История мафии

   Стефано Бонтате предоставил в распоряжение Томмазо Бускетты свой загородный дом, а чтобы гость чувствовал себя в нем комфортно, доставил туда его бразильскую супругу и детишек. Глава «семьи» Санта Мария ди Джезу сделал благородный жест, на который способен далеко не каждый «человек чести». Кроме того, он предложил Бускетте погостить еще и на роскошной вилле, которая принадлежала одному из ближайших его друзей, самому Нино Сальво.

   Расположенная  в нескольких километрах от  столицы, недалеко от дороги, ведущей от Палермо до Мессины, резиденция, которая принадлежала Нино Сальво, одному из его зятьев и двоюродному брату Игнацио, состояла из трех современных вилл, построенных посреди зарослей лимонника и бугенвиллей.

   Можно  без труда представить себе  изумление, которое испытывал Томмазо Бускетта и его небольшое семейство, когда они добрались до своего нового жилища. Проехав через массивный забор, охраняемый с помощью электроники, они должны были миновать еще стометровую асфальтовую дорожку, прежде чем очутиться в лифте, который спустил их вниз по склону поросшей травой небольшой горы; у подножия как раз и находились все три виллы.

   Именно  здесь, на вилле Нино Сальво, Томмазо  Бускетта провел последние дни  благословенного 1980 года. Хозяин дома, предпочитавший зимовать в Палермо, раз-другой навестил их, чтобы убедиться, что семейство Бускетты не испытывает ни в чем нужды. В Рождественскую ночь охранник принес им чудесный ужин из отеля «Загарелла», гигантского строения на 900 номеров, расположенного в двух шагах от виллы, владельцем которого в ту пору был все тот же Нино Сальво.

   Зима  была мягкая. На следующий день  Томмазо Бускетта отправился  в Париж, а оттуда — в Рио. Можно предположить, без риска  ошибиться, что последний взгляд, брошенный Томмазо Бускеттой  на всю эту красоту, выражал ту грусть-тоску, которую испытывает каждый, расставаясь с дорогими сердцу местами.

   Наверное, он предчувствовал, что никогда  более не придется ему пережить  нечто подобное.

   Глава  четвертая

   АК 47

   Стефано  Бонтате только что отметил свое сорокатрехлетие в обществе нескольких родичей и десятка «людей чести» из его «семьи» на своей вилле на улице Виллаграция, расположенной в сотне метров от проспекта, который отсекает южную часть от остального города. И хотя за столом было очень оживленно, судя по всему, праздник был испорчен. Вообще-то было не до праздников: слишком много горечи; глухое, плохо скрываемое недовольство отягчало атмосферу, и без того чреватую первыми раскатами уже неминуемой войны. Глава «семьи» Санта Мария ди Джезу получил предупреждение от торговца тканями Пьетро Ло Джакомо, своего бывшего заместителя, который только что оставил эту должность, кажется, безо всякого сожаления. В последнее время у Стефано Бонтате было много хлопот, связанных с делами «семьи», и отстранение от должности Пьетро Ло Джакомо было всего лишь одним из звеньев длинной цепи всяческих происшествий, в ходе которых Бонтате пережил множество нападок, исходивших как от его ближайших сподвижников и брата, так и от генерального секретаря Капитула Микеле Греко.

   Празднество  закончилось довольно рано. Уже  в начале двенадцатого 23 апреля 1981 года Стефано Бонтате уселся  в свой новый автомобиль «джульетта-2000». Один из его людей,Стефано Ди  Грегорио, должен был ехать на  маленьком «фиате-127» впереди, сопровождая шефа до самого загородного дома, где Бонтате собирался заночевать. Через несколько минут они уже ехали по виа делла Реджоне Сицилия, по которой должны были добраться до магистрали Палермо — Катания, затем путь их пролегал по магистрали до первого съезда с нее.

