Непереводимое в переводе

16 

прийти  любой болгарин, прочтя об отъезде  юнкера «из отцовской деревни» («от  бащиното му село»¹). Дело в том, что болгарину, несмотря на пять веков турецкого рабства в собственной стране, непривычно представление о крепостничестве, о том, что какому-то человеку может принадлежать деревня со всеми ее жителями; вот почему этот отрезок действительности — деревня-имение Грушницкого-отца — воспринимается болгарским читателем не как недвижимая собственность помещика, а как место рождения героя: раз он родился в деревне, значит он никакой не дворянин, а крестьянин. Этого одним словом-реалией не выразишь: нужны объяснения, страноведческий комментарий или, по меньшей мере, оговорка в самом тексте; даже лучше будет, видимо, «деревню» заменить «имением».

Вопрос об отражении  внеязыковой действительности реалиями (и иными средствами) —один из самых сложных в теории перевода и вместе с тем исключительно важный для любого переводчика художественной литературы. В нем сплетается целый ряд разнородных элементов, таких как переводческий аспект страноведения, культура переводчика, учет фоновых знаний (знакомство с соответствующей средой, культурой, эпохой) читателя перевода по сравнению с привычными восприятиями и психологией читателя подлинника и, наконец, немало литературоведческих и лингвистических моментов (подробнее см. в ч. II, гл. 10).

Глава 2 '

РЕАЛИИ В ЛИНГВИСТИКЕ

Как языковые средства художественного изображения, реалии представляют собой языковые единицы, которыми в одинаковой степени пользуются как писатели, авторы оригинальных художественных произведений, так и переводчики беллетристики. Приступая к разбору реалий как языковых единиц, мы должны уже здесь разделить их на «свои» и «чужие» (см. гл. 5). «Свои реалии»— это большей частью исконные или давно освоен-

^: Лермонтов М. Ю. Собр. соч. в 4-х томах. Т. 4. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1962, с. 360. В двух переводах (X. Левенсона и Хр. Ра-девского) одинаково фигурирует «бащиното село» — «точное» соответствие подлиннику. Пример подсказан К- Андрейчиной.

17

 

¹ Статья «Ложный принцип и неприемлемые результаты» печаталась в журнале «Иностранные языки в школе» (1952, № 2), но, согласно комментарию в книге Ив.    К а ш к и н а    «Для читателя-современника» (М : Сов. писатель, 1977, с. 554), в ней автор «развивает мысли, высказанные ранее в статье «Мистер Пиквик и другие» («Литературный критик», 1936, № 5). См. в той же книге    (с  444 и ел.) статью «Вопросы перевода».  Глава II. «Черты времени и места», которая печаталась в сб. «В братском единстве»    (М.:    Сов. писатель, 1954).

ные языком слова, не отличающиеся по форме от любых других; такие слова не нуждаются в особых объяснениях. Поэтому предметом настоящей главы являются прежде всего «чужие реалии».

Будучи чужими, они нередко могут представлять трудность для переводчика своей формой, лексическими, фонетическими и морфологическими особенностями, возможностями словообразования и сочетаемостью, а также механизмом заимствования и своим поведением в качестве заимствованных слов. Мы не собираемся делать обширные экскурсы в лексикологию и грамматику, но есть ряд вопросов, от правильного решения которых иногда зависит успех работы переводчика. И успех не строго переводческой-работы. Переводчик, как и писатель, участвует в обогащении (или обеднении) языка, на который он переводит. Даже, пожалуй, больше, чем писатель, потому что многие иностранные слова, прежде чем укрепиться в языке и попасть в словарь, проходят через переводы. Так что совсем не лишне отметить и некоторые моменты работы переводчика с реалиями — этого процесса потенциального обогащения или, напротив, засорения родного языка.

Форма реалии как языковой единицы

На вопрос, к какой категории языковых средств следует отнести реалии, специалисты не дают однозначных ответов. Например, М. Л. Вайсбурд, который вообще толкует реалии довольно широко (см. его дефиницию на с. 44), считает, что «понятия, относящиеся к числу реалий, могут быть выражены отдельными словами (маевка, декабристы, щи, пятак), словосочетаниями (Мамаев курган, дом отдыха), предложениями (не все коту масленица, что скажет свет, княгиня Марья Алек-севна), сокращениями (ЦПКиО, ОПН, КВБ, гороно, комсомол)» ¹. Большинство других авторов² говорят о «словах», «лексических единицах», добавляя иногда «словосочетания», к чему присоединяемся и мы.

'Вайсбурд    М. Л. Реалии как элемент страноведения. — РЯзР, 1972, № 3, с. 98 (здесь мы не считаем нужным останавливаться на некоторых неточностях и непоследовательности в примерах).

