Военный коммунизм

Среди санкционированных  властью способов дополнительного  получения продуктов главное место занимала деятельность продотрядов, формировавшихся предприятиями из своих рабочих. Они занимались сбором продовольствия в деревне независимо от продотрядов Наркомпрода и военного ведомства. Большим подспорьем в питании являлось также предоставление рабочим крупных городов земли, как под личные огороды, так и для организации подсобных хозяйств предприятиями. О масштабе этой деятельности свидетельствует тот факт, что руководил подсобными хозяйствами специальный орган ВСНХ - «Главное управление земледельческими хозяйствами промышленных предприятий республики», в который ежедневно поступали сведения о приписке земель. Так, по данным управления на 1 июня 1919 г. «для обслуживания продовольственных нужд индустриального пролетариата» было выделено около 62 тыс. десятин земли, из них Гомзе - 29,7 тыс., Центротекстилю - 6,3 тыс., Главбуму- 5,7 тыс. При этом для текстильной промышленности в самое ближайшее время предполагалось отвести еще 92,5 тыс. десятин земли

Падение заработной платы  и жизненного уровня населения во многом было связано с объективными экономическими условиями, сложившимися после окончания I мировой войны. Не только в побежденной Германии, но и в странах-победительницах реальный уровень оплаты труда также упал более чем на 30%. Но положение населения России продолжало ухудшаться под влиянием революции и Гражданской войны; когда все имевшиеся ресурсы, в большинстве своем произведенные еще при старой власти, направлялись для армии.  Разжигание классовой ненависти приводило все к новым жертвам и углублению экономической разрухи.

Предпринимались попытки, рассмотреть категорию заработной платы и в теоретическом плане, с точки зрения марксизма. Исходя из учения Маркса, что труд одинаково присущ всем общественным формам, а заработная плата присуща только капитализму с его покупкой и продажей рабочей силы; делался вывод, что при отмирании товарного производства исчезнет и заработная плата. Так, основываясь на этом утверждении, лидер профсоюза металлистов А.З. Гольцман считал, что в условиях советской России зарплата как экономическая категория эволюционирует от особой формы дохода одного из классов буржуазного общества к форме сознательного общественного распределения. Проявление этого процесса он видел в натурализации заработной платы и в постепенном отмирании денежной системы, которая служила распределителем доходов в буржуазном обществе. По его мнению, для действительного приспособления товарообмена к производству необходимо было вводить не твердые цены, как считало большевистское руководство, а вообще ликвидировать их. Обосновывая это положение, Гольцман писал: «По мере того, как личный доход будет заменяться сознательным регулированием, деньги будут все больше и больше терять свое значение, и в результате, когда ни одного кусочка продукта нельзя будет получить иначе, чем по карточкам, деньги потеряют весь смысл и превратятся в кучки бумажек. Они отомрут. Вместе с ними отомрет и цена и человечество будет регулировать свое производство уже не слепою игрой конкуренции, руководствуясь повышением и понижением цен, а сознательной организацией производства и, что явится другой стороной того же самого распределения продуктов»⁴². Курс на натурализацию заработной платы разделяло и руководство ВСНХ, а проблема безденежных расчетов обсуждалась еще в мае 1918 г. на I съезде совнархозов. II съезд совнархозов, состоявшийся в декабре 1918 г., принял решение о курсе на ликвидацию денег и натурализацию бюджета всюду, где можно было установить безденежные расчеты. Таким образом, реалии, продиктованные кризисом экономики, оценивались как достижения революции и практическое воплощение марксизма. В связи с этим примечательна характеристика особенностей изучения категории заработной платы, сформулированная одним из авторов в 1919 г.: «Сейчас мы переживаем момент общественного переворота. Все общественные понятия, категории превращаются в «собственные противоположности». Заработная плата переживает такой же переворот.

На практике абстрактно-экономические  рассуждения Гольцмана выливались в его выступления против повышения зарплаты. Свою позицию он неоднократно высказывал и в печати, полемизируя с Ю. Лариным. Абстрагируясь от полуголодного положения рабочих, он считал, что если зарплата будет в точности соответствовать ценам продуктов, выдаваемых по карточкам; то возможности покупки дополнительных продуктов на вольном рынке уже не будет. А значит, будет ликвидирована спекуляция. Реализация утопии Пэльцмана привела бы не только к потере трудоспособности, но и смерти рабочих. Невозможно было прожить на восьмушку хлеба и три селедки, которые составляли карточную выдачу рабочему в Петрограде, да и то при самом благоприятном стечении обстоятельств. Тем не менее, несмотря на очевидную оторванность позиции Гольцмана от реальности, она имела и своих сторонников. Так, намерение Совнаркома повысить осенью 1918 г. тарифные ставки в Москве и Петрограде в связи с повышением твердых цен было встречено протестом ЦК Всероссийского союза металлистов. Сделано это было не без влияния входившего в его состав Гольцмана. В докладной записке, направленной в Совнарком и Президиум ВСНХ, говорилось, что в повышении тарифов профсоюз видит проявление не классовой пролетарской точки зрения, которая должна совпадать с интересами индустриального развития страны, а старых цеховых традиций. Наоборот, руководство профсоюза, исходя из хозяйственного положения, считало правильным понизить реальную зарплату до физиологического минимума потребления. «При таком условии не может быть никаких оправданий попыткам повысить зарплату до уровня довоенного потребления»⁴³, - заявили лидеры профсоюза. По всей видимости, в такой крайней форме у некоторой части строителей социализма проявлялся эмоциональный подъем, героизация действительности, ощущение больших перспектив в созидании нового общества и стремление как можно скорее достичь поставленной цели. Однако большинство партийных и профсоюзных лидеров, в целом находившиеся на этой же эмоциональной волне, более реально оценивали ситуацию «на трудовом фронте», да и Гольцман в последующие годы не возвращался к этой идеалистической позиции.

