Передача прагматического потенциала поэтического текста при переводе с английского языка на русский

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение

Heather Ale.

A Galloway Legend.

From the bonny bells of heather 
They brewed a drink long-syne, 
Was sweeter far than honey, 
Was stronger far than wine. 
They brewed it and they drank it, 
And lay in a blessed swound 
For days and days together 
In their dwellings underground. 
 
There rose a king in Scotland, 
A fell man to his foes, 
He smote the Picts in battle, 
He hunted them like roes. 
Over miles of the red mountain 
He hunted as they fled, 
And strewed the dwarfish bodies 
Of the dying and the dead. 
 
Summer came in the country, 
Red was the heather bell; 
But the manner of the brewing 
Was none alive to tell. 
In graves that were like children’s 
On many a mountain head, 
The Brewsters of the Heather 
Lay numbered with the dead. 
 
The king in the red moorland 
Rode on a summer’s day; 
And the bees hummed, and the curlews 
Cried beside the way. 
The king rode, and was angry, 
Black was his brow and pale, 
To rule in a land of heather 
And lack the Heather Ale. 
 
It fortuned that his vassals, 
Riding free on the heath, 
Came on a stone that was fallen 
And vermin hid beneath. 
Rudely plucked from their hiding, 
Never a word they spoke: 
A son and his aged father - 
Last of the dwarfish folk. 
 
The king sat high on his charger, 
He looked on the little men; 
And the dwarfish and swarthy couple 
Looked at the king again. 
Down by the shore he had them; 
And there on the giddy brink - 
“I will give you life, ye vermin, 
For the secret of the drink.” 
 
There stood the son and father 
And they looked high and low; 
The heather was red around them, 
The sea rumbled below. 
And up and spoke the father, 
Shrill was his voice to hear: 
“I have a word in private, 
A word for the royal ear. 
 
“Life is dear to the aged, 
And honour a little thing; 
I would gladly sell the secret,” 
Quoth the Pict to the King. 
His voice was small as a sparrow’s, 
And shrill and wonderful clear: 
“I would gladly sell my secret, 
Only my son I fear. 
 
“For life is a little matter, 
And death is nought to the young; 
And I dare not sell my honour 
Under the eye of my son. 
Take him, O king, and bind him, 
And cast him far in the deep; 
And it’s I will tell the secret 
That I have sworn to keep.” 
 
They took the son and bound him, 
Neck and heels in a thong, 
And a lad took him and swung him, 
And flung him far and strong, 
And the sea swallowed his body, 
Like that of a child of ten; - 
And there on the cliff stood the father, 
Last of the dwarfish men. 
 
“True was the word I told you: 
Only my son I feared; 
For I doubt the sapling courage 
That goes without the beard. 
But now in vain is the torture, 
Fire shall never avail: 
Here dies in my bosom 
The secret of Heather Ale.” 

Вересковое пиво.

Рвали твердый красный  вереск  
И варили из него  
Пиво крепче вин крепчайших,  
Слаще меда самого.  
Это пиво пили, пили  
И на много дней потом  
В темноте жилищ подземных  
Засыпали дружным сном.  
 
Но пришёл король шотландский,  
Беспощадный для врагов,  
Он разбил отряды пиктов  
И погнал их, как козлов.  
По крутым багровым скалам  
Он за ними вслед летел  
И разбрасывал повсюду  
Груды карликовых тел.  
 
Снова лето, снова вереск  
Весь в цвету, - но как тут быть,  
Коль живые не умеют  
Пива сладкого варить?  
В детских маленьких могилках  
На холме и под холмом  
Все, кто знал, как варят пиво,  
Спят навеки мертвым сном.  
 
Вот король багряным полем  
Скачет в душный летний зной,  
Слышит сытых пчёл гуденье,  
Пенье пташек над собой.  
Он угрюм и недоволен.  
Что печальней может быть -  
Править вересковым царством,  
Пива ж сладкого не пить.  

Вслед за ним вассалы скачут  
Через вереск. Вдруг глядят:  
За огромным серым камнем  
Двое карликов сидят.  
Вот их гонят и хватают.  
В плен попали наконец  
Двое карликов последних -  
Сын и с ним старик отец.  
 
Сам король к ним подъезжает  
И глядит на малышей -  
На корявых, черноватых  
Хилых маленьких людей.  
Он ведет их прямо к морю,  
На скалу, и молвит: - Я  
Подарю вам жизнь за тайну,  
Тайну сладкого питья.  
 
Сын с отцом стоят и смотрят:  
Край небес широк, высок.  
Жарко вереск пламенеет,  
Море плещется у ног.  
И отец внезапно просит  
Резким, тонким голоском:  
- Разрешите мне тихонько  
Пошептаться с королём.  
 
