Народные движения в Древней Руси и проблема оценки их социального характера

Что касается характеристики князя, автор пишет: "Прежде всего привлекает внимание летописный рассказ о том, что Святополка оплакивали лишь бояре и дружина."[72] То есть, его оплакивали именно только те, кто был с ним заодно в вопросе ограбления народа (хотя тут уже как раз видно и классовость такового расслоения)   

После этого мы встречаем  повествование о раздаче вдовой Святополка его богатств народу, которая  была весьма щедрой. "Добровольная раздача святополкова богатства предотвратила, следовательно, освященное обычаем разграбленье."[73] То есть снова идет речь о том, отношения народа и власти определялись в первую очередь древними традициями, а не классовым размежеванием (получается, что власть себя классом уже осознала, или почти осознала, а народ все еще прибывал в плену религиозных, и просто древних общественных традиций, и не оказывал потому пока достойного противодействия княжеской власти, которая полностью отвечала бы воззову времени).   

Касаясь же вопроса о том, чьим ставленником (народа или знати) был Мономах, Фроянов, полемизируя  с Рыбаковым, утверждает, что на княжение Владимир был избран вечевым сходом, на котором было представлено население  всего города "мужами знаменитыми" и "знатнейшими людьми". Автор  пишет, что: "Вместе с тем апрельское вече 1113 года уже не то, что было раньше, в памятном 1068 году. Оно действует  с полным сознанием своих возможностей, ставя вечевую волю выше права  князей <...>"[74]   

Ну а что касается имевших  место грабежей, то здесь мы можем  видеть такую точку зрения: "Грабежи  киевского тысяцкого и сотских  имели прежде всего политический характер, обусловленный борьбой вокруг великокняжеского стола."[75] "Грабеж дворов тысяцкого и сотских, а также иудейской общины свидетельствовал о поражении политических противников Владимира Мономаха, о крушении их планов."[76] То есть, по словам Фроянова, это не стихийный народный протест, не экспроприация, но именно заранее спланированный политический акт, направленный против врагов Мономаха, и не более того...   

Таким образом, мы получаем вывод о том, что киевский мятеж 1113-го года не был мятежом в полном смысле этого слова, но был ответом  на внутреннюю политику князя, на его  экономический террор против собственного населения. При этом жители Киева  вели себя изначально полностью в  соответствии с древними традициями, почему собственно бунт и произошел  после смерти Святополка, так как  если бы к тому моменту уже завершился процесс классового разделения, то народ, недовольный правлением собственного князя, поднялся бы на полноценное восстание, и поднялся бы много раньше. Того же вопроса о главенстве "дедовских" традиций касается и рассказ о том, как вдова Святополка раздавала народу наследство собственного мужа. В то же время повествование о грабежах, имевших место в Киеве, предстают перед нами ни чем иным, как использованием политических технологий, предназначенных для нейтрализации конкурирующей политической группировки в целях воплощения в жизнь собственных целей.   

 Сопоставляя имеющиеся  мнения о событиях 1113-го года, упомянем для начала слова  М. Б. Свердлова, гласящие о  том, что: "Абсолютизация теории  классовой борьбы в концепции  сталинского режима и советского  строя постсталинской поры побуждала  историков интерпритировать киевские  события 1113 г. как следствие  классовой борьбы."[77]   

В результате же получаем, что 1113-й год - это время очень важных событий в истории Руси, так  как именно в свете данных событий  вполне можно сделать вывод о  том, что в начале XII-го столетия на Руси практически завершается процесс  классового размежевания (классообразования) общества, которое уже начинает ощущаться  и осознаваться народом, но над ним, всё ещё довлеют древние традиции, что приводит именно к такому развитию событий, которые мы и можем видеть, изучая летописи. При этом видится, что следовать классической "советской" традиции о развитии и видении классовой борьбы все-таки все еще неуместно, так как здесь есть конфликт общества и власти, но дело в том, что после избрания Владимира Мономаха князем, конфликт фактически прекращается, да и не был этот протест, протестом против Системы - это был протест против произвола конкретного правителя и его группировки. Как кажется, 1113-й год - это момент начала консолидации действительной политической власти в Киевской Руси в руках вече, то есть народа. Причем в подтверждение данной точки зрения можно привести пример киевских событий 1146-го года, которые показывают, что процесс перехода всей полноты власти от князя к народу (вече) продолжался, то есть результат победы народных масс в 1113-м году не был утрачен, не был сиюминутным, но наоборот способствовал дальнейшему развитию городского самоуправления на Руси.   

Новгородские восстания XII-XIIIго веков.   

После смерти Владимира Мономаха происходит фактический распад единого  Киевского государства на несколько  самостоятельных княжеств, одним  из которых становится Новгородская Республика.   

Как и в других княжествах, здесь разворачивается борьба за власть между народными вечевыми собраниями, боярами и князем, что  выливается в ряд восстаний.   

