Категории вида и времени и соотношение видового характера глагола с его грамматическими формами

1. Перфект является  частью грамматической категории  вида;

2. Перфект принадлежит  к грамматической категории времени;

3. Перфект представляет  собой особую грамматическую  категорию, отличную и от категории  времени и от категории вида.

Среди сторонников  теории о принадлежности перфекта к  категории вида следует выделить Б.А. Ильиша и Г.Н. Воронцову, которые  различают категории вида и времени, но считают их обязательно сопутствующими друг другу [5, 65]. Б.А. Ильиш, однако, указывает, что определение грамматического  значения перфекта представляет большие  трудности, так как перфект не всегда выражает предшествование, и, с  другой стороны, предшествование выражается не только перфектом [12, 105].

Теория о принадлежности перфектных форм к категории времени  широко распространена в зарубежных научных кругах. Из отечественных  лингвистов её поддерживают М. Ганшина  и Н. Василевская.

Третья точка  зрения принадлежит профессору А.И. Смирницкому, который, отрицая принадлежность перфектных форм к какой-либо из вышеперечисленных  категорий, выделил их в отдельную  категорию, названную им категорией временной отнесённости [23, 149].

Профессор Смирницкий под перфектом понимает всю систему  глагольных форм, заключающих в себе непосредственное сочетание причастия  прошедшего времени с какой-либо формой глагола "have" - иметь, или  представляющих собой это причастие  само по себе с тем же грамматическим значением, которое характерно для  непосредственного сочетания с  глаголом "have". Под этим подразумевается  не контактное положение по отношению  к форме этого глагола, а такая  связь, которая осуществляется без  участия третьего звена. И.А. Смирницкий ставит вопрос о том, какую грамматическую категорию представляет собой перфект. Он дал очень интересный и глубокий анализ перфекта и предложил рассматривать  его как категорию временной  отнесённости. Профессор Смирницкий подчёркивает, что категория временной  отнесённости - совершенно не то же самое, что категория времени, так как  категория времени передаёт отношение  к конкретному моменту времени, а категория временной отнесённости - ко времени вообще. Это не совсем ясно, тем более, что А.И. Смирницкий в своём анализе выдвигает на первый план значение предшествования, свойственное перфекту, а это значение, разумеется, связано с отношением к конкретному моменту времени. С другой стороны, соотнесённость с тем или иным временем - точкой отсчёта - обязательна для любой личной формы глагола. Теория А.И. Смирницкого получила широкое распространение, так же она представлена у Л.С. Бархударова.

И.П. Иванова имеет  другую точку зрения. Она рассматривает  перфект как видо-временную форму. Значение предшествования, о котором писал А.И. Смирницкий, несомненно, имеется у перфекта. Однако это значение по-разному функционирует в перфекте настоящего и прошедшего времени. Но наиболее важным фактором является то, что в английском языке никакие видовые формы не существуют вне сочетания с временным значением. Соотнесённость во времени обязательна, и то или иное видовое значение выявляется только на фоне этого соотношения во времени, на которое видовые отношения накладываются. В этом плане все видо-временные формы можно рассматривать как формы временной отнесённости; однако это не помогает выявлению их специфики [9, 62].

В то время как  отношение во времени, передаваемое длительным разрядом, является значением  одновременности, значением перфекта является предшествование. Но это значение вытекает из другого - законченности, завершённости  действия, являющегося видовым значением. Это сочетание видового и временного значений может реализоваться по-разному, с перевесом одного или другого. В этом отношении, безусловно, формы  настоящего и прошедшего неодинаковы.

В форме настоящего времени, где в контексте нет  прямого указания на соотношение  с точкой отсчёта во времени, преобладающим  оказывается видовое значение. В  прошедшем времени обязательно  соотнесение с временным центром  прошедшего времени, выраженным либо прямым лексическим указанием, либо другим глаголом, передающим действие, по отношению  к которому действие, выраженное перфектом  прошедшего времени, является детализацией. Глагол, передающий точку отсчёта, стоит  в форме прошедшего времени основного  разряда и является повествовательным  центром текста. В силу этой выраженной соотнесённости перфекта прошедшего времени  значения предшествования, т.е. временное  значение, выступает чётко, нередко  затемняя видовое значение завершённости. Однако, значение завершённости может сохраняться наравне с временным значением. Перфект будущего времени соотнесён с временным центром будущего времени; он передаёт действие, которое должно завершиться к моменту, взятому как временной центр. Встречается такая форма чрезвычайно редко и носит характер некоторой искусственности, книжной речи [9, 63].

Видовое и временное  значения - завершённость и предшествование - настолько переплетены в перфекте прошедшего времени, что трудно определить, которое из них преобладает; они  взаимосвязаны.

Различные авторы пытались установить, принадлежит ли перфектно-длительный разряд к длительным формам или к перфекту. А.И. Смирницкий считал, что совместное функционирование двух видовых значений невозможно. Безусловно, два видовых значения не могут функционировать одновременно, но синтез двух различных видовых значений оказывается возможным, ибо перфектно-длительный разряд передаёт процесс, протекающий в течение периода, законченного до определённой точки отсчёта. Сам процесс может быть закончен до точки отсчёта или продолжаться до её наступления. Следовательно, процессуальность идёт от длительного разряда, а законченность процесса или его продолжение до точки отсчёта - от перфекта [9, 64]. Таким образом, перфектно длительный разряд совпадает с длительным в отношении видового значения, а с перфектом - в отношении временного. В то время как длительный разряд передаёт протекание процесса в какой-то временной точке, начало и конец которого остаются "за кадром", перфектно-длительный разряд передаёт процесс в его полном протекании: он обозначает длительность действия в течение некоторого периода, предшествующего какому-то моменту в настоящем, прошедшем или будущем. Следует отметить, что для этого разряда гораздо более характерно употребление непредельных и глаголов двойственного видового характера, чем предельных. Предельные глаголы, употреблённые в этой форме, обычно передают повторное действие, причём чаще всего в этих случаях наличествует эмоциональный момент - раздражение, ирония: "We’ve been listening to a man who believes what he says." (Snow) Форма прошедшего времени перфектно-длительного разряда, как и все видо-временные формы, соотнесена с временным центром прошедшего времени и поэтому имеет чётко выраженное значение предшествования: "She recalled days at her father’s country-house when Francis and I had both been staying there." (Snow)

Нетрудно увидеть, что три сложные глагольные формы (перфектная, длительная и перфектно-длительная) всегда выражают соотнесённость с каким-то моментом: длительная форма обозначает одновремённость указанному моменту, перфектная - предшествование указанному моменту, перфектно-длительная указывает  на охват некоторого периода, предшествующего  выделенному моменту. Простая же форма не соотносит действие ни с каким специально выделенным моментом: она используется либо для обозначения одного отдельного действия, не сопоставляемого с другими, либо для обозначения последовательности действий; в последнем случае задан ряд следующих друг за другом "равноправных" моментов, из которых нельзя выделить какой-либо один особый "момент соотнесения". Таким образом, необходимость употребления "сложных" видо-временных форм глагола возникает только тогда, когда последовательная цепь событий в какой-то момент разрывается. He entered the flat, looked into the dining-room and saw (здесь последовательная цепь действий заканчивается, в связи с чем далее появляются сложные формы) that the guests had gone and Mother was clearing the table.

Используя указанный  выше термин А.И. Смирницкого (которым  автор определял значение только одной - перфектной - формы), можно охарактеризовать всю группу из четырёх глагольных форм как категорию "временной  соотнесённости", то есть как своеобразное относительное время. Входящие в  эту категорию сложные глагольные формы указывают на соотнесённость действия с некоторым выделенным моментом (одновремённость, предшествование  этому моменту или охват периода  времени вплоть до этого момента), а простая форма не содержит такого указания. Видовые же значения "законченности" и "незаконченности (длительности)" действия могут лишь дополнительно  накладываться на основное значение всех четырёх форм в зависимости  от контекста и от особенностей лексического значения глагола.

Обратим внимание на то, что в результате существования  специальных форм "временной соотнесённости" действия в английском языке возникло два дублирующих друг друга способа  обозначить действие в прошлом: простой  формой прошедшего и формой перфекта настоящего времени. Это привело  к необходимости их разграничения  по некоторому дополнительному признаку. В частности, простое прошедшее  связывает действие с каким-то конкретным временем в прошлом - указатели типа yesterday, last year или контекст последовательной цепи, указывающий на связь всех называемых действий с одним и  тем же конкретным отрезком прошлого. Форма же перфекта настоящего времени  используется при указании неопределённого  прошлого времени (слова типа never, ever, often, once, just, yet,already,before), то есть когда  сообщается лишь тот факт, что действие произошло где-то ранее момента  речи (не уточняется, когда именно), и тем самым оно оказывается  связанным (по предшествованию) с настоящим  моментом. Поскольку очевидно, что  такое различие не всегда является достаточно чётким, а нередко оказывается  и вовсе несущественным для отображения  прошлой ситуации, естественна отмечающаяся в языке тенденция к сближению  и взаимозамене этих двух форм в  речи.

