Немецкое разговорное словообразование с точки зрения стилистического аспекта

Половину исследуемых  глагольных единиц, образованных при  помощи вербализации, представляют глаголы, вопрос о возникновении которых  в современном немецком языке  носит спорный характер. С одной  стороны, данные глаголы образованны  носителями немецкого языка при  помощи вербализации, с другой стороны, заимствованы из английского языка, например, jetten - «(разг.) летать на реактивном самолете» (der Jet - «реактивный самолет»), crashen - столкнуться с автомобилем (der Crash - «авария, крушение (самолета), столкновение (автомобилей)») [13, с. 186].

Вербализация может сочетаться и с другими способами словообразования, в результате чего образуются следующие  комбинированные способы словообразования:

- префиксация + вербализация (1,2 % от общего количества исследуемых глагольных единиц), в данном случае отмечается преимущественное образование глаголов от основ прилагательных при помощи префикса ver-: (die Sprache) verschriftlichen- «создать письменность» (schriftlich - прилаг. «письменный»);

- полупрефиксация + вербализация (0,5 %): abmanteln - «снять верхнюю одежду, раздеться» (der Mantel - сущ. «пальто, плащ»).

Суффиксация (9 %) ограничена в современном немецком языке  малым количеством используемых суффиксов.

Наиболее продуктивным глагольным суффиксом в современном немецком языке является суффикс -ier-, заимствованный вместе с французскими глаголами на -ier- в XII веке, а также образованные от него благодаря переразложению основ суффиксы -isier- и -ifizier-. Глагольным новообразованиям, созданным по заимствованной модели (из иноязычных элементов) (8,4% от общего количества исследуемых глаголов), указанные выше суффиксы не придают какой-либо специальной семантической окраски, а являются лишь средством образования глаголов от именных основ. Основы всех исследуемых глаголов с суффиксами иноязычного происхождения заимствованы из других языков.

В качестве основ глаголов на -ier- чаще всего выступают имена  существительные, например, therapieren - «лечить» (сущ. die Therapie «лечение, терапия»), очень редко прилагательные: monosemieren - «лингв. преодолевать многозначность, подвергать моносемантизации» (прилаг. monosem «лингв. моносемантический, однозначный»). В основном при помощи данного суффикса образуются переходные глаголы, например, lektorieren - «редактировать (о работе редактора с рукописью)».

Суффикс -isier- используется для  создания исключительно переходных глаголов, в основе которых лежат  заимствованные существительные, например, tomatisieren - «добавлять томатную пасту» (сущ. die Tomate «томат»), tabuisieren - «накладывать табу [запрет] на что-л.» (сущ. das Tabu «табу, запрет»), или прилагательные иноязычного происхождения, например, kriminalisieren - «(юр.) объявить преступлением» (прилаг. kriminal «(юр.) уголовный»), digitalisieren - «(вчт.) превращать (данные) в цифровую форму, оцифровывать» (прилаг. digital «цифровой»).

Суффикс -ifizier-, при помощи которого образуются от заимствованных из других языков основ семантически нейтральные переходные глаголы, в  современном немецком языке встречается  лишь в единичных образованиях, например, diversifizieren - «переводить предприятие на производство новой продукции», technifizieren - «оснастить техническими средствами».

Большую часть глаголов с  суффиксами -ier, -isier- и -ifizier- в нашей  выборке составляют языковые единицы  с основой романского (итальянского, испанского, французского и латинского) происхождения, например, portionieren (lat.) - «(раз)делить на порции»; präferieren (frz.) - «предпочитать». Встречаются также глаголы с основой из таких языков, как финский, греческий и английский, причем среди них основ английского происхождения большинство, например, präfabrizeren (англ.) - «заранее подготавливать [формулировать]»; implementieren (англ.) - «вводить в существующую компьютерную систему», saunieren (фин.) - «париться в финской бане».

