Передача прагматического потенциала поэтического текста при переводе с английского языка на русский

Осуществление прагматического  воздействия на получателя информации составляет важнейшую часть переводческой  деятельности. Установление необходимого прагматического отношения рецептора  перевода к передаваемому сообщению  в значительной степени зависит  выбора переводчиком языковых средств при создании им текста перевода. Переводчик, выступая на первом этапе переводческого процесса в роли рецептора оригинала, старается как можно полнее осмыслить содержащуюся в нем информацию, для чего он должен обладать теми же фоновыми знаниями, которыми располагают «носители» исходного языка. Успешное выполнение функций переводчика предполагает поэтому всестороннее знакомство с историей, культурой, литературой, обычаями, современной жизнью и прочими реалиями народа, говорящего на исходном языке.

Как и у любого рецептора оригинала, у переводчика возникает свое личностное отношение к передаваемому сообщению. В качестве языкового посредника при переводе переводчик должен стремиться к тому, чтобы это личностное отношение не отразилось на точности воспроизведения в переводе текста оригинала. В этом смысле переводчик должен быть прагматически нейтрален.

Прагматические проблемы перевода непосредственно связаны  с жанровыми особенностями оригинала и типом рецепторов, для которых он предназначается. С существенными трудностями при передаче прагматического потенциала оригинала сталкиваются переводчики поэтических произведений. Такие произведения на любом языке обращены, в первую очередь, к людям, для которых этот язык является родным, но они имеют и общечеловеческую ценность и часто переводятся на другие языки. Вместе с тем, в них нередко встречаются описания фактов и событий, связанных с историей данного народа, бытом, обычаями и т.д. Все это требует внесения поправок на прагматические различия между исходным языком и языком перевода для обеспечения адекватного понимания текста рецептором перевода.

На втором этапе процесса перевода переводчик стремится обеспечить понимание исходного сообщения Рецептором перевода. Он учитывает, что рецептор перевода принадлежит к иному языковому коллективу, чем рецептор оригинала, обладает иными знаниями и жизненным опытом, имеет иную историю и культуру. В тех случаях, когда подобные расхождения могут воспрепятствовать полноценному пониманию исходного сообщения, переводчик устраняет эти препятствия, внося в текст перевода необходимые изменения.

Отсутствие у рецептора перевода необходимых фоновых знаний вызывает необходимость в эксплицировании подразумеваемой информации, внесении в текст перевода соответствующих дополнений и разъяснений. Особенно часто это происходит в связи с использованием в оригинале имен собственных, географических названий и наименований разного рода культурно-бытовых реалий.

В других случаях воспроизведение  прагматического потенциала текста оригинала может быть связано с опущением некоторых деталей в переводе, неизвестных рецептору перевода.

Необходимость обеспечить адекватное понимание передаваемого сообщения для рецептора перевода может вынудить переводчика заменить непонятный элемент исходного сообщения добавочной информацией, которая лишь подразумевалась в оригинале, но была вполне очевидна для рецептора оригинала. Таким образом, имплицитная информация в оригинале становится эксплицитной в переводе. [5]

Впрочем, данные трансформации  могут быть использованы при переводе любого типа текста. При переводе художественной литературы, особенно поэзии, особенное  значение имеют преобразования, главным  образом лексико-грамматические, такие  как компенсация, описательный перевод (экспликация), антонимический перевод, модуляция (смысловое развитие), требующие  от переводчика глубокого понимания  текста, направленные на передачу идеи поэтического текста и отказа от строгого следования букве оригинала.

В ряде случаев в прагматическую цель перевода входит достижение желаемого воздействия (коммуникативного эффекта) на hецептора перевода. Коммуникативный эффект, который должен быть воспроизведен в переводе, может определиться доминантной функцией оригинала. Для поэтических произведений воздействие на рецептора зависит от литературных достоинств текста, получающих более или менее широкое признание у читателей. Основная прагматическая задача перевода такого текста заключается в том, чтобы создать на язык перевода текст, обладающий способностью оказывать аналогичное художественно-эстетическое воздействие на рецептора перевода. Если переводчику удалось этого добиться, можно говорить об адекватном воспроизведении коммуникативного эффекта оригинала. Более точное измерение соотношения воздействия оригинала на английского читателя и перевода на читателя русского вряд ли возможно. Может идти речь лишь о приблизительном равенстве реакций Рецептора, а фактическая реакция Рецептора перевода может быть слабее реакции Рецептора оригинала (писатель пользуется большим успехом у себя на родине) или, напротив, даже превосходить ее. [5]

Таким образом, успех при  передаче поэтического текста с английского  языка на русский во многом зависит  от того, насколько правильно переводчик сумеет осмыслить текст оригинала, насколько глубоко и детально будет проведен им стилистический анализ исходного текста, который, по сути, является отправной точкой при работе над переводом художественного произведения.