   Доехав  до места намного раньше шефа, Стефано Ди Грегорио спокойно  распахнул ворота виллы и припарковал  свой автомобиль, однако внезапно  его охватило беспокойство. Ди  Грегорио вдруг понял, что слишком  уж быстро потерял из виду  шефа после того, как тот остановился на красный свет. Он снова сел в свой «фиат» и поехал обратно на виа делла Реджоне Сицилия.

   Ди  Грегорио сразу понял, что произошло. В вечернем жарком воздухе  все еще стоял запах жженого  пороха, в то время как квартал  потонул в непроницаемой жуткой тишине. Левое крыло «Джульетты» было разбито о стену дома, стоявшего на углу улиц Алоя и Реджоне Сицилия, мотор все еще работал, а фары горели. Глава «семьи» Санта Мария ди Джезу, которого близкие называли Сокол, а все остальные —князь Виллаграция,попал в засаду у светофора, остановившись на красный свет.

   Смертельно  раненный Стефано Бонтате инстинктивно  включил первую скорость, но отъехал  от светофора всего на несколько  метров. Открыв заднюю дверцу  автомобиля, Стефано Ди Грегорио  понял, что ничем уже не может быть полезен своему шефу.

   Стефано  Бонтате лежал на правом боку, вместо лица у него зияла  кровавая рана, а на светлом  пиджаке было видно два черных  отверстия. У него хватило времени, чтобы достать оружие, самозарядный  пистолет калибра 7,65, но неясно, смог ли он им воспользоваться.

   Вдали  уже раздавались полицейские  сирены. Ди Грегорио поспешил  укрыться в ночи, оставляя на  асфальте кровавые следы. На земле  вокруг автомобиля валялись металлические  патроны с номером 711–74. Это были патроны от оружия, известного во всем мире под названием «Калашников».

   Переговоры

   Торговец  недвижимостью Джироламо Терези, или, для близких, Мимо, с недавних  пор был заместителем главы  «семьи» Санта Мария ди Джезу. Он был двоюродным братом Стефано  и Джованни Бонтате и к тому же приходился свояком Джованни: оба они были женаты на дочерях «крестного отца» Маттео Читарда; правда, Терези явно предпочитал общество первого.

   Джироламо  Терези сумел завоевать доверие  старшего Бонтате, который обязательно  приглашал его на все свои вечеринки на улице Виллаграция. Именно там Терези познакомился с друзьями своего шефа: Нино Сальво по прозвищу Таможенник,капофамильяСальваторе Инцерилло, а также с Томмазо Бускеттой. Знакомство с такими людьми было для Терези не просто честью, оно также служило доказательством доверия и расположения к нему шефа. Убийство Стефано Бонтате глубоко его потрясло.

   Через  несколько часов после того, как  об убийстве было объявлено  официально, Джироламо Терези отправился  домой к Бонтате на улицу Виллаграция. Он ожидал увидеть там одетую в черное вдову и безутешных родичей, едва сдерживающих рыдания перед «людьми чести» из Санта Мария ди Джезу, пришедшими выразить свои соболезнования. Но сломленных известием родственников там оказалось очень мало, а уж «людей чести», отдающих дань традиции, и того меньше. Оглоушенные происшедшим, которое всего несколько часов назад казалось им совершенно невозможным, и родственники, и «люди чести» предпочли затаиться в ожидании развития событий.

   Среди  тех, на кого наткнулся Джироламо Терези в комнате, где стоял гроб с телом покойного, был Сальваторе Конторно, «человек чести», который был настолько предан Стефано Бонтате, что не побоялся прийти попрощаться с ним, хотя его самого разыскивала палермская полиция.

   Конторно  был потрясен не меньше, чем  Терези.

   — Я не пришел вчера на день рождения, — сказал Конторно, — потому что не хотел, чтобы шеф рисковал из-за меня. Я подумал, что не стоит компрометировать его своим присутствием. Я поздравил его без свидетелей накануне.