Жизнь для старца стоит много,  
Ничего не стоит стыд.  
Я тебе открою тайну, -  
Старый карлик говорит.  
Голос тонкий, воробьиный,  
Тихо шепчет в тишине:  
- Я тебе открою тайну,  
Только сына страшно мне.  
 
Жизнь для юных стоит мало,  
Смерть не стоит ничего,  
Все открыл бы я, но стыдно,  
Стыдно сына моего.  
Ты свяжи его покрепче  
И швырни в пучину вод!  
Я тогда открою тайну,  
Что хранил мой бедный род.  
 
Вот они связали сына,  
Шею к пяткам прикрутив,  
И швырнули прямо в воду,  
В волн бушующий прилив.  
И его пожрало море,  
И остался на скале  
Лишь отец старик – последний  
Карлик-пикт на всей земле.  
 
-Я боялся только сына,  
Потому что, знаешь сам,  
Трудно чувствовать доверье  
К безбородым храбрецам.  
А теперь готовьте пытки.  
Ничего не выдам я,  
И навек умрет со мною  
Тайна сладкого питья.

Перевод Н.Чуковского.

 

Вересковое пиво.

Из цвета дикого вереска

В былые времена

Варили пиво слаще 

Мёда и крепче вина.

Напившись, засыпали

Блаженно-сладким сном

И спали дни и ночи

В подвалах под полом.

 

Король шотландский горе

Врагам повсюду нес.

Разбивши пиктов, он гнал их,

Как стадо диких коз.

Чрез выси гор и степи

Преследовал их бег,

Усеяв путь телами

Убитых и калек.

 

А летом зарделся вереск

В просторах полевых,

Но кто варил напиток,

Тех нет уже в живых;

Могилы их скрывает

Насыпанный курган,

Из прежних пивоваров

Растет теперь бурьян.

 

Раз ехал король полями,

Где вереск красный цвел,

Повсюду кричали птицы,

Гудели тучи пчёл.

Король сердит был и  мрачен,

Он думал, чело склоняя:

«Я царю над страной, где  вереск,

Но пива нет для меня».

 

В то время его вассалы,

Разъезжая среди полей,

Заметили под камнем

Двух маленьких людей.

Схватили их, но ни слова

Не молвил не один,

То было двое пиктов:

Отец и юный сын.

 

В седле высоком сидя,

Взглянул на них король.

Они глядели тоже – 

В глазах тоска и боль.

Поставив их над обрывом,

Сказал им: «Вот мой обет:

Дарю вам жизнь, если пива

Откроете секрет».

 

И глядя то вверх, то книзу,

Стояли сын с отцом:

Вокруг – цветущий вереск,

Внизу океана гром.

И отец тогда промолвил, -

Не голос – резкий визг:

«Скажу наедине вам,

Иначе будет риск.

 

Старик я, и жизнь мила мне,

А в чести проку нет».

Шепнул он еле слышно:

«Я продал бы вам секрет».

И голос его воробьиный

Был резкий и сухой:

«Я продал бы секрет вам,

Да сын не стерпит мой.

 

 Для юных жизнь – игрушка,

 Неведом им смерти страх,

 И честь я продать боюсь

 У сына на глазах.

 Пускай его свяжут слуги

 И бросят в пучину вод,

 Тогда скажу, хоть клятвой

 Связал меня народ».

 

 И тотчас же ремнями

 Был связан юный сын,

 И на воздух его подняли,

 И бросили в глубь  пучин. 

 И море поглотило

 Его предсмертный крик,

 И один стоит над бездной

 Последний пикт – старик.

 

«Я правду говорил вам,

Опасен мне был мой  сын:

Ведь юность ненадежна,

Не знавшая седин.

Теперь напрасны пытки,

 И меч и жар огня, -

 Умрет секрет напитка

 Здесь в сердце у меня».

Перевод Е.Тарасова.

Вересковый мёд.

Шотландская баллада.

Из вереска напиток 
Забыт давным-давно. 
А был он слаще меда, 
Пьянее, чем вино. 
В котлах его варили 
И пили всей семьей 
Малютки-медовары 
В пещерах под землей. 
 
Пришел король шотландский, 
Безжалостный к врагам, 
Погнал он бедных пиктов 
К скалистым берегам. 
На вересковом поле, 
На поле боевом 
Лежал живой на мертвом 
И мертвый – на живом. 
 
Лето в стране настало, 
Вереск опять цветет, 
Но некому готовить 
Вересковый мед. 
В своих могилках тесных, 
В горах родной земли 
Малютки-медовары 
Приют себе нашли. 
 