Так уже в 1136-м году происходит восстание, приведшее к изгнанию из Новгорода князя Всеволода  Мстиславича за то, что он не заботился  о смердах, при этом в восстании  принимали участие и сами смерды (как об этом пишет, в частности, Мавродин В. В.): "Об участии смердов в  новгородских событиях 1136 г. свидетельствует  также "устав" Святослава Ольговича, приглашенного в Новгород после  изгнания Всеволода."[78] То есть участие их было давольно таки заметным, кроме всего прочего. "Политика Всеволода, направленная в сторону дальнейшего усиления феодального гнета должна была встретить сильнейшее сопротивление среди смердов и "черных людей", что и привело к новгородскому восстанию 1136 г."[79] То есть ведущей силой в восстании оказались именно социальные низы общества, так как именно они находились под наибольшем давлением, и именно данный фактор свидетельствует о том, что классовое размежевание становится фактической реальностью.   

 При этом: "Восстание  не ограничилось только Новгородом, в нем приняли участие псковичи  и ладожане."[80]   

При этом Тихомиров, касаемо  вопроса о смердах относительно событий 1136-го года, пишет следующее: "Попытки урегулировать вопрос о взимании податей со смердов, повидимому, встречали некоторый отпор со стороны бояр и церковных кругов."[81] То есть на лицо сознательное угнетение, плюс экономическая упертость и  недалекость привелегированных  слоев общества (что весьма характерно как раз для уже классового разграниченного общества).   

Относительно собственно событий произошедших в Новгороде, Тихомиров указывает на то, что: "Летопись сообщает о разграблении дворов Константина  и Нежаты, как сторонников Всеволода. В Константине мы можем видеть посадника Константина Микульчича, который получил посадничество  незадолго до майского восстания  в Новгороде, но бежал к Всеволоду <...> В Нежате, двор которого был разграблен в Новгороде, надо видеть Нежату Твердятича, который бежал в Суздаль <...> Таким образом купцы выступали заодно с "черными людьми", против бояр и княжеской власти."[82] То есть с одной стороны, классовое размежевание в обществе на лицо, а, с другой стороны, на лицо и то, что данное восстание как раз таки не являло собой веху в классовой борьбе, так как мы видим, что рука об руку действовали совершенно различные социальные группы населения.   

 При этом следует  обязательно заметить, что это  было не единственное восстание  в Новгороде, после распада  единой Киевской Руси. Так, например: "В 1161 г. новгородцы ("люди") выступили против князя Святослава  Ростславича. Князь был заключен  в "избу", княжна сослана  в монастырь, дружина князя  закована, а имущество его и  дружинников разграблено."[83] Ещё  у В. В. Мавродина содержится  информация о восстании в Новгороде  1209-го года, направленного против  посадника Дмитра Мирошкича, тесно  связанного с приглашенным в  Новгород суздальским князем  Всеволодом Большое Гнездо. "В  1228 г. произошло выступление ремесленников  против архиепископа Арсения,  в результате которого огромное  хозяйство Софийского собора ("Дома  Святой Софии") оказалось под  их управлением."[84]   

Касаемо причин событий 1136-го года И. Я. Фроянов пишет: "<...> недовольство, вызванное нарушением "ряда" о  пожизненном княжении, бегством Всеволода  с поля брани, непоследовательностью  его внешней политики, не может  быть истолковано как проявление классового антагонизма."[85] При этом Фроянов считает, что пункт обвинения  Всеволода в "неблюдении смердов" является ничем иным, как недовольство тех, от кого эти смерды зависели, так  как для них они (смерды) являлись источником дохода. То есть, что недовольство было именно не "снизу", а "сверху", а соответственно получается, что это было столкновение между собой представителей одного класса - класса имущих.   

Комментируя события 1209-го года, историк пишет о том, что причиной тому послужило, выражаясь современным  языком, превышение посадником Дмитром  своих служебных полномочий, в  том числе его распоряжение о  взыскании "дикой виры" с купцов. То есть, речь идет ни столько о народном бунте, сколько о недовольстве посадником купечества, то есть богатой части новгородского общества: "протест исходит не от класса феодальнозависимых, а от массы свободных жителей Новгородской земли, решивших наказать зарвавшихся правителей, контроль над которыми являлся прямой и неоспоримой компетенцией народного веча."[86] "Еще одно зло, содеянное, как уже отмечалось, Дмитром, состояло в принуждении "повозы возить"."[87] - речь здесь идет о том, что это было актом притеснения свободного населения. Так что сложно говорить о каком-то глобальном противоречии - получается, что все было намного проще, речь шла о переделе сфер влияния, а точнее - распределении финансовых потоков, тяжести налогового бремени.   

Экономический фактор конечно  тесно связан с классовым, но лишь тогда, когда на бунт поднимаются неимущие против имущих, а не представители одного и того же класса друг против друга.   