3. Анализ вариантов перевода баллады Р.Л. Стивенсона “Heather Ale”

Рассмотрим эквивалентность и прагматическое воздействие перевода на читателей на примере стихотворения Р.Л. Стивенсона “Heather Ale”. Нам удалось найти 4 варианта его перевода (см. Приложение).

1. Стилистический анализ оригинала

Предложенное для анализа  произведение, известное русскому читателю по переводу С. Маршака, пользуется в  нашей стране большой популярностью, что, впрочем, неудивительно, поскольку  стихотворение не только написано в  лучших традициях романтизма – литературного  направления, к которому не раз обращались русские писатели, - но и заключает  в себе огромный смысл. Передача этих главнейших черт и является основной задачей переводчика. Однако прежде рассмотрим само произведение и его особенности.

Шотландский писатель Роберт Льюис Стивенсон, один из крупнейших представителей английского неоромантизма, известен русскому читателю преимущественно  по его приключенческим романам. Стивенсон писал также и стихотворные произведения, однако последние не столь известны в нашей стране, и их переводы малочисленны. Даже профессиональные переводы наиболее известного из его стихотворений “Heather Ale” найти весьма затруднительно, поэтому приходится довольствоваться по большей части переводами любителей. Стивенсон, будучи поклонником и приверженцем романтизма, написал свое произведение именно в этом стиле. Здесь отражается присущее его творчеству столкновение двух типов людей: людей чести и их жестоких противников, которые пытаются склонить героев к предательству. Автор ставит во главу угла вопрос о чести и совести, о том какую роль играют эти понятия в жизни человека, о цене, которую люди готовы заплатить за то, чтобы сохранить уважение к самому себе и не запятнать свое достоинство.

Подобные темы весьма характерны для романтических произведений, а также для выбранного автором  жанра баллады. Баллада – это  лироэпическое произведение, то есть рассказ, изложенный в поэтической форме, исторического, мифологического или героического характера[19]. В Англии и Шотландии этот жанр произведений был весьма популярен, однако лишь немногие из русских писателей к нему обращались, поэтому для переводчика передача и соблюдение особенностей нехарактерного для русской культуры литературного жанра составляет определенную трудность.

В отличие от обычного стихотворения, где главной задачей для переводчика  является передать чувства лирического героя, баллада требует несколько иного подхода. В балладе обязательно присутствует сюжет. Порой её можно перепутать с романтической поэмой, которая весьма типична для русской литературы. Однако эти два жанра не стоит смешивать. Если в романтической поэме, даже при наличии сюжета, основное внимание по-прежнему уделяется чувствам героев, а сам сюжет отличается большим лиризмом и меньшей стройностью и законченностью, то в балладе, пусть и более коротком по сравнению с поэмой произведении, сюжет, как правило, закончен. Кроме того, он отличается стремительностью, бурным развитием событий. Если в поэме сюжет является лишь фоном для передачи основной мысли, то в балладе он является именно средством её передачи. Таким образом, сюжет в балладе играет ключевую роль, и поэтому основное внимание переводчик должен уделить именно ему. Однако первичной задачей для того, кто переводит художественное произведение, является прежде всего передача его духа, основной идеи. Рассмотрим подробнее сюжет и идею данной баллады.