Король по склону едет 
Над морем на коне, 
А рядом реют чайки 
С дорогой наравне. 
Король глядит угрюмо: 
«Опять в краю моем 
Цветет медвяный вереск, 
А меда мы не пьем!

 
Но вот его вассалы 
Приметили двоих -  
Последних медоваров, 
Оставшихся в живых. 
Вышли они из-под камня, 
Щурясь на белый свет, - 
Старый горбатый карлик 
И мальчик пятнадцати лет. 
 
К берегу моря крутому 
Их привели на допрос, 
Но ни один из пленных 
Слова не произнес. 
Сидел король шотландский, 
Не шевелясь, в седле. 
А маленькие люди 
Стояли на земле. 
 
Гневно король промолвил: 
- Пытка обоих ждет, 
Если не скажете, черти, 
Как вы готовили мед! 
Сын и отец молчали, 
Стоя у края скалы. 
Вереск звенел над ними, 
В море катились валы. 
 
И вдруг голосок раздался: 
- Слушай, шотландский король, 
Поговорить с тобою 
С глазу на глаз позволь! 
Старость боится смерти. 
Жизнь я изменой куплю, 
Выдам заветную тайну! - 
Карлик сказал королю. 
 
Голос его воробьиный 
Резко и четко звучал: 
- Тайну давно бы я выдал, 
Если бы сын не мешал! 
Мальчику жизни не жалко, 
Гибель ему нипочем. 
Мне продавать свою совесть 
Совестно будет при нем. 
Пускай его крепко свяжут 
И бросят в пучину вод, 
А я научу шотландцев 
Готовить старинный мед! 
 
Сильный шотландский воин 
Мальчика крепко связал 
И бросил в открытое море 
С прибрежных отвесных скал. 
Волны над ним сомкнулись. 
Замер последний крик… 
И эхом ему ответил 
С обрыва отец-старик.

 

-Правду сказал я, шотландцы, 
От сына я ждал беды. 
Не верил я в стойкость юных, 
Не бреющих бороды. 
А мне костер не страшен. 
Пускай со мной умрет 
Моя святая тайна - 
Мой вересковый мед!

Перевод С.Маршака.

 

Вересковый мед (Вольный перевод)

Шотландская легенда.

 

Из вереска колокольцев

Варили напиток давно,

И был он меда слаще,

И крепче, чем вино.

И пили его медовары,

Лежали потом в забытьи,

И жили так долгие годы

В недрах шотландской земли.

 

Пришёл король шотландский,

Подобный гончему псу,

Разбил он в битве пиктов

И гнал их, как косуль.

Чрез мили на алые горы

Гнал всех до одного

И живые тела на мёртвые

Пали от рук его.

 

Лето в страну явилось,

И вереск заалел,

Но о секрете напитка

Никто сказать не смел.

В могилках, словно детских

На алой той горе

Лежали карлики-пикты,

Преданные земле.

 

Как-то через пустошь

Ехал король летним днем,

Кричали песни кроншнепы,

Вереск пылал огнем.

Чело его бледнеет,

И грустно королю:

«Правлю вереска царством,

Но меда я не пью».

 

По счастью его слуги,

Что были рядом с ним,

Видели камень упавший

И карликов под ним.

Вассалы схватили пиктов,

Но те были немы – 

Старик и сын его  юный –

Из гиблого рода одни.

 

Король с коня высоко

На карликов смотрел;

А взгляд их был подобен

Концам острейших стрел.

Стояли едва не шатаясь

На обрывистом берегу:

«Коли расскажете тайну – 

Жизнь я вам сберегу».

 

Отец и сын стояли

И уст не разомкнув;

Вереск алел над ними,

Море роптало внизу.

Вдруг вымолвил родитель

Дрожащим голоском:

«Хотел бы втайне слово

Я молвить с королем.

 

Жизнь старику дороже,

Чем совесть его и честь, -

Секрет я вам бы выдал,

Но лишь помеха есть».

И голос его воробьиный

Страшную речь произнес:

«Только вот страх перед  сыном

Во мне теперь возрос.

 

Жизнь не дороже чести,

И смерть не страшна молодым;

И не посмею предать я

Род свой пред сыном моим.

Прикажи связать его крепко

И морю дай поглотить,

Тогда тебе выдам тайну,

Которую клялся хранить».

 

И так юнец был связан

Веревкою тугой.

Вассал короля его бросил

С берега в ад морской.

Детское тело жестоким

Морем поглощено:

Старик провожал последнего

Из рода своего.

 

«Правду я молвил: только

Сын мне был страшен  один,

Ведь не ведает мужества юность,

Не знавшая седин.

А пытки теперь бесполезны,

Не страшно мне пламя  костра;

С сердцем моим умирает

Тайна святая моя».

Перевод Е.Кострова.