1.4 Категориальная  форма будущего времени

В основе концепции  представляющей систему времён английского  глагола строго как двухвременную, т.е. исторически сложившееся противопоставление синтетических форм настоящего и  прошедшего времени, лежит идея о  том, что формы, традиционно называемые формами будущеговремени, не могут считаться грамматическими формами в собственном смысле слова, потому что во всех случаях употребления этих форм их первый компонент в той или иной степени обязательно сохраняет своё изначальное модальное значение и, следовательно, не может рассматриваться как глагол вспомогательный, как формальный показатель определённого грамматического значения. Тем самым и весь комплекс shall / will + инфинитив должен интерпретироваться не как аналитическая форма слова, а как свободное сочетание двух слов. Данная теория поддерживается большим количеством как отечественных так и зарубежных лингвистов, среди которых следует выделить лингвистов занимающих крайние позиции в отрицании существовании формы будущего времени в системе времён английского глагола - Л.С. Бархударов и О. Есперсон, в работах которых данная концепция получает наиболее последовательное обоснование.Л.С. Бархударов в своих трудах, к приведённым выше аргументам заставляющим усомниться в существовании в английском языке грамматического будущего времени, добавляет ещё несколько соображений, обосновывающих несоответствие сочетания shall / will + инфинитив самому определению аналитической формы как таковой [2, 85]. Однако, по мнению А.И. Смирницкого и Б.А. Ильиша аргументация, выдвинутая Л.С. Бархударовым в доказательство данной концепции недостаточна, поскольку является подходящей только к ограниченному количеству языковых фактов, но не ко всем. То есть в данном случае признание или полное отрицание существования аналитической формы будущего времени сводится к объективному рассмотрению языковых фактов, как в современном английском языке, так и на различных этапах его развития, которые и позволяют делать общие выводы о характере сочетаний shall / will + инфинитив [2, 86].

Исследования подобного  рода предпринимались в большем  или меньшем масштабе почти всеми  грамматистами, кто так или иначе  рассматривал вопрос о содержании системы  времён английского глагола. Они  пришли к выводу, что бытовавшие некогда в языке свободные  сочетания глаголов shall и will, несущих  модальное значение, с инфинитивом  расщепились на две ветки. Одна из которых сохранила свой исторический статус и легла в основу современного сослагательного наклонения, а другая грамматизировалась - глаголы shall и will утратили свою специфическую модальность и превратились в формальные показатели будущего времени.

Что касается содержательной стороны данных конструкций, то приписывание модального значения сочетанию shall / will с инфинитивом или отрицание  такого значения у этих сочетаний  в тех или иных случаях их конкретного  употребления основывается на субъективном восприятии исследователя. Объективно же на нейтральность этих сочетаний  в отношении какого бы то ни было модального значения может указывать контекст, содержащий модальные сочетания, семантика которых несовместима с возможным модальным значением глаголов shall и will. Содержание предложения в целом может противоречить тем модальным значениям, которые в иных контекстных условиях могли быть приписаны этим глаголам. Так, например, общая модальность предложений, выражающих сомнение или предположение может явно не совмещаться с потенциальными модальными значениями shall, выражающими принуждение, угрозу, обещание, во всём многообразии их оттенков, и will, выражающими волеизъявление либо намерение:

“I doubt if I shall ever see you again”.

“… I cannot tell whether he will be alive by the time we can get a doctor to see him”.

В других предложениях контекст в целом не позволяет  усматривать у глаголов shall и will никакого модального значения:

“I came to say that I shall be serving lunch in a quarter of an hour”.

“You never were there, and you never will be”.

Также в некоторых  случаях если и можно усмотреть  у выделенных форм какие-либо модальные  значения, то они распределяются следующим  образом: shall передаёт волеизъявление, намерение, то есть значения, обычно обнаруживаемые у глагола will, а will - предостережение, угрозу, то есть значения, свойственные глаголу shall:

“Indeed. Begging your pardon, sir, I shall not. I shall just go on with it as usual”.

“I warn you, though, that any repetition of that fact will be a criminal, not an ethical offence”.

Всё это может  свидетельствовать о том, что, по крайней мере, в приведённых контекстах, глаголы shall и will лишены какого-либо модального значения и передают просто отношения  будущего времени [3, 59].

Что касается формальной точки зрения, то здесь существенными  представляются следующие моменты. Во-первых, можно с уверенностью утверждать, что процесс вытеснения глагола shall глаголом will из всех позиций  при выражении будущего времени, начавшийся ещё в XVII веке, к настоящему времени практически завершился. В современном английском языке  для образования формы будущего времени для всех лиц, за редким исключением, используется глагол will, что отмечается всеми практическими грамматиками современного английского языка. Глагол же shall, при использовании его  в разговорной речи, практически  всегда имеет модальное значение - долженствования, угрозы и пр. Что  является ещё одним доказательством  существования формы будущего времени  в категории времени английского  глагола. Также невозможно приписать  модальные значения той форме  первого компонента рассматриваемых  сочетаний, которую он получил в  устной речи “’ll”, и которая, хотя исторически и восходит к will, естественным образом распространилась и на первое лицо. Такое стирание формальных различий между двумя глаголами возможно только при условии интуитивной  интерпретации их как тождественных, то есть при условии, что в определённых ситуациях эти глаголы не имеют  дифференцированных модальных значений, а служат только для отнесения  действия в будущее.