² Л. Н. Соболев, Г. В. Чернов, А. В. Федоров и др.

18 

1. В нашем понимании  реалии — только слова; добавление в этом случае (в скобках) «и словосочета-_ния>> — означает, что к реалиям на общем основании можно отнести, по выражению Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова, «номинативные словосочетания»', то есть такие сочетания слов, которые семантически равны слову: если мы считаем реалиями такие слова, как стортинг или кортесы, то логично причислить к ним и болгарское Народное собрание и монгольский Великий народный хурал. Из 132 единиц, приведенных в «словариках» Н. В. Гоголя (списки украинизмов), имеется только 4 таких сочетания: лысый дидько (домовой), голодная кутья (сочельник), петровы батоги (трава) и тесная баба (игра).

Реалией может  быть номинативное, то есть назывное, словосочетание еще и потому, что к реалиям мы обычно приравниваем кальки, нередко представляющие собой именно такие словосочетания.

Часто, когда  идет речь о фразеологических единицах (ФЕ) в качестве реалий, подразумевают и 1) обычные устойчивые словосочетания всех типов, в том числе идиомы, пословицы и поговорки, многие из которых обладают сами по себе характерной национальной и/или исторической окраской, и 2) ФЕ, в компонентном составе которых имеются реалии (см. ч. II, гл. 1).

Другой формой реалий являются сокращения (аббревиатуры). Включение их в число реалий также логично, поскольку они представляют собой стянутые в одно «слово» (многие и стали словами — вуз, собес, загс) номинативные сочетания (см. ч. II, гл. 9).

2. Говоря о форме,  следует упомянуть также о  ф о -нетическом и графическом облике транскрибируемых реалий. Транскрипция предполагает перенесение слова в текст перевода в форме, фонетически максимально приближенной, если не идентичной той, которую оно имеет в исконном для него языке, но не непременно ИЯ — языке, откуда его берет переводчик.

Решение вопроса  о форме заимствованной реалии зависит от того, фигурирует она в словарях ПЯ (словарная реалия) или нет. Словарные реалии входят в лексический состав ПЯ и, стало быть, уже обладают определенной формой, официально зафиксированной правилами

¹ Верещагин   Е.   М.,   Костомаров  В.   Г.   Язык и культура. Изд. 2-е. М.: Русский язык, 1976, с. 71.

19

 

фонетики и орфографии данного языка. Эта форма, однако, может в той или иной мере отличаться от исконной— хотя бы уже из-за неодинаковых фонетических систем языков, различных алфавитов и т. д.

Практический  вывод в этом отношении один: чтобы  не изобретать велосипеда заново, транскрибируя реалию в уже утвердившейся в ПЯ форме, переводчик должен чаще обращаться к словарям.

Не будем касаться случаев, когда принятая, утвердившаяся форма реалии слишком далека от оригинальной или по другим причинам не удовлетворяет переводчика: изменения в раз принятой транскрипции имеют свои «за» и «против», обсуждение которых не входит в задачи нашей работы.

3. Говоря о  фонетической форме реалий, следует  сказать несколько слов об ударении. Вводя в текст новую реалию, незнакомую читателю, переводчик хорошо сделает, если хотя бы при первоначальном ее употреблении отметит ударную гласную; в противном случае бывает, что у читателя на всю жизнь остается в памяти искаженное иностранное слово.

Эта «акцентологическая сторона» формы реалии очень важна для перевода с близкородственных языков, так как в сознании среднего читателя лексическая близкость единиц как бы предполагает и близость фонетическую, и слово в результате произносится по законам не ИЯ, а ПЯ, причем, естественно, ударение может оказаться не на месте. Попадая в тексты средств массовой информации, искаженные реалии получают массовое же распространение и закрепляются в ПЯ настолько, что исправить произношение обычно невозможно. Таким приблизительно путем вошли в болгарский язык баба яга (с ударением на первом слоге), трепак и гопак (с ударением тоже на первом слоге), кикимора (с ударением на предпоследнем слоге) и т. д.

Сказанное об ударении касается отчасти и словарных реалий— тех, которые, по мнению переводчика, читатель может не знать.

Грамматическая форма  реалий

Грамматическая форма  реалии связана в первую очередь с определением ее принадлежности к данной части речи, к различным грамматическим категориям, и, естественно, с возможностями формообразования.        _jtllv, 20 

1. Все наблюдения показывают, что как часть речи реалия, подобно термину, в подавляющем числе случаев — имя существительное. На это указывает наличие одних лишь существительных в «словариках» Н. В. Гоголя, так же как в подобном списке японских слов, приложенном к сборнику произведений Я. Кавабата ', в ряде комментариев к русским переводам с болгарского и т. п. Это обусловлено предметным содержанием реалий как особого класса лексики, что хорошо видно из нашей дефиниции и классификации.