"События 1209 года - яркий  пример политической активности  народа, типичных не только для  Новгорода, но и для Древней  Руси в целом."[88] То есть, ситуация  примерно такова, что это было  даже и совсем не бунтом, а  просто привычной практикой волеизъявления  того времени, что восходит  с более древним традициям,  так что это еще одно доказательство  того, что классового противоборства  как такового не было, не смотря на то, что к нему и были определенные, довольно существенные, предпосылки.   

Далее у Фроянова присутствует описание того, как был убит посадник Дмитр, и сообщение о том, что  даже мертвый он был ненавистен новгородцам: "<...> хотели мертвеца "соврещи" с моста или на костре "сожещи" <..>"[89] - то есть речь снова идет о совершении неких языческих  ритуалов. При этом сообщается, что  против таких действий выступил архиепископ  Митрофан, который уже в 1211-м году сам стал жертвой недовольства новгородцев. Дело в том, что в том году произошел  страшный пожар, из-за которого сгорел почти весь город: "Ответственность  за него люди возложили на местных  властителей, в первую очередь - на архиепископа Митрофана, что соответствовало  языческим представлениям, согласно которым общественные беды являлись результатом нерадивости или  греховности правителей. Таких правителей либо убивали, либо с позором изгоняли."[90] При этом сам же И. Я. Фроянов отмечает, что строить догадки лишь на языческой  почве слишком наивно, так как  Митрофан был приверженцем Суздальского властителя, что не соответствовало  чаяниям народа. Так что на этот раз даже Фроянов соглашается  с тем, что религиозный фактор не был главенствующим, но лишь потому, что были и не менее важные векторы  влияния на развивающиеся события: в частности, внутриполитический (противостояние отдельных политических группировок  в Новгороде) и экономический (налоговый).   

Далее мы встречаем описание Новгородских волнений 1218-го года, вызванных  недовольством посадником Твердилой: "Причиной волнений, потрясших Новгород, состояла в неисполнении посадником Твердиславом возложенных на него вечевой  общиной обязанностей, что привело  к нарушению новгородской "старины  и пошлины" в сфере суда."[91] Это было связано с тем, что  после того, как: "Матвей Душельцевич, связав княжеского мужа Моисейца, преступил  закон и потому бежал из Новгорода <...>"[92] - беглеца повязали, вернули  в Новгород и отдали под суд, а  Твердислав не исполнил свои обязанности - "выдал" Матвея князю, то есть не захотел ввязываться в судебное разбирательство. При этом следует  замечание, что князь, боясь народных волнений, отпустил Матвея.   

И опять мы видим не противоборство как таковое различные слоев  древнерусского общества, но требование соблюдения установленных норм и  обычаев, желание соблюсти некие  условности, соблюсти справедливость договора, если так можно выразиться.   

Как мы видим, традиционализм оказывается все еще не сошедшим с исторической сцены, как один из ведущих факторов влияния на общественные процессы, одним из основных источников народных возмущений, что сказывалось  в частности на смешанности (классовой, сословной смешанности) при их проявлении.   

 При этом волна восстаний  не угасала, и сотрясала северорусские  земли на протяжении тринадцатого  века, и старые факторы при  этом все дальше отходили в  прошлое, а на смену шло уже классовое противостояние, хотя становившееся пока таковым.   

Так в 1227-1230-м годах в  Новгороде снова происходят волнения. И вновь сказывается религиозный  фактор, снова языческие корни  проступают сквозь христианскю обыденность, несмотря на то, что прошло почти  двести пятьдесят лет после крещения Руси: "Начало народной "голки" отмечено появлением волхвов, сожженных  на костре."[93] При этом связано  это было снова с голодом, чем  и попытались вопользоваться служители  древних культов, как это делали ранее их предшественники в подобных ситуациях: "Новгородские волхвы объявились в условиях "скудости", поразившей Новгородчину."[94] При этом волхвам  даже удалось привлечь на сою сторону  часть народа: "Но положение в  Новгороде не улучшалось. Тогда новгородцы, убедившись в несостоятельности "ведунов", возложили на них вину за свои беды."[95] "По существу то была жертва "за урожай", практиковавшаяся у многих древних  народов."[96]   

Однако прежнего влияния  языческие мотивы в народных выступлениях уже не имели.   

Исходя из всего выше написанного, можно попробовать охарактеризовать состояние новгородского общества в период от начала феодальной раздробленности  и вплоть до монголо-татарского нашествия. Как мы можем видеть - это было время активной борьбы (и победы) новгородцев (в первую очередь - посада, причем вовсе не самой бедной его части) над княжеским управлением, но только это была борьба не угнетенных с угнетателями, а свободных горожан с верховной властью князя, хотя при этом и следует помнить о том, что это все-таки была победа народного вечевого самоуправления. При этом любопытным, хотя и не бесспорным, является тот факт, что в людях все-еще были довольно сильны языческий представления, хотя и уходившие уже с социально-политической сцены, о мире и жизни.