уже упоминалось, получали за свой труд колоссальные деньги. Нередко помимо жалования они получали солидные, действительно «царские» подарки – собольи шубы, золотые кубки, лошадей и даже поместья с крепостными. У доктора Коллинса был свой дом у Яузских ворот, у доктор Зоммера -  личный двор между Тверскою и Дмитровской улицами. За верную службу русскому царю медики даже могли удостоиться ученых степеней «поддоктора» и даже «доктора медицины». Так, в 1669 г. царь Алексей Михайлович наградил «государевой милостью дохтурским имянем» врача Стефана фон Гадена, прослужившего лекарем в течение 10 лет.

 Заботясь о процветании государства, первые Романовы сделали немало для развития отечественной медицины. Сохранились указы Михаила и Алексея Михайловича о необходимости  отдавать «отроков» в ученики к врачам-иностранцам, жившим в Москве,  а также посылать их на учебу  «в разные окрестные государства». Чаще всего это были дети из семей врачей. Например, «за море на учение дохтурству» был отправлен, как упоминалось, сын доктора Бильса, сын лейб-медика А. Дия,  в «Цесарскую замлю» (Швецарию)  был послан на учение племянник доктора Грамана. Учились они подолгу – 10-15 лет, но получив ученую степень, возвращались в Москву на государеву службу. Так, в 1645 г. в Россию вернулся посланный на учебу в Кембридж  Иван Альманзенов (Джон Эльмстон) – сын Ивана Эльмстона, переводчика Посольского приказа. Эти дети обрусевших иностранцев, получившие в России не только новые фамилии и имена, но и постоянное местожительство, стали первыми отечественными специалистами, прославившие российскую медицинскую науку. Ярким примером тому  - династия Блюментростов.

В 1668 г. был приглашен на должность придворного медика Лаврентий Блюментрост-старший (в России его звали Лаврентий Алферович). Он родился в Саксонии, изучал медицину в университетах Гельмштадта, Иены, Лейпцига. В Иенском университете защитил диссертацию  и получил степень доктора медицины. Приехав в Россию, он за короткий срок получил репутацию хорошего врача. После смерти царя Алексея Михайловича Лаврентий Блюментрост служил его сыну Федору. Особенно его ценила дочь царя Алексея Софья, которая спасла врачу жизнь в 1682 г. во время бунта стрельцов, поднятого в защиту Милославских, когда чинились жестокие расправы  с «изменниками». Умер доктор Блюментрост в 1705 г. в возрасте 86 лет. Его четверо сыновей стали известными российскими врачами.

В последние годы  царствования Федора Алексеевича о его здоровье заботился доктор Даниил фон Гаден. Судьба его трагична. После смерти царя Федора началась борьба за престол между наследниками. Не последнюю роль в этом сыграли стрельцы, которые обвинили доктора в смерти царя Федора. Несмотря на уговоры царицы Софьи и ее заверения в невиновности доктора, его подвергли страшным пыткам, а после разрубили на части на Красной площади.

Царь Федор Алексеевич пригласил на службу еще одного врача из числа потомственных медиков – Генриха Келлермана (Андрея, как его звали в России). Он был сыном врача Томаса Келлермана, избравшего Россию своей второй родиной. Из Москвы Генрих был отправлен изучать медицину в Германию, Францию, Англию и Италию. В Падуанском университете он получил степень доктора медицины и спустя 16 лет вернулся в Россию. Здесь он был принят на службу в Аптекарский приказ. В отличие от большинства врачей-иностранцев Г. Келлерман свободно владел русским языком. Помимо этого говорил еще на шести языках и имел блестящие знания по практической медицине. Он 37 лет состоял на царской службе и умер в Москве в 1715 г.

Более 30 лет прожил  в России Сигизмунд Зоммер, принятый лекарем в Аптекарский приказ. Царь Федор, отметив старания медика, в 1684 г. произвел его  в «докторы медицины». (Россия не Европа, здесь воля царя – закон.)

  После смерти Федора Алексеевича  из опасения за судьбу юных  правителей Ивана и Петра решено  было обновить штат Аптекарского приказа и пригласить на русскую службу новых врачей-иностранцев. Новому царю присягнули 6 докторов, 2 алхимиста, 2 аптекаря, 5 иноземныхных лекаря, 14 русских лекарей, 27 лекарских учеников, 1 костоправ и 3 алхимистского и аптекарских дела ученика. Из них 17 иноземцев и 45 русских медиков41.  При этом, симпатии русского двора все больше склонялись не к традиционно английским, а к немецким специалистам. От имени мальчиков-царей было направлено письмо немецкому императору Леопольду с просьбой прислать в Москву ученого и опытного врача, которому можно было бы доверить их здоровье. Только через семь лет, в 1789 г. с рекомендательным письмом от императора приехал доктор медицины Григорий Карбонарий. Он знал не только медицину, но и несколько иностранных языков (в т.ч. русский). Находился на царской службе до 1714 г., выполняя разные поручения Петра, но так и не стал лейб-медиком. Молодому царю Петру оставался верен доктор романовской семьи Лаврентий Блюментрост-старший. Именно ему было поручено экзаменовать прибывающих на службу к русскому царю новых врачей-иностранцев.

XVIII столетие открыло новую страницу в истории придворной медицины. Доктор Блюментрост был одним из первых, кому было присвоено звание «лейб-медикуса», введенное Петром Великим. Впервые должность «лейб-медикуса» упоминается в петровской «Табели о рангах» (1722). Положение личного врача царя приравнивалось к  чину коллежского советника или полковника и соответствовало чиновнику VI класса. В 1833 г. было введено звание «почетного лейб-медика». Если раньше придворные врачи, будучи служащими Аптекарского приказа, относились к челяди, т. е. к низшему разряду придворных,  то теперь лейб-медики были включены в состав свиты императорского двора, им присваивались высокие чины, вплоть до чина действительного тайного советника, они награждались орденами, некоторым из них были пожалованы родовые титулы.

Во время визита Петра I в Англию с ним находился его врач, а заодно и стряпчий - Петр Постников, которому было поручено набрать медицинский персонал, купить лекарства, инструменты и книги для России. Постников обучался медицине в Падуанском университете, став первым русским дипломированным доктором медицины. По приказу царя Петра  он оставил медицину и занялся дипломатией.

Русский посланник в Голландии граф А.А. Матвеев пригласил на должность лейб-медика Петра профессора и ректора Лейденско-Батавской академии доктора медицины Николая Бидлоо, который приехав в Россию в 1702 г., остался здесь навсегда. Одним из первых заданий, данных  новому хирургу, было распоряжение сделать чучело любимой собаки царя Лизетты. По-видимому работа Петру понравилась и голландец несколько лет оставался его личным врачом, сопровождал его в поездках по России, выполняя самые разные (нередко далекие от медицины) царские поручения. Это тяготило доктора и он отпросился на другую службу. Бидлоо многие годы был главным доктором Московского госпиталя и директором госпитальной школы, где с успехом преподавал анатомию и хирургию. В 1710 г. Николай Бидлоо завершил объемный  (1306 страниц) труд «Наставление для изучающих хирургию в анатомическом театре». По поручению царя доктор Бидлоо занимался подготовкой отечественных медицинских кадров. За каждого выученного лекаря полагалась премия в 100 рублей и за подлекаря  (врача-практика) – 50 рублей.

Значительное место в окружении Петра занимал его лечащий доктор, а позже друг и соратник – Роберт Эрскин. Именно он стал первым иностранцем, возглавившим Аптекарскую канцелярию (прежде это было привилегией только представителей российских знатных боярских родов). Эрскин был выходец из старинного шотландского дворянского рода. Еще в юности он всерьез увлекся медициной, изучал ее у лучших врачей Германии. Франции, Голландии. В 1700 г. защитил докторскую диссертацию в Утрехском университете (Голландия), став доктором философии и медицины. В Россию Эрскин прибыл в 1706 г. и был принят на государственную службу, где отвечал за лекарственное обеспечение русской армии. Вскоре его приблизил к себе князь А. Д. Меншиков, которого Эрскин повсюду сопровождал в течение семи лет. Профессиональные качества доктора были замечены и оценены не только светлейшим князем. На старательного шотландца обратил внимание царь. В 1713 г., когда скончался лейб-медик Петра Иоганн Донель, именно Роберту Эрскину было предложено занять освободившее место.  Наслышанный о больших практических знаниях Эрскина, Петр оказывал большое доверие новому лейб-медику, строго следовал его рекомендациям, брал доктора в военные походы и многочисленные поездки. Петр доверял Эрскину не только заботу о своем здоровье. Помимо непосредственной службы при дворе врач-иностранец решал вопросы государственного порядка. Петр лично ему поручил возглавить Санкт-Петербургскую походную канцелярию. Не последнюю роль доктор сыграл и при подготовке нового Военного Устава, где подробно расписывались обязанности военных  и полковых медиков.

В 1716 г. доктор Роберт Эрскин был объявлен действительным статским советником и получил должность архиатра, т.е. стал главой Медицинской канцелярии, ведавшей управлением всех медицинских учреждений в стране, главного на лестнице чинов в медицинской службе. Теперь на нем лежала ответственность за порядок во всей медицинской сфере российского государства. Не оставляя своей главной должности лейб-медика и следя за самочувствием императора, Эрскин с большой энергией взялся за решение вопросов назначения и увольнения докторов и лекарей, обустройства больниц и госпиталей, открытия госпитальных школ и поставкой необходимых лекарственных средств. В тогдашней России действовали два центра управления отечественной медициной. Новый в Петербурге (Аптекарская медицинская канцелярия) и прежний (Аптекарский приказ) в Москве. Архиатру полагалось управлять обоими учреждениями. Стараниями доктора Эрскина недалеко от Петербурга, на Большой Охте,  был открыт целебный источник минеральной воды.