В отличие от терминов, среди реалий почти не встречаются отглагольные существительные, что объясняется отсутствием в содержании реалий «опредмеченного действия» (С-СЛТ).

При таком  положении вопрос принадлежности реалий к другим частям речи представляется в следующем виде.

Самостоятельные, непроизводные реалии среди других частей речи нам не встречались, а реалию-служеб-ное слово даже трудно себе представить. Что касается производных от реалий частей речи, какие бы они ни были, то они, разумеется, должны сохранить, если не полностью, то хоть отчасти свой национальный или исторический колорит, независимо от того, будем мы их называть реалиями или нет.

Особую группу таких производных составляют отыменные прилагательные, генетически связанные с реалиями. Возьмем прилагательные от некоторых характерных реалий-мер: вершковый, аршинный, саженный, верстовой, фунтовый, пудовый и реалий-денег: копеечный и рублевый. В общем, значение большинства из них непосредственно связано со значением реалии, от которой оно произведено: «длиною (весом, достоинством, стоимостью) в один вершок (аршин, фунт, пуд, рубль) или одну сажень (копейку)». В прямом значении это относительные прилагательные, большей частью не имеющие эквивалентов-прилагательных в других языках; на каждый язык они переводятся в зависимости от его грамматической системы: на болгарский, французский и иногда на английский — самой реалией (обычно в транскрипции) с предлогом «от», de и of, на

Кавабата   Я.   Тысячекрылый журавль. М.: Прогресс, 1971.

21

 

английский  и немецкий — реалией в качестве компонента сложного слова, иногда со словами: фр. valant, англ, worth, нем. wert («рублевые папиросы», англ, one-rouble cigarettes, фр. cigarettes d'un rouble, нем. Rubelzigeret-ten, болг. «цигари от една рубла»). Так как в данном случае существительное рубль не отличается от прилагательного рублевый по своему семантическому содержанию, а национальный колорит остается неизмененным, трудно оспорить принадлежность таких слов к классу реалий.

Таково же приблизительно положение с притяжательными прилагательными; семантически они не отличаются от форм «родительного принадлежности»— типа совхозный, помещичий, канцлерский, фара-онский, балалаечный (оркестр), былинный (склад), махорочный (дым). И здесь в переводах подавляющего большинства прилагательных будут фигурировать реалии-существительные (или, как в английском, прилагательные, имеющие форму существительного): shock worker achievement, болг. «дим от махорка» и т. д.

Положение существенно  меняется, когда прилагательное получает значение качественного (точнее — качественно-относительного) , то есть употребляется в переносном значении.

Следует отметить, что далеко не от всех реалий можно образовать прилагательные, которые имели бы и прямое, и переносное значение. Из приведенных выше вершковый и фунтовый могут значить только «длиною в один вершок» и «весом в один фунт» соответственно и употребляются редко; с другой стороны, копеечный, наряду с прямым значением «достоинством в одну копейку» (копеечная монета), имеет еще два, а то и три переносных значения: «стоящий недорого» (копеечная вещь), «низкооплачиваемый» (копеечные уроки) и «мелочно-расчетливый» (копеечный ум). При этом довольно трудно вывести определенную закономерность: переносные значения получают, с одной стороны, названия «мелких денег», разменной монеты (копейка, су, стотинка, пенни), с другой — крупные меры (пуд, ока); от них не отстают и какие-то «средние» — аршин и сажень. Возможно, что это связано с их большей употребительностью. Между тем, такие реалии послужили основой для образования множества фразеологических единиц.

Здесь, однако, важнее отметить, что в некоторых, даже, может быть, в большинстве прилагательных, приоб-

22 

ретших  переносное значение, оно как бы преобладает над прямым и часто  настолько, что прямое почти перестает чувствоваться; это в свою очередь отражается на яркости колорита: он «выцветает» иной раз до такой степени, что переводчик серьезно подумывает об употреблении данного слова просто как синонима к прилагательному, определяющему его качество. Например, пудовый значит просто «очень тяжелый», и никому из русских, наверное, не придет в голову взвешивать сапоги, о которых сказано, что они «пудовые»; аршинный и сажен-_ныи — «очень большой» («писать аршинными буквами», «саженные шаги»); «богатырский рост» не обязательно связывать с героями былин и т. д. Приблизительно такая же картина наблюдается в отношении сложных прилагательных стопудовый и тысячеверстный.

Итак, независимо от того, будем мы считать прилагательные, произведенные от реалий, реалиями или нет, обращаться с ними при переводе следует чрезвычайно осмотрительно: даже при утрате значительной доли национальной окрашенности или временной патины, в самих словах сохраняется достаточно аромата места и эпохи, чтобы заставить переводчика отказаться от нейтральных замен.