Непереводимое в переводе

Рабочих в солеварнях г. Галле (ГДР) звали в прошлом халлоре (Hallore — от г. Halle). В БИРС это слово с пометой «ист.» толкуется так: «солевар, рабочий на солеварне (в г. Галле)», хотя лучше было бы сохранить его облик реалии. Кстати, в настоящее время в Галле везде есть куклы и другие сувениры, изображающие солевара — халлоре.

В Низких Татрах канатная дорога, «по-здешнему «лановка», подвозит туристов., к вершинам»; лановку можно тоже считать реалией, как, впрочем, и иноязычным вкраплением.

Над «семейными реалиями»  у нас наблюдений мало, но по-видимому они теснее всего соприкасаются  с именами собственными. Например, в знакомой семье был неопределенной формы и неопределенного назначения шкаф — не шкаф, буфет — не буфет, который звали «каракатицей»; слово «Щекотун» в «Больших надеждах» Ч. Диккенс пишет с прописной буквы и обозначает им не просто розгу, а точно определенную «трость с навощенным концом, до блеска отполированным частым щекотанием моей спины».

Обобщая сказанное о  «местном делении» реалий, хочется лишний раз подчеркнуть некоторую условность всего деления в том смысле, что нередко та или иная реалия Может быть отнесена к разным рубрикам. По-видимому,

63

 

в уточнении  места реалии играет роль и знакомость/не-знакомость (по отношению к чужим реалиям — степень освоенности), показатель, который тесно связан с временным фактором и отнесен нами к следующему разделу классификации.

Интересно в  этом отношении сопоставить в границах местного деления две довольно далекие группы, такие как интернациональные и локальные реалии, на примере двух очень близких референтам слов: зеннер и гаучо (оба слова в оригинальном написании — Senner, gaucho). Senner и Senn мы находим в БНРС: первое с пометами «бав.» (баварский), «австр.» (австрийский) и отсылкой ко второму, где после пометы «швейц.» (швейцарский) дается перевод — «альпийский пастух». Слово gaucho в том же словаре транскрибируется, но почему-то во множественном числе — гаучос; объяснение — «южноамериканский скотовод, пастух». В другом словаре (БАРС) гаучо, также транскрибированное, но уже правильно, в единственном числе, имеет более пространное, но не особенно точное толкование: «скотовод испано-индейского происхождения, живущий в прериях» ¹. В толковых словарях русского и болгарского языков нет ни гаучо, ни зеннер; нет их и в СИС и в РЧД, и даже в ЭС и КБЕ. Тем не менее, мы склонны считать, что зенн(ер)—локальная реалия, а гаучо — интернациональная, почти наравне с ковбоем, несмотря на большую популярность последнего (фигурирует в большинстве словарей). Гаучо мы нашли в английских, французских и немецких толковых словарях; несмотря на его отсутствие в болгарских справочниках, вероятно, нет ни одного болгарского, да и советского мальчика, который не знал бы этого слова; есть популярная сербская песенка о гаучо (композитор Рамбо-сек), переведенная и исполнявшаяся в Болгарии. Известность слова гаучо, точно так же, как и ковбоя, связана, разумеется, не со спецификой его профессии — одной из самых древних и распространенных в мире, а с присущим ему налетом романтики («Идеализированный романтический образ свободолюбивого Г. вошел в лат.-амер. лит-ру в 19 в.» — БСЭ); такая же идеализация характерна и для его североамериканского коллеги ковбоя. 

И зенн(ер), и гаучо и ковбой — пастухи, правда, в пазных странах и на разных континентах, на различной высоте над уровнем моря. В болгарском языке имеется множество наименований всевозможных пастухов, главным образом в зависимости от вида скота: овчар, козар, биволар, говедар, кравар, воловар, коняр, магаретар, му-летар, пастир, чобан и т. д., но реалий среди них нет. д вот наименования альпийского, аргентинского и, скажем, техасского пастухов мы принимаем в лоно реалий. ц это несмотря на то, что, например, в Болгарии, пастухи (чабаны) ведут приблизительно такой же, как у зен-н(ер)ов, образ жизни, тоже на высокогорных пастбищах, подобно им, производят сыр (между прочим, немецкий глагол sennen означает «делать сыр» — БНРС). Тем не менее, при переводе на немецкий язык произведения из жизни таких болгарских пастухов мы не употребили бы слова зенн из опасения придать болгарской действительности не присущий ей колорит. А вот зенн(ер) в переводе на болгарский язык, в зависимости от случая, либо превратился бы в говедара, утратив часть колорита, но не приобретая нового (это болгарское слово, как было сказано, лишено коннотации), либо сохранил бы свою немецкую форму.

III. Временное деление

На основе временного критерия все реалии можно условно разделить в самых общих чертах на 1) современные и 2) исторические. Чтобы такое деление приобрело реальное содержание, рассмотрим следующие, обусловленные фактором времени, вопросы: 1) связь реалий по предмету и времени и 2) по месту и времени, 3) поступление чужих реалий в язык и 4) один из основных путей такого поступления — через художественную литературу и, наконец, 5) вопрос о знакомости/незнакомости реалий, тесно связанный с употреблением реалий вообще и освоением чужих реалий.