Часто врач общался с царем в неформальной обстановке. Не раз бывал с ним на званных обедах, приемах, сопровождал Петра в поездках. Вместе с Эрскином Петр присутствовал на операции парижского профессора анатомии, который в их присутствии сделал операцию по удалению катаракты 65-летнему инвалиду. Первым, кого увидел прозревший пациент был русский царь.

Эрскин был назначен царем первым начальником и главным хранителем открывшейся Кунсткамеры, приобретал для музея экспонаты, следил за сохранностью. Петр выкупил огромную библиотеку Эрскина, содержащую около 4 тысяч книг. Нередко доктор выполнял поручения научного характера - он вел переписку с Лейбницем о возможности изобретения вечного двигателя. При этом, он успевал заниматься еще и личными торговыми делами, успешно вкладывая деньги в Ост-Индскую кампанию. Внезапная смерть в декабре 1718 г. доктора Эрскина стала несчастьем для царя. Он лично шел за гробом, неся восковую свечу до самой могилы доктора в Александро-Невском монастыре, где была похоронена мать царя.

Ближайшим помощником  Эрскина был молодой доктор Лаврентий Блюментрост-младший (сын придворного доктора Лаврентия Блюментроста, служившего еще при отце Петра). Он изучал медицину в университетах Лейдена и Оксфорда. Вернувшись в России, он исполнял обязанности лейб-медика сестры царя – Натальи Алексеевны. Эрскин привлек молодого доктора к себе в помощники, поручив ему заботу о Петре и после смерти лейб-медика сменил его на этом посту. Кроме того, он заведовал Кунсткамерой и царской библиотекой. Доктор Л.Л. Блюментрост, немало содействовавший открытию Академии Наук (1725), стал ее первым президентом.

После смерти Петра I и Екатерины I лейб-медик впал в немилость и был отстранен от придворной службы. Он уехал в Москву, где продолжил врачебную практику. Позже Л.Л. Блюментрост занял должность директора Госпитальной школы и стал главным доктором Московского военного госпиталя. В 1754 г. его назначили куратором создававшегося тогда Московского университета, но через год в возрасте 63 лет он умер, не успев проявить себя на этой должности.

Его родной Иоганн Блюментрост (Иван Лаврентьевич) учился медицине в Кенигсберге и Галле, куда его послал за свой счет царь Петр. Там Иоганн защитил диссертацию (1702) и стал доктором медицины. Вернувшись в Россию, он сначала был личным врачом царя сопровождал его в поездках, а позже лейб-медиком царевича Алексея и младших царевен. Он деятельно взялся и за решение государственных дел, предложив царю свой проект преобразования медицины в России. Став архиатром, И.Л.Блюментрост принимал самое деятельное участие в реформировании сферы здравоохранения в России. Благодаря его стараниям, появились новые аптеки, госпитали, больницы. В 1728 г. им была учреждена лечебница при Московской придворной аптеке для приходящих больных. С его именем связано открытие минеральной воды в окрестностях Петербурга и в Олонецкой губернии. Пробы воды делал лично доктор Блюментрост, дав заключение о ее целебных свойствах. Настойчиво рекомендовал царю начать строительство  курорта  на месте открытого источника железистых вод.

Как и у его брата, карьера молодого доктора, удачно начавшись, в дальнейшем сложилась печально. Через 8 лет после назначения на должность архиатра его уволили со службы (несправедливо обвинив в неискусном лечении умершего от оспы императора Петра II), отлучили от двора. В возрасте 80 лет Иван Лаврентьевич Блюментрост умер в Петербурге, практически забытый всеми.

С именем императрицы Анны Иоанновны связаны имена придворных медиков грека Антона Севасто, родившегося в Италии и изучавшего медицину в Падуе, а также немца Иоганна Ригера из Пруссии, известного своими интригами при дворе, рекомендованного царице графом А. Остерманом, получившего должность архиатра не без помощи герцога Бирона. Большую известность при дворе получил доктор Иоганн Бергард Фишер из Любека, защитивший диссертацию в Лейденском университете. Успешно практикуя в Риге, Фишер пользовался большим уважением среди горожан, о чем стало известно вдове герцога курляндского (будущей императрице). Доктора несколько раз приглашали для консультаций к Анне Иоанновне. Став императрицей она предложила доктору  переехать в Петербург, став ее лейб-медиком. Вскоре Фишер занял освободившееся после  Ригера место архиатра. В отличие от своего предшественника, прославившегося доносами на коллег и беззастенчивой компиляцией их научных трудов, доктор Фишер был большим знатоком своего дела, умело сочетая врачебную практику с административной работой.

Нередко к числу штатных придворных врачей присоединялись доктора, приглашенные на короткие сроки (по контракту). Одним из таких лейб-медиков был доктор Готлиб Листениус, с которым Анна Иоанновна подписала в 1739 г. контракт на четыре года.