Признавая необходимость  незамедлительного повышения производительности труда, руководители профсоюзов делали ставку, в первую очередь, на введение сдельной оплаты труда, заинтересовывающую рабочих в более интенсивной работе, и премирование. При этом подчеркивалось и значение повышения сознательности и культурного уровня рабочих, однако, отмечалось, что это очень длительная работа. «Уровень самосознания большинства пролетариата еще не настолько высок, - признавалось в печати, - чтобы большинство считало себя в отдельности (чтобы каждый считал себя) как бы винтиком единого механизма в виде всего хозяйственного аппарата страны. В такой обстановке приходится больше рассчитывать не на самосознание масс, а на особые стимулы, извне приходящие и более возбуждающие волю каждого из трудящихся, чем идеалы социалистического строительства или экономическое процветание государства в целом»⁴⁴.

Главным стимулом организации  производства в этот период являлось снабжение рабочих и служащих продовольствием. Промышленные предприятия были классифицированы по четырем группам: ударные, работающие, остановленные и ликвидированные. Для того чтобы наладить работу, хотя бы ключевых отраслей промышленности, добычи топлива и транспорта, имевшиеся скудные ресурсы сосредотачивали на наиболее технически оснащенных предприятиях, которые и получили название ударных. Их деятельность была нацелена на выполнение специально разработанных для них производственных программ. Ударные предприятия в первую очередь должны были снабжаться топливом, сырьем, продовольствием и даже денежными знаками, наравне с военной промышленностью. Не менее сложной задачей было обеспечение их рабочей силой. Необходимый персонал предоставлялся в порядке мобилизаций. Квалифицированные рабочие, инженеры и техники изымались из предприятий и учреждений, в которых они работали не по специальности. Рабочие ударных предприятий получали усиленный «продфаэтоповский» паек и премии натурой, а в случае милитаризации, как, например, ударных предприятий, работавших на транспорт, - красноармейский паек. В конце 1919 г. была даже составлена особая смета на снабжение продовольствием 750 тыс. рабочих, крайне необходимых для выполнения основных работ, но она не была реализована50.

По решению IX съезда РКП(б) наряду с ударными стали создаваться и образцовые предприятия. Предполагалось, что они будут служить примером организации производства для отрасли в целом, а возможно и всей промышленности. Также как ударные, они должны были снабжаться всем необходимым в первую очередь. О большом значении, придававшемся работе образцовых предприятий, свидетельствовало и то обстоятельство, что политическая работа на них проводилась под контролем ЦК партии. На образцовых предприятиях должна была быть и образцовая партработа. Для ее организации командировались лучшие партработники, а при направлении рабочей силы предписывалось посылать как можно больше коммунистов. Содействовать производственной работе образцовых предприятий были призваны различные ведомства: в первую очередь, ВСНХ, а также Наркомпрод, Наркомтруд, Наркомздрав, Главпрофобр и др. В обязанности Наркомпрода, например, входил контроль за снабжением образцовых предприятий продовольствием, о чем он должен был регулярно отчитываться перед Советом Обороны. Организация образцовых предприятий проводилась в условиях катастрофического состояния экономики. «Кризис топлива, сырья, транспорта, промышленности, живой рабочей силы. Особенно квалифицированных рабочих. Мы не можем использовать некоторые предприятия даже при наличии топлива, наличии сырья из-за отсутствия рабочей квалифицированной силы»⁴⁵, - говорилось в докладе А. И. Рыкова на III съезде совнархозов. Последний фактор в наибольшей степени тормозил включение предприятий в число образцовых. При таком кадровом голоде на партийность рабочих уже никто не обращал внимания. Списки образцовых предприятий в соответствии с насущными хозяйственными приоритетами составлялись в ВСНХ, а затем утверждались в ЦК РКП(б).

Пополнение числа образцовых предприятий происходило и за счет изменения статуса ударных. Так, в августе 1920 г. для экспериментального изучения образцовой постановки производства некоторое количество ударных предприятий было преобразовано в образцовые. Наряду с благоприятными условиями снабжения на них предполагалось ввести строгую дисциплину, образцовые дисциплинированные кадры, образцовый учет и хорошо поставленную партийную работу. При этом также в порядке опыта вводилась система Тейлора.