 

65

¹ Во-первых, «гаучо» — не скотовод, т. е. «специалист по скотоводству» (MAC), а пастух или батрак на скотоводческой ферме (БСЭ), и, во-вторых, «прерии» имеются только в Северной Америке, тогда как в Южной бывает «пампа».

64

 

Связь реалий по предмету и времени

О том, что статус реалии не всегда является постоянным качеством слова, мы писали в самом начале главы. Изменение этого статуса во времени видно на примере перехода терминов в реалии и наоборот — реалий в термины и другие, нетерминологические единицы.

Некоторые термины, по той или иной причине, обычно связанной с изменением референта (например, устаревание машины), постепенно отходят в область истории, превращаясь в своего рода исторические реалии. Обратный процесс связан также с референтом: для вновь созданной машины, детали для входящего в обиход предмета потребовалось наименование, и его находят в старой, освященной годами реалии, которая, таким образом, становится названием нового референта, иногда утрачивая, а иногда и сохраняя связь с прежним; старое слово начинает новую жизнь в виде термина.

Уже хрестоматийным стал пример с самолетом. Бывший в свое время лишь ковром (сказочная реалия), он нежданно-негаданно набрал высоту в значении летательного аппарата (термин), а теперь, наряду с гораздо более совершенными своими братьями и сестрами — ракетами и спутниками — превратился в элемент обыденной, повседневной речи.

Не менее ярким примером может служить тот же спутник. Разница только в сроках освоения: если в отношении самолета от летающего ковра до повседневного транспорта прошло немало времени, то спутник развился в гораздо более сжатые сроки. От первоначального общеязыкового слова до астрономического термина он прошел, правда, довольно длинный путь, но зато уже у нас на глазах вошел в разряд реалий; причем реалия получилась весьма своеобразная: для ИЯ это был термин («искусственный спутник Земли»), а в любом иноязычном словаре его можно обнаружить в качестве типичной советской реалии: англ, sputnik, фр. spoutnik, нем. Sputnik, чеш. sputnik, болг. спътник — то есть слово, обозначающее не сателлит вообще, не любой искусственный спутник Земли, а именно запускаемый Советским Союзом '. Впрочем таково было положение до 1969 г., когда при состав-

¹ Ср., например, DQ (1963): «Слово, принятое во всех языках для обозначения искусственных сателлитов, запускаемых Советским Союзом».

66 

_нци международного многоязычного космонавтиче-^ле _о словаря была «достигнута договоренность, соглас-^с _которой термин «спутник» применяется к искусствен-^н _м спутникам Земли, запущенным в любой стране» ?БСЭ). По существу же слово это — уже не термин, поскольку едва ли есть люди, не знающие и не употребляющие его.

Вот еще несколько  примеров. Для своего времени шлем был военным термином (в средневековье), теперь это военная и историческая реалия, но в последнее вре-_мя _ _и термин, только с иным значением'; а головной убор доблестного рыцаря на голове современного воина обычно называют по-русски и по-болгарски каской.

Аналогичен случай с бригадиром — в прошлом военный чин (от ефрейтора и старшего жандарма до генерала), и в этом смысле теперь — историческая реалия. В Советском Союзе и в Болгарии, а также в других социалистических странах он приобрел значение «руководителя бригады (коллектива, выполняющего определенное производственное задание)» (MAC), а в Болгарии, кроме того, и члена коллектива, выполняющего определенные задачи, обычно на общественных началах — школьники, студенты; и здесь уже трудно причислить слово к терминам.

Любопытной  реалией, пробивающейся в термины, является сауна — яркая финская реалия. Судя по словарям, в том числе и СИС (1964), в русском языке это слово почти незнакомо; в переводе англ, sauna и нем. Sauna БАРС и БИРС не дают транскрипции, а объясняют его как финская парная баня; в советской печати мы встретили это слово в 1967 г. с достаточно хорошим объяснением: «..грешно было бы не посетить финскую баню-сауну. „Мое первое «саунское крещение» состоялось в одной из таких бань»². В английский и немецкий языки сауна, по-видимому, вошла также сравнительно недавно: в более старых словарях (нем. — 1936, англ. — 1956) мы ее не нашли. В болгарских словарях ее тоже нет, но слово широкой публике знакомо, и, по нашим сведениям, сауна войдет в новое издание словаря иностранных слов в бол-

"•'Специальный головной убор летчиков, танкистов, лыжников и др... (Кожаный ш. и Пробковый ш.)», а также и «Специальное устройство, предохраняющее голову и изолирующее ее от внешней среды. ₂ Водолазный ш. Кислородный ш.» (Ож) "1. о.V. 1967.

 

гарском языке. В западных языках, а в последнее время и в болгарском, сауна уже относительно слабее связана с финской действительностью, приобретая все больше характер «типа бани», как, допустим, «турецкая баня».

