Врачи- иностранцы на службе у русских царей (XV-XIX вв.)

ВРАЧИ-ИНОСТРАНЦЫ НА СЛУЖБЕ У РУССКИХ ЦАРЕЙ (XV-XIX вв.)

ЧАСТЬ I

Интерес к врачеванию царей только на первый взгляд кажется праздным любопытством. В самодержавной России от самочувствия монарха нередко зависела судьба всей страны. Стародавнее  выражение "тяжела ты, шапка Мономаха!" обретает особый смысл, если посмотреть на среднюю продолжительность жизни российских венценосцев. Власть тяжелила плечи, ответственность старила до времени, ежечасные заботы укорачивали жизнь. Каким бы ни было от природы здоровье царей, ни один из них не дожил до глубокой старости. Долгожителем монархического Олимпа был Александр II (63 года), жизнь которого оборвала бомба террориста. Больше до 60 лет никто из русских царей не доживал (Иван Грозный – 54 года, Петр I – 52 года, Николай II – 50 лет). Из цариц долгой жизнь была лишь у Екатерины II (68 лет), с ней не могли соперничать ни Елизавета Петровна (52 года), ни Анна Иоанновна (47 лет). Судьба правителей в любой стране была не из легких. Монарх в России, как известно, больше, чем монарх. Он и «отец родной», и «помазанник божий». Он и Закон, и Правда, и Сила, и Вера. Потому и здоровье царей (среди них были не только физически, но и психически больные люди) всегда было делом государственной важности и большой государственной тайны.

На протяжении всей российской истории ответственность за царскую жизнь чаще всего ложилась на плечи иностранцев. Вплоть до XVIII в. своей научной медицинской школы в России не было, тогда как Европа гордилась своими докторами медицины. «Свет» с Запада был ярче и надежнее. К тому же, врач-иностранец на русской службе - человек зависимый, не укорененный на русской почве, не имеющий крепких  связей по родству или дружбе. Да и сохранить придворные тайны было значительно проще «немчину»-иностранцу, не говорящему по-русски. Все это побуждало самодержцев доверять свою жизнь и здоровье именно врачам-иноземцам. Даже позже, когда отечественная медицина уже могла составить конкуренцию западной, придворными врачами по традиции становились иностранцы. Правда, многие из них были потомками обрусевших фамилий, нашедших в России вторую родину. Из 149 лейб-медиков, служивших при  русском дворе1, по нашим подсчетам, 106 имели иностранные фамилии. Например, талантливый доктор Николай Арендт или лейб-акушер Дмитрий Отт.

Появление в России иностранцев, в том числе врачей, сыграло важную роль в установлении  культурных связей с Западом. Иноземцы везли в Россию не только свои знания, опыт, но и привычки, традиции, культуру. Чем выше был авторитет иностранного специалиста, тем больший интерес он вызывал к себе, тем выше ценилось его мнение по любому вопросу. Успешному диалогу культур мешали конфессиональные разногласия. Вопросы веры мешали сближению католиков и протестантов с православным миром,  с трудом преодолевая его закрытость.  

Между тем, врачей-иностранцев приезжало в Россию немало. В течение XVI-XVII  вв. в Московском государстве были приняты на службу около 200 иноземных медиков (немцы, поляки, белорусы, голландцы, датчане, греки, итальянцы, и др.) Чаще всего служить московскому царю приезжали врачи и аптекари из Англии и Шотландии, включая коренных жителей и выходцев из других стран, но выросших и получивших там медицинское образование.  Многие из них служили Аптекарском приказе, в госпиталях, в военных подразделениях (полковые врачи), в учебных медицинских заведениях. Их вклад в развитие российского государства и российской культуры еще предстоит изучить.

Ранняя история не богата сведениями о врачах-иностранцах, но даже скупые письменные источники времен Киевской Руси сохранили данные о медиках, приглашенных на службу к великим князьям. В Х в. при киевском князе Владимире Святом состоял врач Иванец Смер,  половчанин по происхождению, изучавший медицину у арабов и армян, совершив длительное путешествие в Бухару и древний армянский город Ани, недалеко от горы Арарат. В XI в. греческий подвижник, врачеватель Агапит из Печерского монастыря был приглашен к постели больного киевского князя Владимира Мономаха и сумел облегчить его страдания специальными снадобьями, привезенными из Александрии. Профессор В.М. Флоринский в книге о травниках и лечебниках (1879 г.) упоминает о некоем армянском враче, лечившем Владимира Мономаха, о котором  в Печерском Патерике сказано, что он был "хитр зело" и умел определять  пульс2. Есть в книге Флоринского упоминание и о греке Петре Сириянове. Историк С. Соловьев называл его «искусным лекарем». Петр родился в Сирии, приехав на Русь, состоял на службе у черниговского князя Святослава Давыдовича (Святоши). Известно, что этот врач лечил разбитого параличом галицкого князя Владимира, для чего, по свидетельству очевидцев, укладывал его в укроп3. Не раз его приглашали к постели заболевшего Владимира Мономаха. Князей лечили по большей части домашними средствами, «зелиями», произрастающими на русской почве, мазями, пластырями,  даже некоторыми хирургическими приемами, но есть немало свидетельств тому, что уже тогда «лечцы» использовали привезенные на Русь иноземные лекарства.

В исторических документах  XII-XIV вв. нам не удалось отыскать сведений об иноземцах-медиках. Княжеские междоусобицы, татарские набеги, опустошительные эпидемии и войны делали небезопасным пребывание иностранцев на русской земле. Но уже в княжение Дмитрия Донского в к. XIV в. летописи рассказывают об иностранных специалистах из Византии и Европы, прибывшие по приглашению князя. Были среди них и врачи, выпускники европейских университетов, но имена их, к сожалению, не сохранились.

С конца XV  в., когда на политической карте мира появилось новое  государство – Россия, интерес иностранцев к русским пространствам заметно возрос, да и царский двор стал открываться для европейцев. В числе первых специалистов там появились врачи. В свите невесты московского князя Ивана III Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора, были греческие доктора.  Врачи привезли с собой книги, лекарства, медицинские инструменты. Появившись при дворе вместе с «грекиней» Софьей, они стали для царя частью приданного принцессы,  вроде живой заморской диковины, которую, гордясь, показывали гостям. Щедро оплачивая знания приезжих специалистов, царь считал их едва ли ни своей личной собственностью, чем-то вроде живых предметов роскоши или особо ценных слуг, исполнявших только его распоряжения.

Вопрос о том, что влекло иностранцев на русской службе не так уж и прост. Что было главной причиной рискованного путешествия в далекую и чужую страну? Щедрое жалование и подарки? Но к царю на службу поступали чаще всего уже опытные врачи, успешно практикующие в благополучной Европе, скорее всего имеющие возможность устроится там безбедно. Жажда приключений, авантюризм, любопытство? Несомненно, но вряд это было определяющим стимулом дальней поездки в Россию. Не последним аргументом в решении посетить далекую страну была возможность коммерческой деятельности. Многие английские врачи охотно совмещали деятельность придворных эскулапов и удачливых негоциантов. Нельзя исключить и тот факт, что многие из иностранцев, отправляясь на службу к русскому царю, выполняли поручения своих правителей, беря на себя функции дипломатов, советников или просто играя роль их  «глаз» и «ушей». Одно очевидно, отправляясь в Россию, надо было обладать особым мужеством и сильным характером.