   Этот  человек остался верен своей  репутации, которую другие мафиози  обозначили прозвищем Лесной  Кориолан, в честь известного  на Сицилии литературного героя, похожего на Робин Гуда.

   — Что будем делать? — спросил Сальваторе Конторно.

  — Я хочу встретиться с Микеле Греко, — ответил Терези, — и потребовать от него объяснений.

   Терези  был прав: если и был на свете  человек, который точно знал, что  скрывается за этим убийством, то это был именно генеральный  секретарь Капитула, Папа.

   Как заместитель главы «семьи» Джироламо Терези мог воспользоваться бронированным автомобилем, который в целях безопасности заказал Стефано Бонтате и который прибыл через несколько дней после его гибели. Со дня смерти своего «крестного отца» Джироламо Терези перемещался по городу только в этой тяжелой машине «альфетта-2000»темно-синего цвета с миланским номером, машине, достойной возить по меньшей мере министра. В ней-то и ездил он несколько раз в земельное владение Фаварелла, где Микеле Греко, верный традициям, принимал посетителей в те дни, когда Капитул не собирался.

   На  каждую из этих встреч Джироламо  Терези приезжал все более  и более раздраженный и раздосадованный. Ему представлялось, что Папа  издевается над ним, стараясь  выиграть время и все время  повторяя одно и то же:

   — Я понятия не имею, кто стрелял. Но я наведу справки. Приезжайте завтра. А пока спокойно занимайтесь своими делами, вам нечего опасаться.

   Джироламо  Терези регулярно сообщал о  результатах своих визитов тем  членам «семьи», кому еще доверял. И среди них — Сальваторе Конторно.

   — Я убежден, что Микеле Греко — сообщник убийц Бонтате, — сказал Джироламо Терези Сальваторе Конторно в начале мая 1981 года. Оба они разделяли одно твердое убеждение: бандиты Лучано Лиджио, без сомнения, были главными организаторами убийства. Оставалось выяснить, до какой степени они были виновны и с кем связаны.

   — Мне совершенно ясно, что корлеонцы использовали кого-то из членов нашей «семьи», чтобы убрать Бонтате, — говорил Терези. — Но кого?

   Оба  они до поры воздерживались от того, чтобы высказывать вслух свои предположения. Может, это братья Игнацио и Джованни Баттиста Пуллара? Ведь они были родственниками Бернардо Бурша, преданного союзника корлеонцев. Разве не Пуллара осмелились публично высказывать сомнения в способности Стефано Бонтате управлять делами «семьи»?

   Жизнь  показала, что в этом пункте  они были правы. Но правда оказалась  еще более страшной, и такого, без сомнения, никто даже не  мог предположить.

   Каин  и Авель

   Для  сицилийских следователей, занимавшихся этим делом, участие Джованни Бонтате в убийстве брата было очевидным. Многие «люди чести» в Палермо прозвали его Каином, но не за то, что он не спешил клясться отомстить за брата, а за то, что, даже не дождавшись окончания траура, стал публично оправдывать убийц.

   Если  история умалчивает, какова была  роль Джованни Бонтате в подлом  заговоре с целью устранения  его брата, то более точно известны  имена других предателей, благодаря  которым убийцы действовали наверняка. «Люди чести» в Палермо поговаривают, что один из главных участников заговора — не кто иной, как Пьетро Ло Джакомо, устраненный Стефано Бонтате с должности заместителя и вступивший в тайный сговор с братом Бонтате. Его роль в этом деле была далеко не последней.

   Кажется, именно Пьетро Ло Джакомо передал убийцам всю необходимую информацию о перемещениях Стефано Бонтате, когда закончилась пирушка. Для этой цели он, очевидно, воспользовался радиопередатчиком, имевшимся в его автомобиле.