Тога представляется многим лишь одеждой римского гражданина, но в некоторых странах ее носят и в наши дни профессора, адвокаты, судьи при исполнении служебных обязанностей, и это переводчик не должен упускать из виду.

Слово легион, обозначая 1) крупную войсковую единицу в Древнем Риме и, позже, 2) различные «войсковые формирования во Франции, Великобритании, Германии, России» (например, Иностранный легион, главным образом, в Северной Африке в XIX — середине XX вв., Польские легионы в XVIII—XX вв. при иностранных армиях), является вместе с тем 3) наименованием созданной и поддерживаемой правительством фашистской молодежной организации в Болгарии до 9 сентября 1944 г., а также, уже в наши дни, 4) названием реакционных гражданских организаций в США (КБЕ), например, «Американский легион»; все эти легионы не имеют никакого отношения к 5) болгарским легиям в Белграде (1862 и 1867 гг.).

Связь реалий по месту  и времени

Исторические  реалии редко бывают оторваны от своего национального источника. Это случается лишь когда чужая реалия относится, например, к глубокой древности (Древний Рим, Древняя Эллада): тога, амфора, архонт, остракизм и т. п., когда исторический колорит как бы преобладает над национальным: патина времени как бы скрадывает специфически национальный оттенок. Кроме того, многие из этих реалий приобрели со временем переносные значения, перешли во фразеологию, что еще больше ослабило отнесенность их к определенному месту.

Однако многие реалии можно рассматривать в историческом плане, не теряя из виду национальной принадлежности, вернее, такие слова представляют одинаково исторические и национальные реалии. Слова прапорщик, губерния, земство, обозначая понятия, связанные с русским народом, ограничены и рамками соответствующей эпохи — дореволюционной; к другой эпохе в России •— времена Ивана IV — относятся опричник, местничество, земщина, опала, к той же или более поздней — дьяк, боярин, дума; о ранних годах советской эпохи говорят

68 

историзмы ликбез, реввоенкомат, батрачкам, раскулачивание, нэпман и др. исторические советизмы.

Изменения в значениях  реалий по времени и месту — исключительно важная их особенность, незнание которой существенно искажает в восприятии самого переводчика, а'в результате, разумеется, и в глазах читателя описываемую действительность (см. гл. 8 «Аналоцизмы и анахронизмы» и гл. 10 «Перевод исторических реалий»).

Введение чужих реалий

Пополнение  чужими реалиями лексики соответствующего языка происходит обычно регулярно и равномерно (разумеется, с соответствующим ускорением, связанным . с увеличением контактов между народами), но нередко и «толчками» или «волнами», в зависимости от тех или иных политико-исторических событий в жизни страны, социальных взрывов, а также часто бывает обусловлено новыми течениями в литературе и связано с периодически меняющимися вкусами и интересами общества. Историки языка и культуры могли бы в ряде случаев наметить и некоторую периодизацию поступления этих элементов по историческим эпохам, наряду с поступлением заимствованных слов вообще. Например, в русской литературе и языке можно было бы указать на следующие периоды:

— крещение Руси: проникновение древнеболгарских реалий, связанных главным образом с православием и богослужением;

— эпоха Петра I: волна западноевропейских терминов и реалий;

— Великая Октябрьская  революция: множество политических и экономических терминов и реалий;

— годы Советской власти: поток многоязычных бытовых и других этнографических реалий народов СССР, а наряду с этим — и западноевропейских терминов и реалий.

Подобные периоды можно  наметить и в отношении поступления реалий в болгарский язык и литературу:

— крещение болгар: церковные  реалии главным образом византийского происхождения, а также реалии, связанные с государственной властью;

— византийское иго: греческие общественно-политические и бытовые реалии;

— оттоманское  иго: турецкие реалии из всех областей 
жизни; . ,... .: .-• .' . •

69

 

— эпоха болгарского  Возрождения; общекультурные русские  и западноевропейские реалии;

— освобождение от оттоманского ига: множество русских реалий — военных, общественно-политических, бытовых;

— период германского влияния (между двумя мировыми войнами) — немецкие реалии (относительно малочисленные по сравнению с заимствованными терминами);

— после 9 сентября 1944 года: русские, главным образом общественно-политические реалии, советизмы, принятые вместе с их референтами, и множество реалий всех видов.

Литературные пути проникновения  реалий

Они кажутся нам особенно характерными для этого класса лексики, когда реалии вводит мастер — писатель или переводчик. Ярким примером такого мастерства введения реалий в оригинальную литературу могут послужить «украинские» произведения Н. В. Гоголя, «кавказские»— М. Ю.Лермонтова и Льва Толстого, произведения современных писателей из «чужой» жизни (А. Е. Супрун упоминает И. Эренбурга и К. Паустовского¹); множество новых реалий можно встретить в современных произведениях типа путевых заметок. Много реалий, главным образом из тех, которые мы назвали бы локальными, вошли в литературный язык через произведения таких писателей, как В. Г. Короленко, Д. Н. Мамин-Сибиряк, П. И. Мельников-Печерский.