Летописи сообщают о печальной судьбе врача Антона Немчина, прибывшего в Москву в 1485 г. и принятого на службу к великому князю Ивану  III. Он за короткое время заслужил доверие московского правителя, но Случай вмешался в его судьбу. По просьбе Ивана III  этот врач лечил татарского князька Каракуча, находившегося при царевиче Даниаре, служившем Москве, но вылечить его не удалось. Московский царь отдал немца сыну умершего князька, но когда тот, помучивши врача, хотел отпустить его, взявши с него окуп, Иван настоял, чтоб татары убили Антона. Исполняя волю царя, врача отвели под мост на Москву-реку и там на льду зарезали ножом «как овцу», по выражению летописца. Это событие навело страх на Аристотеля Фиораванти, талантливого архитектора, приглашенного для строительства московского Кремля. Будучи уже в летах, он стал просить Ивана отпустить его на родину, но московский правитель приказал отобрать все имущество итальянца и посадил его под арест в дом убитого врача Антона4.

Незавидной была и участь врача-иудея Леона Жидовина, привезенного русскими послами из Венеции. Он взялся излечить сына Ивана III 22-летнего Иоанна Иоанновича, страдавшего «камчугою в ногах» (ревматизмом). «Сей медик, - пишет Карамзин, - более смелый, нежели искусный, жег больному ноги стеклянными сосудами, наполненными горячею водою, и давал пить какое-то зелие»5. Доктор фактически обрек себя на гибель, опрометчиво заявив Ивану Васильевичу: «Я непременно вылечу твоего сына, а если не вылечу, то вели казнить меня смертною казнью»6. Наследник умер 15 марта 1490 г., а царь «…после сыновних сорочин велел отсечь голову лекарю…»7. Казнь совершили при большом скоплении народа недалеко от Кремля, на Болвановке.  Даже деспотические наклонности Ивана Ш и бесцеремонное отношение его с иностранцами не охладило желание последних посещать Москву.

При дворе Василия III (сыне Ивана III) было  уже несколько врачей-иностранцев. Особым доверием пользовался константинопольский грек Марко. Турецкий султан несколько раз просил московского князя отпустить опытного доктора на родину. Царь Василий всякий раз отвечал отказом, предлагая перевезти в Москву семью врача. В качестве военного трофея был доставлен из Любека в Кремль еще один врач - Феофил (Теофил), взятый в плен в Литве воеводой Сабуровым. В 1516 г. маркграф Альберт добивался возвращения этого медика, но великий князь просил посла передать, что Феофила «ныне отпускать непригоже»8. Как же высоко ценился профессионализм врачей, если из-за них венценосные особы лично вели переписку, рискуя обострить политические отношения!

Особым  почетом пользовался при московском дворе немец Николай Люев (Булев, Булов, Луев), которого посол Франциск ди Колло, посетивший Москву в 1518 г. называл «маэстро (мастер) Николо Любацензе, профессор медицины и астрологии, знаток фундаментальных наук»9.  Николай родился в Любеке, образование получил в Падуанском университете. Приехав в Россию, до самой смерти служил московскому государю. Кроме медицины Николай Люев успешно заниматься переводческим ремеслом. Им была переведена одна из наиболее популярных медицинских книг -  «Вертоград», которую доктор дополнил новыми медицинскими сведениями, содержащими рекомендации по уходу за больными, данные о лекарственных растениях и их свойствах, а также были даны специальные указания о лечении больных. Например, о лечении «битому человеку от кнутья», причем, «от московского кнутья, а не сельского».

На 55 году жизни царь Василий занемог на охоте. Причиной немощи стал подкожный нарыв. В Москву были посланы гонцы за докторами Николаем Луевым и Феофилом. Те лечили его (по общему совету) припарками. «Лекаря начали прикладывать к болячке пшеничную муку с пресным медом и лук печеный; от этого болячка стала рдеть и загниваться… стало выходить много гною, в груди начала чувствоваться тягость. Врачи дали ему чистительное, но это средство не помогло…»10. Прошло две недели. Государю становилось все хуже.  Василий испытывал огромные мучения. Рана воспалилась, от нее шел сильный смрад. Медики были бессильны помочь больному. С каждым днем язва, образовавшаяся на месте нарыва, увеличивалась. Гной из нее шел «целыми тазами». Государь перестал есть, появилась тяжесть в груди. Он обратился к лекарю Николаю Люеву: «Брате Миколае! Ты видел мое великое жалование к себе: можно ли тебе сделать мазь или что–то иное, чтобы облегчить мою болезнь? Николай отвечал князю: «Видел я, государь, твое государево жалованье великое; если  бы можно, тело свое раздробил бы тебя ради, государя, но дума моя немощна без Божьей помощи»11.  Спасти Василия не удалось.