   Словно  для того, чтобы подтвердить самые  ужасные подозрения, немного времени спустя после убийства Стефано Бонтате Микеле Греко объявил Джироламо Терези, что Капитул решил назначить двух регентов, призванных заниматься делами «семьи» Санта Мария ди Джезу. Терези вовсе не был удивлен, когда услышал их имена: это были имена предполагаемых предателей — Джованни Баттисты Пуллара и Пьетро Ло Джакомо.

   И  Пуллара и Джакомо оба были  влиятельными членами «семьи»  Санта Мария ди Джезу. Традиция  «Коза ностры» требовала, чтобы  отныне они жили только желанием во что бы то ни стало отомстить за смерть шефа. Они ни за что не должны были соглашаться на регентство, пока Бонтате не был отомщен. А это значит, что их согласие было своего рода признанием в содеянном. Так, во всяком случае, считали друзья Стефано Бонтате, и первым среди них — Джироламо Терези.

   Неприятные  визиты

   И  тогда Джироламо Терези совершил  ошибку, значение которой он не  мог сразу оценить: он встретился  с Сальваторе Инцерилло, единственным  представителем оппозиции в самом  Капитуле после смерти Стефано Бонтате.

   Оба  они при встрече соблюдали  всевозможные предосторожности. Конечно, и речи не было о том, чтобы  появиться вместе в каком-либо  публичном месте или на одной  из вилл. Если за ними не  охотились корлеонцы, их наверняка  выслеживала полиция. По-еле убийства Бонтате «сбиры» вели себя нервозно, и они не замедлили бы посадить за решетку любую группку мафиози.

   Итак, Джироламо Терези и Сальваторе  Инцерилло договорились встретиться  у одного торговца железяками, склады которого, по странному  стечению обстоятельств, находились на улице Реджоне Сицилия, недалеко от места убийства Бонтате, как раз напротив бара под названием «Малышка Луна». Нигде не запечатлено, о чем говорили эти люди, но нет сомнений, что они обменялись своими подозрениями в отношении убийц Сокола, выказав в адрес корлеонцев и Микеле Греко самые неприязненные чувства. Но то, о чем говорилось на этой встрече, было не так важно, как то, что последовало далее.

   В  начале мая 1981 года Джироламо  Терези вновь направился в  земельное владение Фаварелла, чтобы  разъяснить у Папы свое собственное  будущее, а заодно вновь расспросить  его об убийстве Сокола.

   На  этот раз Микеле Греко был  удивительно точен, хотя и слишком сдержан.

   — Что вы делали на складе торговца старым хламом на улице Реджоне Сицилия? — насмешливо спросил Папа, а затем добавил: — Я узнал, что вы встречались с Сальваторе Инцерилло. На будущее вам следует избегать подобных встреч. Поверьте мне, так будет лучше для вас.

   Пораженный  Джироламо Терези внезапно понял, что люди Папы следили за  малейшим его движением. Он даже  не сообразил поначалу, что Микеле  Греко выдал себя, намекнув ему, каков будет следующий шаг  корлеонцев и их союзников.

   Выстрелы  в ночи

   Вовсе  не будучи самой оживленной  улицей Палермо ночью, виа Либерта, со своими шикарными магазинами, не менее шикарными кафе и  самыми дорогими ресторанами  для изысканной публики, тем не  менее до определенного ночного  часа была обычно полна праздных гуляк. 10 мая 1981 года, наслаждаясь вечерней прохладой, по ней прогуливались жители Палермо, как парижане бродят по своим Елисейским Полям.

   В  начале двенадцатого ночи один  «человек чести» лет двадцати, ростом около 175 сантиметров, вышел  из белого автомобиля — «тальбота» или «гольфа», здесь показания свидетелей расходятся, — который остановился на виа Рикасоли в нескольких десятках метров от виа Либерта. В правой руке он держал предмет, длиной примерно 90 сантиметров, обернутый газетой, который, судя по всему, весил не меньше пяти килограммов.