О реальном положении  ударных и практически не отличавшихся от них образцовых предприятий можно  судить по выступлениям на съезде представителей группы ударных заводов по восстановлению транспорта (24-28 июня 1920 г.). На съезде обсуждался ход выполнения ударной программы, разработанной для этих заводов. При этом констатировалось, что имеющееся техническое оборудование позволяет выполнить намеченные задания, но при условии достаточного обеспечения топливом, металлом, смазочными материалами, фуражом, одеждой и обувью для рабочих. Выступавшие представители заводов, в том числе и Гомзы, обращали также внимание на множество организационных проблем, мешавших успешной работе. Они говорили о необходимости предоставить заводоуправлениям свободу действий для организации продуктивной работы, интенсификации труда, уменьшения прогулов и простоев техники, а также о возможности использования подрядного принципа организации работы и свободного рынка для экстренных закупок. Многие выступавшие отмечали недостаток рабочих и служащих, причем называли точные цифры вплоть до единиц. Например, для заводов Гомзы были необходимы дополнительно 9573 квалифицированных рабочих, 6027 неквалифицированных и 469 служащих. Предлагалось также, создать натуральный фонд для премирования и отменить «потолок» зарплаты при сдельной работе.

О масштабе распространения  принципа ударности дают представление следующие данные, прозвучавшие на III съезде совнархозов: в начале 1920 г. из 4 тыс. национализированных предприятий работало только около 2 тыс., остальные были закрыты. К концу 1920 г. насчитывалось 1716 ударных и 27 образцовых предприятий в различных отраслях тяжелой и легкой промышленности. Таким образом, получается, что подавляющее большинство работавших предприятий было переведено на режим особого благоприятствования. Естественно, что такое количество «привилегированных» сводило на нет принцип ударности, так как имевшихся ресурсов катастрофически не хватало. Кроме того, в ноябре 1920 г. началось выделение ударных и среди учебных заведений системы профтехобразования, что также требовало дополнительных ресурсов.

§3. Борьба за трудовую дисциплину

Проблема повышения  производительности труда, являвшаяся одной из главных экономических  задач постреволюционного периода, была неразрывно связана и с уровнем заработной платы и с условиями и организацией трудового процесса. Свою положительную роль должны были сыграть научная организация труда и введение сдельной системы работы, премирование рабочих, но, в конечном счете, все эти меры означали интенсификацию труда истощенных рабочих и поэтому, зачастую, наталкивались на их сопротивление. В то же время уравнительность заработной платы, невозможность прожить на нее не создавали у рабочих заинтересованности в своем труде. Отсутствие экономических стимулов не могло постоянно компенсироваться революционной романтикой. «... Где нет снабжения без перебоя, где рабочие не уверены в том, что завтра его семья получит хлеб, он обеспечивает себя и семью тем, что достает продовольствие везде и где угодно. Этим определяется невероятно высокий процент прогулов на фабриках, где нерегулярно получается хлеб. Есть большие заводы, где прогулы достигают 40 и даже 50%»⁴⁶, — говорилось в выступлении А. И. Рыкова в конце 1920 г.

Не оказали заметного  влияния на укрепление трудовой дисциплины и правила внутреннего распорядка, принимавшиеся на национализированных  предприятиях в первые месяцы после революции. Старая дисциплина труда рухнула вместе со всем дореволюционным укладом жизни, а для создания новой государство избрало вполне логичный для большевистских представлений путь запугивания и принуждения. При этом у некоторых лидеров иногда появлялось ощущение, что не все правильно в проводимом экономическом курсе. Так, на экстренном совещании членов Президиума ВСНХ, руководителей главков и профсоюзов, созванном в октябре 1919 г. в связи с наступлением А.И. Деникина, член Президиума ВСНХ А. Ломов назвал хозяйственную политику «государственным хищничеством и спекуляцией», а Рыков заявил: «Кризис, переживаемый нами, есть кризис всей финансово-экономической организации Советской власти. Если бы Деникин теперь был не у стен Москвы, а далеко за Харьковом, кризис был бы также ярко выражен»⁴⁷.

Ленин неоднократно высказывался за введение «самых решительных и  драконовских мер поднятия дисциплины и самодисциплины рабочих и крестьян», за создание специальных промышленных судов.  В тезисах по текущему моменту, написанных им в связи с проведением хлебной монополии, специальный пункт гласил: «Ввести расстрел за недисциплину». В понимании Ленина задача установления трудовой дисциплины была тождественна установлению трудовой повинности. Ее отличием от трудовой повинности в применении к богатым являлось лишь то, что не было необходимости регистрировать представителей трудящихся, так как труд был единственным источником их дохода. Анализируя причины победы в Гражданской войне, Ленин откровенно говорил, что новая дисциплина держалась на революционном насилии, и ставил перед ЧК задачу, стать орудием проведения такой дисциплины в мирное время⁴⁸. О необходимости введения строгой классовой дисциплины и установления минимума выработки для каждого рабочего публично заявлял и Рыков.