Продуктивен и такой глагольный суффикс, как -el(n) (1 % от общего количества исследуемых глаголов), который выражает значение действия и состояния человека, например, при основах глаголов: knüteln - «драться» (knuten - «бить кнутом, добиваться чего-либо посредством битья»), или с оттенком пренебрежительности и фамильярности, например, при основах существительных: scherbeln - «1) фам. танцевать, 2) (швейц. звучать нечисто, дребезжать, шуршать» (die Scherbe - сущ. «1) черепок; обломок; осколок; 2) глиняный сосуд [горшок], глиняная миска»).

Суффиксы -s(en), -z(en), -tsch(en), -sche(en), -ch(en) непродуктивны в современном немецком языке.

Таким образом, для глагольной суффиксации характерно активное использование суффиксов иноязычного происхождения в сочетании с заимствованными основами. В целом в пополнении глагольного состава современного немецкого языка суффиксация играет лишь незначительную роль. Это объясняется тем, что при помощи суффиксации не образуются глаголы с каким-то определенным значением, так как главная роль в передачи образовавшемуся глаголу определенного оттенка значения издавна принадлежит префиксам и полупрефиксам. Основной функцией глагольных суффиксов является образование слабых глаголов от именных основ, что в современном немецком языке чаще всего осуществляется путем непосредственного перехода слова в класс глаголов, то есть при помощи вербализации[14, с. 95].

В заключение отметим, что  благодаря словообразованию глагольный лексикон современного немецкого языка  значительно увеличился за последние  десятилетия. При этом ведущая роль в обогащении словарного запаса принадлежит  таким способам, как словосложение (47 %) и полупрефиксация (26 %). Префиксация (5 %), суффиксации (9 %) и вербализация (9 %) являются менее продуктивными  способами словообразования. В целом, несмотря на значительное увеличение количества новой глагольной лексики, современная словообразовательная система глаголов по сравнению с другими периодами развития немецкого языка остается такой же стабильной.

3 НЕМЕЦКОЕ РАЗГОВОРНОЕ  СЛОВООБРАЗОВАНИЕ С ТОЧКИ

ЗРЕНИЯ СТИЛИСТИЧЕСКОГО  АСПЕКТА

3.1. Экспрессивно-эмоциональная  коннотация немецкого

разговорного  словообразования

Стилистический аспект для  характеристики разговорного словообразования имеет особое значение, поскольку очевидна функционально-стилистическая отмеченность словообразовательных моделей, действующих в разговорной сфере. Словообразовательная система предусматривает функционирование определенных правил и норм, нарушение которых приводит к образованию единиц, воспринимаемых как нечто необычное, выходящее за рамки общепринятого. Намеренное нарушение норм в разговорном словообразовании служит средством выражения экспрессивности, проявляющейся в оригинальности и меткости образуемых словообразовательных конструкций. Благодаря своим моделям словообразование играет важную роль при придании словам коннотации, как в более широком, так и более узком смысле этого слова, если под коннотацией, вслед за В. Фляйшером, понимать два вида «сопутствующей информации», заключенных, помимо понятийных признаков называемого предмета, в семантике слова: 1) «сопутствующая информация» о сфере употребления слова в зависимости от социолингвистических, функционально-стилистических, хронологических и локальных особенностей (коннотация социальных связей языковых знаков); 2) «сопутствующая информация» об эмоционально-оценочной установке использующего языковой знак для называния отраженного предмета (коннотация эмоционально-аффективной оценки) [5].