Особым покровительством иностранные медики пользовались во времена царя Ивана IV (Грозного). Большинство из них были англичане –Ральф Стендиш, Елисей Бомелий, доктор Иоганн, Ричард Элмес, Роберт Якоб (в России названный Романом Елизарьевым).

Доктор Ральф Стендиш, по-видимому первый английский медик, был приглашен в Москву при посредничестве английских купцов, торговавших в Москве. Он присутствовал на переговорах агента Московской компании Антона Дженкинсона с царем. Ральф Стэндиш обучался в Кембридже, где стал магистром, а позднее доктором медицины. Он был известным медиком, состоял в королевском колледже врачей. Многие недоумевали, как доктор мог променять благополучную Англию на дикую Россию. В сентябре 1557 г. доктор Стендиш  прибыл ко двору Грозного. Его в числе других англичан царь принял радушно, через два дня прислал для них лошадей для поездок по городу. Доктор не раз консультировал царя, возможно, лечил его, используя привезенные из Англии лекарства. Уже через неделю Стэндиш получил соболью шубу, покрытую травчатым бархатом, а потом – 70 рублей12. Доктор Стендиш выполнял свои обязанности царского врача  и через два года скончался в Москве в 1559 г.

Вместе со Стэндишем в Москву приехал хирург  и аптекарь Ричард Элмес. Он провел в России около 30 лет (1557-1584). Чем-то он навлек на себя гнев царя и чудом избежал смерти. Только заступничество английского посла в России спасло ему жизнь. Тогда же при дворе царя служили англичане, прибывшие по рекомендации королевы Елизаветы I – доктор медицины Рейнольдс, потомок известного дворянского рода из Эссекса, выпускник Кембриджа, аптекарь Томас Карвер и хирург Хэмфри Локк. Всем им было положено хорошее жалование - доктору 200 рублей, аптекарю – 100 рублей, хирургу – 50 рублей. Английский двор был заинтересован в расширении связей с Россией и охотно посылал специалистов для царского двора, имевших нередко особые поручения политического характера.

Удивительная история произошла с врачом Арнольфом, служившим у Ивана Грозного. В течение нескольких веков из одного издания в другое кочевал устойчивый исторический миф враче и математике Арнольде Лендзее. Но доктора с таким именем на самом деле никогда не существовало! Исследования историка Симонова Р.А. показали, что в одно время с врачом московского царя жил в Бельгии математик Арнольд Ленси, никогда не видевший России, преподававший в г. Бееле и умерший там же в 1570 г. Придворный же доктор по имени Арнольф, чью фамилию не сохранили документы, прибыл скорее всего из Италии и помимо медицины, тоже изучал математику - любой дипломированный врач-европеец использовал в своей практике врачебную астрологию, которая невозможна без математических знаний. В Европе врачей-астрологов называли «ятроматематиками». Зная пристрастие Ивана Грозного к разного рода предсказаниям (в одном из писем царю князь Курбский упрекал его в том, что он «собирает чародеев и волхвов из дальних стран»), нетрудно предположить, что астрологические знания доктору Арнольфу очень пригодились. Он приехал на русскую службу около 1564 г. и, прослужив почти семь лет, трагически скончался во время набега татарского хана и пожара в Москве в 1571 г. 13 Мифологический доктор «Арнольд Лендзей (Линдсей)», которого якобы прислала английская королева в 1568 г., бывший не то англичанином, не то бельгийцем, не то « роддом из Фландрии», выезжавшим на время в Бельгию и успевший издать там книгу по математике, - все это не более, чем историческая мистификация!