Действие разворачивается  в далекие времена, когда шотландские  земли населял народ, именуемый  пиктами (the Picts). «Маленький народ» (dwarfish folk) славился своим умением варить эль из вереска, который был «слаще меда и крепче вина» (sweeter far than honey… stronger far than wine). Позже, по ходу развития событий, читатель узнает, что данный напиток был для пиктов своего рода тайной, секретом, который каждый их них клялся хранить. При этом в произведении не объясняется, почему пикты столь рьяно пытались сохранить секрет напитка, почему его нельзя было выдавать. Впрочем, это, возможно, не так уж и важно, поскольку для любой баллады характерен символизм. В данном случае вересковый эль (the heather ale) символизирует тайну рода, не выдавать которую является делом чести. Так и жили пикты, варя вересковый эль и храня свою тайну, пока не пришел в Шотландию король, который истребил их народ и завоевал их земли. Однако «править в земле вереска» (to rule in a land of heather) королю недостаточно: ему хочется отведать верескового эля. Тут, по счастью, его вассалы находят последних оставшихся в живых пиктов – старика-отца и его юного сына. Король обещает им жизнь в обмен на секрет верескового эля, но ни отец, ни сын не собираются выдавать тайны. Однако старик сомневается в стойкости своего сына, в том, что юная незрелая душа не дрогнет перед пытками и страхом смерти, поэтому решается на отчаянный шаг: он обещает королю выдать тайну, если тот убьет его сына, объясняя это тем, что ему совестно предавать свой род и свою честь на глазах у юного отпрыска, которому якобы смерть не страшна. Король приказывает бросить юношу в море, а старик наблюдает, как пучина поглощает «последнего из «маленького народа» (the last of the dwarfish folk). После этого он открывает королю, чего ради он на самом деле потребовал утопить своего сына. Теперь старику нечего терять: ему не страшны ни пытки, ни костер. Он сумел сохранить свою честь и достоинство, а также честь и достоинство своего сына, заплатив за это высокую цену.

Перед переводчиком стоит  нелегкая задача – передать всю  трагичность и пафос данной истории, внутреннюю силу и отвагу героев при контрасте с их внешним обликом, жестокость шотландского короля, незабвенность тайны рода, а самое главное – заставить читателя задуматься о вопросах чести и совести, не оставить его равнодушным, поскольку сам оригинал способен зацепить за живое. Основная идея такова: честь и отвага – главные сокровища человеческой души. Именно её и нужно передать прежде всего. Однако воспроизвести дух оригинала не так-то легко, потому что при внешней простоте сюжета и выразительных средств весьма трудно подобрать таковые в русском языке, которые были бы способны выразить идею столь же непринужденно и в то же время эмоционально, как это сделано в оригинале. Рассмотрим же подробнее техническую сторону баллады.

Первая трудность для  переводчика – это, как уже  было сказано выше, непривычность  жанра для русской литературы. Одна из его основных черт – историчность, которая, хотя и весьма субъективна в подобных произведениях, составляет его ядро. В балладе автору удалось создать эффект стилизации под старину при помощи таких лексических средств, как историзмы и архаизмы. Для создания колорита давних времен Стивенсон использует следующие историзмы: king, the Picts, vassals, charger. Однако если с историзмами проблем при переводе практически не возникает, то с архаизмами дело обстоит куда сложнее, поскольку переводчик не может передать их прямым соответствием, ему необходимо самому подбирать устаревшие эквиваленты привычных слов. В тексте оригинала найдены следующие слова, которые указываются в словарях как устаревшие: swound (архаичная форма глагола to swoon – падать в обморок), quoth (said), ye (you), sapling (youth). Из этих слов устаревший синоним в русском языке возможно подобрать только к слову quoth – промолвил. Остальные же слова практически невозможно перевести на русский язык как архаизмы. Единственный способ компенсировать потерю стилизации под старину – перевести на русский язык устаревшей лексикой другие слова и выражения, которые в оригинале носят нейтральную окраску. Еще одна лексическая черта, связанная с особенностями жанра – употребление книжно-поэтических слов, таких как fell (лютый, свирепый), the deep (море, морская пучина). Однако в основном автор прибегает к использованию нейтральной лексики.

В том, что касается фонетической стороны произведения, здесь можно  выделить несколько особенностей. Во-первых, размер стиха непривычен для английского стихосложения, впрочем, как и для русского, поскольку системы стихосложения в обоих языках совпадают. Скорее всего в данном стихотворении использован дольник – вид тонического стиха, где в строках совпадает только число ударных слогов, а количество безударных слогов между ними колеблется от двух до нуля[19]: