Непереводимое в переводе

а) Подразделения: легион, чета, фаланга, табор, сотня, орда, легия, когорта.

б) Оружие: арбалет, аркебуза, мушкет, ятаган, катюша, фау, ханджар, таран, финка.

в) Обмундирование: шлем, кольчуга, кивер, ментик, темляк, гимнастерка, китель, бушлат, чекмень.

г) Военнослужащие (и командиры): атаман, есаул, сотник, десятник, севастократор, катепан, сардар, прапорщик, гардемарин, янычар, башибузук, драбант, унтер, фельдфебель, урядник, станичный; драгун, кирасир, пластун.

В конце предметной классификации хотелось бы напомнить, что дальнейшее распределение — по месту и по времени — касается тех же реалий, только рассмотренных под другими углами зрения.

56 

II. Местное деление

Наименование  классификации «по месту» несколько условно, поскольку реалии отнесены к той или иной рубрике не строго по местному признаку, а с учетом двух неразрывно связанных и взаимообусловленных критериев: 1) национальной принадлежности обозначаемого реалией объекта — ее референта — и 2) участвующих в переводе языков. Несмотря на схематичность постановки вопроса, эта часть нашей классификации может дать некоторое представление об обусловленности перевода реалии местом (в самом широком смысле слова — страна, народ, город, племя и пр.) и языком (ИЯ и ПЯ)-

Б. В  плоскости  пары   языков:

1. Внутренние  реалии

2. Внешние  реалии

Опираясь  на специфику перевода — «средство  общения в плоскости двух языков» — и логическую последовательность переводческого процесса — «воспринять — воспроизвести», — можно сказать, что наиболее целесообразной основой для такого деления представляется не строго местный, т. е. экстралингвистический, а скорее языковой принцип, который позволяет в первую очередь рассматривать реалии 1) в плоскости одного языка, т. е. как свои и чужие, и 2) в плоскости пары языков, т. е. как внутренние и внешние. В зависимости от широты ареала, т. е. от распространенности, употребительности, свои реалии могут быть национальными, локальными или микрореалиями, а чужие — интернациональными или региональными. Таким образом, наша схема деления реалий по месту и языку приобретает следующий вид:

А. В  плоскости  одного языка:

1. Свои реалии:

а) Национальные

б) Локальные

в) Микрореалии

2. Чужие реалии:

а) Интернациональные

б) Региональные

А. В плоскости одного языка

В плоскости  одного языка реалия представляет собой лексическую единицу с указанными выше качествами. Здесь первый практический вопрос касается ее распоз-

57

 

навания в ИЯ, причем свои реалии распознать   бывает намного труднее.

1. Свои реалии  — это большей частью исконные  слова данного языка. Таковы в рус. самовар, боярин, совет, комсомолец; в болг. баклица (своеобразной формы фляга для вина), гега (длинная пастушья палка с крючком на конце), кавал (народный духовой инструмент наподобие свирели); в англ, хиит (heath —пустошь, болотистая местность, поросшая вереском), эль, правильнее эйл (ale — светлое английское пиво); в нем. бюргер, хойриге (Heurige — молодое вино и связанные с ним празднества в Вене), вермахт (Wehrmacht); во фр. фиакр (fiacre — легкий экипаж, извозчик), бош (boche — презрительная кличка немцев) и т. д.

Нередки, однако, и заимствования из других языков, вошедшие в язык в разное время и разными путями, которые по их восприятию читателем подлинника ничем не отличаются от исконных. Характерными в этом отношении являются, например, турецкие (и персидские) слова в болгарском языке, обозначающие типично болгарские объекты: чорбаджия, гювеч, ямурлук; русские слова тюркского происхождения: тарантас, тайга, сырт, саксаул, кибитка. Нетрудно было бы указать аналогичные случаи и в других языках.

2. Чужие реалии  — это либо заимствования,  т. е. слова иноязычного происхождения, вошедшие в словарный состав языка, либо кальки, то есть поморфемные или пословные переводы наименований чужих для данного народа объектов, либо транскрибированные реалии другого языка, часто своего рода окказионализмы или неологизмы. Примерами чужих реалий могут быть рум. брынза в русском языке, ам. бизнес —в русском и болгарском, рус. спутник — чуть не во всех европейских языках и т. д.

Б. В плоскости пары языков

В плоскости  пары языков реалии рассматриваются главным образом с точки зрения перевода, являясь, следовательно, предметом всей первой части работы. Кроме того, вопрос этот тесно связан и с лексикографией и с любым сопоставительным изучением языков. Отмечаем это по поводу удачного, на наш взгляд, деления В. П. Берковым чужих реалий (в терминологии авто-

58 

_оа — «экзотизмов») на внешние и внутренние¹, целесообразное, по его словам, «для теории двуязычного словаря», но полезное, как мы считаем, и для целей

перевода.

1. Внешние  реалии одинаково чужды обоим  языкам; например, фиорд — внешняя реалия для русского, болгарского или любого другого, за исключением норвежского языка.

2. Внутренние  реалии — слова, принадлежащие  одному из пары языков и, следовательно, чужие для другого; если фиорд — внешняя реалия для русского и болгарского языков, для пары русского — норвежского или болгарского — норвежского она будет внутренней. То есть в плоскости одного языка она будет, по нашей теоминологии, своей для норвежского и чужой для всех остальных языков. Таким образом, для целей теории перевода реалии можно рассматривать в двух планах: а) с точки зрения ИЯ, т. е. реалии в подлиннике— реалии свои и чужие, б) с точки зрения ПЯ — реалии внешние и внутренние; но при переводе на исходный для реалии язык — реалии только внутренние. Таким образом, совпадающие в обоих языках реалии региональные и интернациональные будут всегда чужими, внешними для обоих языков, и обычно перенесение их из ИЯ в ПЯ происходит, так сказать, автоматически.

Собственно местное деление требует несколько более детального освещения. Приведем его в некотором логическом порядке, без учета того, рассматриваются ли реалии в плоскости одного или пары языков, отмечая, однако, каждый раз их место в приведенной выше схеме.

1. Национальные реалии называют объекты, принадлежащие данному народу, данной нации, но чужие за пределами страны: таково подавляющее большинство реалий, тем более что национальная принадлежность референта является одним из категориальных признаков реалии вообще. Имеются, однако, и исключения; поэтому название «национальные реалии» не следует считать плеоназмом.

Наличия в  тексте национальной реалии порой бывает Достаточно, чтобы породить ассоциации, связанные с Данным народом и данной страной. Яркими националь-

¹ Верков    В.  П.  Указ, соч., с. ИЗ. 3*

59

 

ными реалиями можно считать укр. бандура, галушки, гопак, рус. опричник, дьяк, сельпо, комсомолец, ударник, болг. сукман, кавал, царвули, англ. пай, кэб, ам. лобби, ленд-лиз, фр. консьерж, санкюлот,- нем. шнапс, ландтаг, ит. спагетти, гондола, йен. фанданго, сиеста и т. д.

Национальная  реалия является исходным пунктом для  местного деления: прежде чем стать  интернациональной или региональной, она должна была иметь национальный характер; локальные реалии и микрореалии в той или иной степени также обладают национальной окраской.

Национальным  колоритом реалии референт тесно связан с соответствующим народом или страной даже в тех случаях, когда он, как исключение, принадлежит другому народу или другой стране. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. раненых размещали не только в жилых помещениях, но и в палатках и чумах. Тогда же, непосредственно после окончания войны, подполковник П. Т. Редькин, один из командиров болгарских ополченцев, остается в Болгарии в качестве «начальника Тырновского воинского губернского управления». Чум — это классическое жилище саами, ненцев, эвенков и других северных народов, губерния — яркая русская реалия; и несмотря на то, что дело происходит в Болгарии, встретив эти слова, читатель невольно связывает их с соответствующим народом (разумеется, если они не вошли в употребление, не укрепились в значении терминов).

2. Региональными реалиями мы называем те, которые перешагнули границы одной страны, не обязательно соседней в географическом отношении, или распространились среди нескольких народов, обычно вместе с референтом, являясь, таким образом, составной частью лексики нескольких языков¹. Характерны в этом отношении единицы, которые Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров собрали в седьмую группу своей классификации: «Слова нерусского происхождения, так называемые тюркизмы, монголизмы, украинизмы и т. д.», которые «можно было бы назвать дважды безэквивалентными: сначала они не имели эквивалентов с точки зрения русского языка, и это обусловило их заимствование; теперь они не имеют эквивалентов уже с точ- 

зрений иностранных  языков по Отношению к русскб-' _v» 1 Многие из них можно считать своими реалиями для большинства народов СССР.

С не меньшим основанием региональными   реалиями

можно считать и множество советизмов,  являющих-

я своими реалиями уже  не только для советских народов,

_и _ в более широких границах — для большинства народов социалистических стран; такие слова, как большевик, райсовет, ударник, смотр художественной самодеятельности, агитпункт и пр., транскрибированные или скалькированные, вошли в соответствующие языки вместе со своими референтами. С точки зрения других языков (несоциалистических стран), это интернациональные реалии, фигурирующие в соответствующих словарях и сохраняющие свой советский колорит. Таковы реалии совет (англ, soviet, фр. soviet, нем. Sowjet), колхоз (англ, kolhoz, фр. kolkhoze, нем. Kolchos), большевик (англ, bolshevik, фр. bolchevik и bolcheviste, нем. Bolschewik и многие другие советизмы.

К региональным относятся также группа латиноамериканских реалий, группа африканских реалий (может быть, на основе суахили), группа реалий англоговорящих стран, в частности Великобритании и США, а с другой стороны, вероятно, группа реалий стран Британского Содружества, группа скандинавских реалий, дальневосточных реалий и др.

3. Интернациональные реалии, как показывает термин, 1) фигурируют в лексике многих языков и вошли в соответствующие словари, 2) обычно сохраняют вместе с тем исходную национальную окраску. Если учитывать характернейший признак любой реалии — национальный колорит, противоречивым кажется уже само сочетание слова «реалия» с эпитетом, отвергающим эту национальную обусловленность. И тем не менее, «бывает так, что экзотические слова (у автора, а в нашей терминологии реалии — авт.) выходят за рамки одного языка и распространяются (вместе с предметами, обозначаемыми этими словами) в целом ряде языков, становятся интернациональными словами»². Автор данной статьи, объясняя распространенность в балканских странах реалии гювеч, отмечает ее вхождение в различные языки

 

¹ А. Е.    Супрун    говорит    о «межнациональных    группах    слов» (указ, соч., с. 52).

60 

'Верещагин   Е. М., Костомаров  В. Г.   Указ. соч. Изд. 2-е, с. 82-83.

Добродомов И. Г. Гювеч. — РР, 1969, № 3, с. 95.

61

 

«вместе с  предметом, обозначаемым этим словом». Этот 
путь более характерен для заимствования терминов, pea- 
лип же, как правило, поступают в лексику другого языка 
в отрыве и независимо от отсутствия соответствующего 
референта у принимающего народа — через литературу _и 
в первую очередь, переводную. ' '

Возьмем такое  слово, как ковбой. Несмотря на то что всевозможные пастухи имеются, вероятно, в любой стране земного шара, а ковбой — лишь на юге, юго-западе США, слово это известно повсеместно.

И еще одна особенность интернациональных  реалий: их содержание может отличаться от первоначального, исходного. Тот же ковбой — этимологически (cow+boyj и по существу пастух, гуртовщик, не более; от других пастухов его отличает то, что он «конный», хотя конными пастухами могут быть не только ковбои. Но везде, где ковбоев нет (а теперь, пожалуй, и у них на родине), они почти полностью утратили свой исконный пастушеский образ жизни, превратившись в «бесстрашных» авантюристов, «героев» бесчисленных американских боевиков — вестернов и приключенческих романов.

Слово сомбреро — по-испански просто «шляпа», головной убор вообще; но для всех нас это головной убор особого покроя, с характерными широкими полями, кстати, то же, что ковбойка во втором значении (БАС), или ковбойская шляпа; ср. «из стружки осины создаются модные головные уборы для пляжа типа «сомбреро» (из газеты). Шляпу же, по-нашему «типа сомбреро», в Испании зовут «кордовским сомбреро» (sombrero cordobes).

4. Локальные реалии (их можно было бы назвать еще «местными» и «областными») мы приводили и выше (гл. 1), в примерах из произведений Л. Толстого. В отличие от национальных, они принадлежат не языку соответствующего народа, а либо диалекту, наречию его, либо языку менее значительной социальной группы. С другой стороны, будучи диалектизмами, они обозначают и специфические для данной области объекты или отношение к ним, обладая поэтому признаками типичных реалий.

К таким реалиям, наряду с укр. кобзарь, болг. гаду-лар и др., можно, пожалуй, отнести и местное название лаутар — певец-музыкант в Молдавии. В словарях и энциклопедиях его нет. Но в статье «Молдавская ССР» в БСЭ мы нашли объяснение его: «Носители традиций молдавской народной музыки лаутары (от «лэута» или

62 

_та>> _ название старинного лютневидного инстру-* нта) — ^neB1J-^bI и инструменталисты». В 1971 г. был ^ме _авлен кинофильм «Лаутары», точно так же переве-"енный и на болгарский язык. Это — молдавские труба-^Дуры или менестрели, которые, однако, в любом тексте останутся лаутарами.

5 Микрореалии — совсем условный термин, ко-орым мы обозначаем такие реалии, социальная или территориальная основа которых уже даже самых узколокальных: слово может быть характерным для одного города или села, даже для семьи, не теряя своих особенностей и, следовательно, требуя такого же подхода при переводе.

Так, жители Софии  используют нередко своего рода эвфемизм — «четвертый километр» — в смысле сумасшедшего дома или, в том же значении, «Карлуково» (в 4 км от Софии и близ села Карлуково находятся крупные психиатрические больницы); такую же роль для Москвы играет «Канатчикова дача».