В нашем случае важны оба  вида, поскольку, во-первых, речь идет о  социально обусловленной разговорной сфере и, соответственно, присущих ей стилевых особенностях (коннотация 1); во-вторых, словообразование в обиходно-разговорной сфере как в никакой другой подчинено принципам экспрессии (коннотация 2). Таким образом, действие словообразовательных моделей обусловливает во многих случаях появление одновременно обоих видов коннотации: Zahnklempner - зубной врач - разговорное слово с пейоративной коннотацией. Подробно коннотация, возникающая с помощью словообразования в сфере существительного, описана А. Ладисовым. Согласно его исследованиям и нашим наблюдениям коннотация возникает вследствие как модификации, так и транспозиции, в результате процессов (псевдо)уменшительности (Pummelchen - пышечка, толстушка, Ständchen - небольшой разговор со встречным), усилительности (Affenhitze - зверская жара, пекло, Erzgauner - архиплут, отъявленный машенник), интенсификации (Pfundsidee - прекрасная идея, мысль, Sauwirtschaft - безхозяйственность, страшный беспорядок), повторения (Telefoniererei - телефонная будка) и подчеркивания образно-интенсифицирующих признаков (Glückspilz - счастливчик, баловень судьбы, Drahtesel - шутл. велосипед) [4].

Коннотация может быть мелиоративной (положительной, более  высокой) или пейоративной (отрицательной, более низкой): Männi ласкат. мальчик; муж, Weinle ласкат. очень хорошее на вкус вино; Fadian зануда, Wüterich буян. Следует отметить, что одна и та же модель может выражать и положительную, и отрицательную оценку: Doofte ласкат. маленький мальчик, но Buffke хам, олух. Даже более того, одно и то же слово может нести в себе одновременно две противоположные коннотации - мелиоративную и пейоративную: Blitzmerker 1) сообразительный человек, 2) ирон. медленно, плохо соображающий человек, Eierkopf 1) дуралей, 2) ученый, интеллигент. Во многих случаях аксиологическая направленность становится ясной только из контекста (ситуации общения): Wetterchen - погодка, Freundchen - дружок, дружище, Liebchen - милая, дорогая, Leutchen - друзья.

О безусловной значимости явления коннотации в словообразовании говорят приведенные Ладисовым  количественные данные о соотношении  обоих видов коннотации. Так, им было выявлено в общей сложности 1749 коннотативных словообразовательных конструкций, из них пейоративных - 1292, иронических - 52, грубо-разговорных - 52, ругательств - 41, шуточных - 260, фамильярных - 20, мелиоративных - 32. Цифры, касающиеся в том числе маркированности слов по их принадлежности к определенному стилистическому пласту, указывают на преобладание негативно направленных коннотаций, а также их тесное переплетение с коннотациями, маркированными как «фамильярные», что, в принципе, не противоречит нашим наблюдениям. Как отмечает М.Д. Степанова, возникающие с помощью словообразовательной модели коннотации являются, прежде всего, феноменом словообразовательной семантики, но имеющим специальную стилистическую предопределенность [10].

В основе вербальных знаков лежит оценка, поскольку «человеческое  сознание изначально при освоении действительности, ее систематизации пытается определить конкретный предмет, его признаки, всякое явление с точки зрения ряда общечеловеческих категорий (утилитарных, эстетических, моральных и т.п.)» [15, с. 53]. В процессе номинации при оценке обозначаемого наблюдается, как правило, совокупное действие мысли и чувства, поскольку «... средний человек, тот, кто создает и видоизменяет язык, - существо по преимуществу эмоциональное, - «чистая» мысль противоречит его сокровенной природе, равно как постоянным, самым насущным потребностям жизни» [7]. Особенно ярко это проявляется в разговорном языке. Желание субъекта как-то выделить, усилить оценочное содержание языкового средства, обратить на него внимание собеседника и тем самым оказать на собеседника определенное прагматическое воздействие, ведет к тому, что в разговорной речи экспрессивность приобретает особое значение и выдвигается на передний план. Под экспрессивностью, таким образом, понимается усиление воздействующей силы высказывания, это «все то, что делает речь более яркой, сильно действующей» [16, с. 107]. Как комплексное явление, экспрессивность подчиняет себе эмоциональность, поэтому если экспрессивное - это не всегда эмоциональное, то эмоциональное - всегда экспрессивное. Главной отличительной чертой экспрессивности является ориентированность на исполнение большей частью интеллектуального намерения убедить собеседника, а эмоциональной оценки - выразить свои чувства по поводу того или иного явления. Поскольку в разговорной сфере актуально и то и другое, то здесь, как нигде, находит свое воплощение взаимопроникновение этих двух, по сути, самостоятельных феноменов.

Наглядность, выразительность, стремление значений облечься в живую  плоть метафоры выделяется как общая  характерная особенность непринужденно-разговорного стиля. Чтобы выразить отвлеченные  идеи, разговорный язык постоянно  изыскивает какие-то точки соприкосновения  с чувственным миром, прибегает  к сравнениям и образам [17, с. 196]. Образность, свойственная разговорной лексике в целом, является отличительной чертой и многих словообразовательных конструкций. Нельзя не согласиться с В.Д. Девкиным, который отмечает, что «разговорные образы отличает некоторая приземленность, простота, иногда смелость, преувеличение, гротеск, грубоватость, ... не исключены нетипичность, случайность, непритязательность выбора основания тропа. Тем не менее многие экспромты оказываются меткими и живучими» [9]. В качестве подтверждения сказанному можно привести слова: Korkenzieherlocke - прядь волос, завитая спиралью, Köchenfahrplan - распорядок питания, Liebestüter - шутл. некрасивое нижнее белье, Telespargel - шутл. телебашня в Восточном Берлине, Topfgucker - любопытный человек.

В противоположность рациональной оценке, лежащей в основе номинации  многих явлений, эмоциональная оценка всегда сопровождается эмоциональными переживаниями. Выражению чувств служат самые разные языковые средства, в том числе, и не в последнюю очередь, словообразовательные.

Говоря о разговорной  лексике, нельзя пройти мимо такого специфичного проявления экспрессивности, как «комизм». Слова, в основе которых лежит  комизм, являются, как правило, броскими, яркими, привлекают внимание своим остроумием, особенно иностранных исследователей. Как отмечает В. Д. Девкин, «общая критическая установка разговорной номинации приводит к комизму. ... Юмор в слове строится на конфликте смыслов, на несуразности столкновения того, что в норме несопоставимо. Раскрывая нелогичность нелепого в слове, человек испытывает удовлетворение, ему становится смешно» [18, с. 180]. В основе комизма лежит своеобразная оценка обозначаемого предмета, выражающаяся в особом к нему отношении, в частности, шутливом, ироническом или насмешливом. Наличие в разговорном немецком языке множества комических образований объясняется, в том числе, допущением словообразовательных вольностей. Алогичность, несуразность, абсурдность, как результат соединения несопоставимых элементов при наличии прагматической установки на шутку, иронию, насмешку, особенно ярко проявляются в словосложении.

Комический эффект при  образовании сложных слов возникает, прежде всего, за счет нарушения семантической валентности внутри композитов, когда не принимаются во внимание обычные семантические ограничения, иначе говоря, семантическое согласование непосредственно-составляющих в составе слов, основанное на наличии в них корреспондирующих сем [7]. Так, не могут не вызвать улыбку, на наш взгляд, существительные Puddingabitur -аттестат женского среднего учебного заведения, Kummerspeck - полнота, которой обрастают с тоски, утешаясь едой, Zitterprämie - надбавка за риск, Bäckware - дефицит, товар из-под прилавка. В качестве утрированного случая можно рассматривать слова, включающие компоненты-антагонисты (Benzinkutsche - старый автомобиль). Комизм может создаваться и за счет, наоборот, сочетания равнозначных компонентов с целью усиления смысла (шуточная тавтология): Plasiervergnügen - колоссальное удовольствие. Сочетаясь с гиперболизацией, словосложение ведет, как правило, к образованию слов-иронизмов: Lobeshymne хвалебный гимн, Pantoffelheld муж-подкаблучник, Kathederbläte - ораторский «перл».